Мартин Романо - Всадники бури Страница 41

— Да? — неуверенно протянул Джайдубар. — Ну и как?! Удачной ли оказалась его попытка.

Шэриак нахмурился, недоверчиво покосился на правителя и с ехидцей ответил:

— Нет! По ошибке он принял за Дэви ее придворную даму… Танар.

— Танар, — медленно повторил Джайдубар.

— Она убита, — отрезал Шэриак. И затем небрежно добавил: — Заколота кинжалом твоего раба.

— Бедняжка Танар, — с искренней горечью в голосе произнес правитель.

— А если бы погибла Дэви Жасмина, — все с той же ехидцей заметил Шэриак, — нашел бы ты сочувствие и для нее?!

Джайдубар поднял голову, чуть прищурил глаза и глядел на принца с испытующим недоверием.

— Послушай! — решительно произнес он. — Неужели, по-твоему, я настолько глуп, чтобы приказать своему рабу убить Дэви на глазах у всей айодхийской знати, жрецов, стражников?! Ведь это же случилось на обрядовой церемонии в храме? Не так ли, Шэриак?! — его глаза гневно блеснули.

Принц нервно переминался с ноги на ногу.

— Что бы ты ни находил себе в оправданье, — сухо отвечал он, — все говорит против тебя. Мы, — его взгляд метнулся в сторону застывших с ухмыляющимися лицами четырех аристократов, — обвиняем тебя по настоянию жречества, — в голосе Шэриака звучало торжество.

Говоря о вмешательстве служителей Асуры, принц, конечно же, преувеличивал, однако не был столь уж далек от истины. Дело в том, что в Вендии жречество было несоизмеримо более почитаемо, нежели королевская семья. И, если же при решении какого-либо важного государственного вопроса никак не проявляло себя, значит, соглашалось с решением, принятым другими. Эта немногословность жречества традиционно истолковывалась в народе, как черта божественная.

Джайдубар поднялся с кресла и направился к двери. Открыл ее и заглянул в галерею. Там, словно несколько стоявших в ряд каменных изваяний, в ожидании приказаний замерли вооруженный стражники, которых привел с собой принц.

Джайдубар закрыл дверь. Но не вернулся к своему креслу, а принялся ходить по комнате из стороны в сторону. Потом вдруг остановился и громко расхохотался. Сел в кресло. Закинул голову назад и весь трясся от смеха. Все глядели на него с недоумением.

Наконец, Джайдубар начал успокаиваться.

— И что же теперь?! — с ленивой небрежностью в голосе обратился он к Шэриаку. — Ты и… — из его горла вырвался ироничный смешок, — твои сообщники намереваетесь арестовать меня?

У Шэриака беспокойно забегали глаза, но почему-то он ничего не ответил.

И тут… В проеме двери, ведшей в королевскую опочивальню, возник женский силуэт. Это была Дэви Жасмина.

— Арестовать Джайдубара?! — с гневной насмешкой спросила она. — Законного правителя Вендии?! Да опомнитесь же вы!

Дэви Жасмина не молила, не взывала к справедливости — она открыто насмехалась над обвинениями Шэриака и четырех его союзников. Дэви медленно прошла по комнате и опустилась в одно из кресел — напротив Джайдубара. Шэриак оторопело глядел на свою племянницу. Мог ли он хоть предположить, что застанет ее в покоях правителя?! Между тем все это время Дэви Жасмина находилась в опочивальне мужа и, конечно же, слышала весь разговор.

— Вижу, ты удивлен, что встретил меня здесь! — обратилась она к Шэриаку. И в ее огромных черных глазах заплясали искорки, лукавые и вместе с тем гневные, — Мне не понравилась дерзость, с которой ты и эти… люди, — она быстро поглядела в сторону спутников принца и обожгла их взглядом, — разговаривали со своим господином!

Шэриак намеревался что-то сказать, даже было уже приоткрыл рот и издал какой-то невнятный хриплый звук, но Дэви властным жестом остановила его.

— Ты не просто обвиняешь человека в попытке женоубийства, — продолжала она, и ее тон был не по-женски решителен. — Ты обвиняешь самого правителя! И доказательством твоей правоты служит кольцо какого-то раба: — она сдавленно рассмеялась.

— Мы лишь хотели защитить тебя, Жасмина! — упрямо воскликнул Шэриак. — Любое промедление может стоить тебе жизни.

Дэви с сомнением усмехнулась.

— А где же тот раб, кольцо которого ты столь решительно приводишь в доказательство виновности Джайдубара?! — холодно спросила она. — Почему вы не привели сюда его самого?

— Он мертв, — ответил Шэриак.

— Мертв?! — изумленно воскликнула Жасмина.

— Я сам убил его! — не без некоторой торжественности произнес Шэриак.

— Ты сам? — растерянно пробормотала Дэви, а затем, уже заметно повысив голос и придав своему тону больше уверенности, даже надменности, спросила: — Как же это случилось?

Шэриак, казалось, несколько оторопел, хотя, наверное, и сам толком не понял, почему. Он весь пожух, сморщился и снова принялся переминаться с ноги на ногу. Говорить же, судя по всему, не спешил.

— Ну?! — властно поторопила его Жасмина. — Отвечай же! Я жду.

Не переставая топтаться на месте, Шэриак принялся рассказывать о случившемся этим вечером в храме Асуры. Повествование его было четким и лишенным всяких отступлений и ненужных подробностей.

Между тем умолчал принц и о кое-чем важном. К примеру, о том, что с самого появления в храме раба неотступно следил за ним. Что, в отличие от всех остальных, присутствовавших сегодня на ритуальной церемонии, видел, как темнокожий приблизился к переодетой Танар, (о, если бы только знал он тогда, кто, на самом деле, скрывался за кисейным покрывалом!) и вонзил ей в спину кинжал. Что вовсе не спешил помешать свершиться злодеянию, хотя безусловно мог это сделать, ведь сам стоял совсем близко от молодой женщины.

— Почему же ты убил этого раба?! — выслушав его, наконец спросила Жасмина. — Необходимо было оставить его в живых и подвергнуть жесточайшему допросу! — с укором и досадой говорила она. — Я уверена, нам удалось бы выяснить, кем, на самом деле, был он подослан? Хотя, — ее взгляд метнулся в сторону Черуш Гинда и Нулаба, — по-моему единственные люди во всей Вендии, которые могут желать зла мне и Джайдубару, сейчас находятся здесь, в этой самой комнате, — Дэви сжала ладони в кулаки. Какое-то время она в задумчивости молчала. Потом снова взглянула на Шэриака и воскликнула: — Ну, как же ты мог… как же ты посмел убить этого раба?!

— Иначе — он сам убил бы меня! — взволнованно возразил Шэриак. И, конечно же, был неправ: что стоило ему тогда, во время схватки в храме, удержать противника, пока на помощь не подоспели бы стражники?!

Нулаб, который из всех четверых спутников принца отличался наибольшей сообразительностью, недоверчиво прищурил глаза. Он был удивительно внимателен и сегодня в храме сосредоточенно следил за всем происходящим. Признаться, Нулаб с самого начала не верил в виновность правителя.