Урок возмездия - Виктория Ли Страница 36

Она не похожа на Алекс: шатенка, но не рыжая, темный цвет лица. Но когда я целую ее, мне все равно мерещится Алекс.

«Одержимость», – мелькает у меня в мыслях. Но действительно ли это настолько странная возможность, чтобы быть невозможной? Чувствуются руки Алекс, ее язык. Я жажду соединить наши души и получить ее прощение. Поцелуй прерывается. Девушка прикасается к моим губам. Мы обе дышим часто и горячо.

– Хочешь, пойдем наверх? – говорит она.

Ответ готов сорваться с губ, но не успев сказать «да», я замечаю ее – Эллис Хейли, ее стройную фигуру в твидовом костюме. Она наблюдала за нами через весь двор с зажженной сигаретой в руке.

– Что такое? – интересуется та, что не Алекс. Я смотрю, как она нахмурила брови. На ее лице видна нерешительность.

Я неправа. Это не наваждение. Алекс никогда в своей жизни ни в чем не сомневалась.

Я поднимаю глаза и, заглядывая девушке за плечо, вижу, что Эллис уже нет.

– Мне надо идти, – отвечаю я и высвобождаюсь из объятий незнакомки, рванув к тому месту, где стояла Эллис. В воздухе все еще пахнет дымом от ее сигареты, но сама она растворилась в толпе. Я оглядываюсь вокруг, но вижу лишь незнакомцев.

Тут холодно. Как я могла не заметить этого?

Каждый здесь, на заднем дворе, существует в своем мирке, поэтому, чтобы вернуться в дом, мне приходится расчищать себе путь острыми локтями.

Внутри дома еще хуже. Грохот басов разносится по полу, окна потеют от такого количества народа. Я спотыкаюсь о чью-то обувь и падаю, ударяясь об пол так, что меня пронзает волна боли от самых колен.

– Ты в порядке?

Ко мне подходит только Ханна Стрэтфорд. Она приседает, сложив розовые губы буквой «О» в притворном беспокойстве.

– Нормально, – отвечаю я.

И все же она берет меня за руку, помогая подняться. Интересно, видела ли она, как я во дворе целуюсь с призраком? Может, это заметили и другие девушки, а потом шептали в уголке, передавая дальше: я видела Фелисити Морроу…

Эллис наблюдает за мной. Огонек ее сигареты виднеется во тьме.

Долгое время то, что я – лесбиянка, было тайной. Теперь я отбрасываю стыд в кучу прочего мусора, засорившего этот дом.

– Ты пьяная, что ли?

Глупый вопрос Ханны заставляет меня огрызнуться.

– Нет, – говорю я, – просто ненавижу всех.

Она явно не ожидала такое услышать. Нахмурившись, она напряженно размышляет, как это связать с Фелисити Морроу, которая существует в ее представлении.

– Точно, надралась, – резюмирует Ханна и кладет мою руку на свои плечи, хоть я в общем-то держусь на ногах. – Может быть, мы проводим тебя до дома?

– Я сама, спасибо, – отвечаю я и высвобождаюсь из ее цепких рук, чтобы уложить волосы в конский хвост. В какой-то степени меня это отрезвляет.

– Увидимся, Ханна, – говорю я.

Не найдя своего пальто у входа, я заплетающимся шагом иду домой без него, промерзнув до костей к тому времени, когда наконец поднимаюсь на холм, где стоит Годвин-хаус.

Дверь за мной с шумом захлопывается.

– Эллис? – зову я в фойе.

Тишина. Поздний час: полоска света под дверью комнаты домоправительницы МакДональд еле видна.

Я стягиваю плед с дивана и заворачиваюсь в него. Старый Годвин-хаус плохо утеплен, поэтому внутри ненамного теплее, чем снаружи.

«Возможно, здесь так холодно по другим причинам», – шепчет Алекс в глубинах моего сознания. Мысленно гоню ее прочь.

