Слишком живые звёзды - Даниил Юлианов Страница 41

телом она вновь прислонилась к нему, не желая ничего слушать и лишь ощущать биение его пылающего сердца своей грудью. Она простит его. Простит за всё и будет любить так, как никогда не любила, только бы он был рядом. Просто был рядом и всё. Живой, невредимый и любимый. Самый любимый человек в этом жестоком, готовом сожрать тебя на каждом шагу мире. И если будет необходимость… если будет стоять такой выбор, то да – Вика умрёт за него. Не колеблясь и не думая, она поступит именно так, ведь только обнимающий её сейчас мужчина вселяет в неё жизнь своими прикосновениями и дарит надежду простым фактом своего присутствия рядом. Она любила его, и любовь эта была сильнейшим чувством, что когда-либо испытывал человек на этой Земле.

Вика отпрянула от него и тихо спросила:

– Ты в порядке?

– Да.

Она смотрела в его ярко-голубые глаза, красоту которых подчёркивали солнечные лучи, и решила задать вопрос, ответ на который, казалось, был ей жизненно необходим.

– Что мы будем делать?

Егор тяжело вздохнул и увёл взгляд в сторону. После небольшой паузы он вновь посмотрел на неё и уверенным голосом сказал:

– Поедем в больницу к твоим родителям. Только сначала нам нужно будет встретиться с одним человеком.

Нижняя губа Вики дрогнула, и как только мир вновь начал расплываться перед глазами, она уткнулась лицом в грудь Егора и, сомкнув руки на его спине, простонала:

– Я люблю тебя.

После чего зарыдала.

Глава 18

Переломный момент

После завершения звонка Влад опустил телефон и вновь сжал нагревающийся от солнечных лучей руль. Жара стояла невыносимая, и только сейчас пришло осознание того, как же сильно мешала борода. Она постоянно чесалась и кололась, будто специально пыталась свести его с ума. Жёсткие тёмно-русые волосы раздражали собой вспотевшую кожу, и Влад бы мог спокойно сбрить свою гриву, вернись он домой.

Но он не хотел туда возвращаться.

Там, на их двуспальной кровати, что стала свидетельницей самых счастливых ночей, его ждал кусок мёртвого тела, которое когда-то было любящей женой. Красивой, прекрасной женой! Её глубокие глаза, когда-то влюбившие в себя обезумевшего от любви мальчишку, превратились в две бездонные ямы, на дне которых виднелись призрачные тени недоеденных ошмётков мяса. Уродливый шрам между плечом и тоненькой шеей стал прорытым вглубь тоннелем, стенки которого высохли от сочившейся волной крови. Пышные волосы, всегда переливающиеся красивым блондом на утреннем свету, поредели за одну ночь и вырванными клочками валялись около обезображенного лица. Кожа на нём приняла бледный, болотно-зелёный оттенок и свисала вязкой субстанцией. Левая нога походила на фарш, перемешанный с частичками костей и сухожилий. Пропитавшая матрас кровь продолжала капать на вздувшийся от влаги ламинат, окутывая кровать нарастающей лужей красных оттенков. Голова Оли соединялась с телом лишь нетронутыми позвонками, на поверхности которых ещё остались прилипшие кусочки плоти. Когда-то красивая женщина, имеющая такую фигуру и лицо, что многие мужчины при взгляде на неё сбивались с толку, навсегда исчезла прошедшей ночью, оставив после себя гору огрызков и кровавого месива.

И пустые, заглядывающие прямо в душу глазницы.

Влад был на сиденье своего внедорожника в одних семейных трусах. Его снова начало трясти, так что он сильно вцепился в руль, увидев, как побелели костяшки напрягшихся пальцев. Он стал замечать больше деталей, и их бесчисленное множество, их давящее превосходство начинали сводить его с ума. Лучи палящего солнца ощущались на коже как нельзя ясно. Проклятая жара проникала под неё и выжимала все соки из организма. Влад чувствовал каждую каплю пота, стекающую по его лицу, шее, спине и груди. Чувствовал проклятые волосы под своим подбородком и дикую тряску в ладонях. Все органы чувств разом обострились и сделали окружающий мир ещё более пугающим, более реалистичным. Сердце гулкими ударами отзывалось в готовой взорваться голове, пока в висках шумными реками протекала кровь. Владу хотелось съёжиться, забиться в угол и спрятаться от этих громких звуков, слишком заметных частиц и безумно сильных ощущений, что пытали его своей яркостью. Ему хотелось укрыться и стереть себе память. Забыть, кто он. Кем является и что любит. Забыть, что когда-то он был женат на изысканной красавице, и развод их произошёл именно этой ночью, когда тело её превратилось в ужасное подобие человеческого трупа, отдалённо напоминающего женскую фигуру.

Полная растерянность завладела его рассудком, приумножая страх и растущую внутри панику. С самого детства Влад отличался решительностью и умением быстро принимать решения, пусть иногда и не совсем правильные. Но сейчас, сидя почти обнажённым в водительском кресле с открытой настежь дверцей, измазанный кровью своей жены и трясущийся подобно эпилептику, он совершенно не знал, что делать дальше, а самое главное – зачем собирать по крупицам собственную жизнь, поддерживать её, если тот, ради кого ты всё это делал, ушёл? Безвозвратно. Лишь кинув на прощание равнодушный взгляд бездонных глазниц.

Желание жить вытекало из него мерным потоком, оставляя за собой след пустоты, по которому начал идти тревожащий страх. К горлу подкрадывалась тошнота, затмевающая сознание мутной пеленой. Всё его тело противилось что-либо делать и чуть ли не отказывалось подчиняться ему. Никогда, никогда в жизни тишина не была настолько громкой. На её фоне все процессы организма казались оглушающими, убивающими мозг своим невыносимым шумом. И самое страшное заключалось в том, что Влад всё ещё оставался в своём уме. Не сходил с ума и даже не начинал. Он думал осознанно, и именно способность мышления приводила его в ужас, потому что пока есть она, есть реальный мир.

А нынешний мир пугал его до самых костей.

Влад прислонился мокрым лбом к поверхности руля, и на все опустевшие улицы разнёсся радостный гудок автомобиля. Руль скользил под влажными ладонями, поэтому он вытер их об обшивку сиденья. Подняв голову, закрыл дверь и провернул ключ зажигания. Двигатель покорно взревел и ровно зарычал, когда внедорожник выехал на дорогу.

Но ехал он недолго. Как только Влад увидел перекрывшие дорогу машины, он остановился и всмотрелся в место аварии. Глаза его были глазами отчаявшегося, занёсшего бритву над выпуклой веной. Карие радужки глаз отливались мягким золотом в проникающих лучах нависшего солнца. Кустистые брови сдерживали стекающие капли пота, что покрыл своей оболочкой всё тело. Напряжённые на руках мышцы блестели и переливались яркими бликами, пока лёгкие высушивал жаркий сухой воздух.

Впереди простиралась пустая дорога, на повороте которой развалились столкнувшиеся друг с другом автомобили. Она тянулась удаляющейся лентой, уменьшающейся в пару груд железных обломков. И неизбежность её конца манила своей неотвратимостью – тем, что должно случиться и произойти.

Да, именно манила. И притягательность эта подпитывалась страхом, перемешанным в симбиозе с желанием поскорее окунуться во тьму и навечно забыть обо всём