Поднимаюсь на второй этаж. В отличие от комнаты МакДональд, у Эллис свет горит ярко.

Стучу.

Тишина.

– Эллис? Это я, – стучу настойчивее. – Фелисити.

Ответа так и нет. Но я слышу скрип половицы, когда она… Что? Встает с кресла? Ходит по комнате?

Эллис там. Просто игнорирует меня.

Еще на минуту я задерживаюсь в коридоре и смотрю на желтую полосу света в надежде, что увижу на полу тень Эллис, выдающую ее местоположение. Но никаких движений больше не происходит. Я представляю, что она сидит за письменным столом и наблюдает за дверью, как и я. Ждет, пока я уйду.

И я ухожу.

Пусть торжествует.

Девушка стала вороной, ворона истлела до костей, кости рассыпались в прах. Теперь я задаюсь вопросом, налагаются ли такие проклятия только на грешников.

Пациент эмоционально нестабилен, с всё более неустойчивыми перепадами настроения и повышенной реактивностью на окружающее. Наблюдаемые положительные симптомы: фиксированный бред и аудиовизуальные галлюцинации, которые не поддаются терапевтическому вмешательству. Будет рекомендована и обсуждена с родителем пациента схема нейролептического лечения.

Дьявол получил мое согласие. Он идет и причиняет им боль.

Глава 15

Когда на следующее утро я просыпаюсь – поздно, с сильной головной болью и вкусом старых носков во рту, – Эллис уже нет в Годвин-хаус.

На кухне я пью ее оставшийся кофе и глотаю столько парацетамола, сколько может выдержать мой пустой желудок. Потом я заставляю себя принять душ и одеться, а затем, сжав зубы, твердой рукой наношу макияж. Я не собираюсь быть такой. Я не из тех девушек, которых игнорируют.

– Где Эллис? – спрашиваю я у заведующей МакДональд, стоя в дверях ее кабинета.

– Вы сегодня чудесно выглядите, Фелисити.

– Благодарю вас. Вы видели Эллис?

МакДональд бросает на меня взгляд, свидетельствующий о ее удивлении тем, что я еще не знаю ответа на этот вопрос.

– Суббота, дорогая моя. Она на тренировке по фехтованию.

Ну конечно.

Я выясняю, где проходит тренировка, просматривая сайты фехтовальных команд в телефоне, затем отправляюсь через двор с зажатым в руке термосом с кофе и пледом, накинутым на плечи; то пальто, что я потеряла, было у меня единственным.

В этом году я еще не была в спортивном комплексе. Раньше я ходила туда с Алекс все время: теннис, беговая дорожка, стена для скалолазания. Теперь я вторгаюсь на чужую территорию.

Здание, в котором находится спортзал, раньше было больницей, лечебницей Святой Агаты – по крайней мере я прочитала об этом однажды в старинных записях, погребенных в архивах библиотеки Дэллоуэя. Интерьер до сих пор сохраняет следы истории. Тренировочный зал раньше был моргом; канавка в полу – чтобы убирать кровь и жидкости во время вскрытия. Бывшая хирургия теперь раздевалка, но смотровой балкон все еще нависает над головой, пустые сиденья собирают пыль, призраки наблюдают сверху, как мы раздеваемся.

Пациенты Святой Агаты должны были платить пошлину, когда их принимали. Деньги были нужны на покрытие расходов на погребение.

Фехтовальные залы находятся на четвертом этаже. Я вхожу внутрь и встаю у стены, наблюдая, как одинаковые женщины в масках колют и рубят друг друга. В этом есть определенная грация – что-то, напоминающее танец. Шпаги из тонкой стали рассекают воздух, длинные руки и ноги движутся в ритме, который может услышать только танцор.

Пусть все фехтовальщицы и одеты в одинаковую белую форму и носят одинаковые сетчатые маски, я узнаю Эллис почти сразу. Нет ни одной столь же высокой, с такими узкими плечами и бедрами; ни