Дым на солнце - Рене Ахдие Страница 41

И Асано Юми тоже намеревалась там оказаться.

Труппа для маскировки

Перешептывания следовали за ней, куда бы она ни пошла. Марико двинулась через толпу к своему месту, высоко держа голову. Демонстрируя бесстрашие, которого не было в ее сердце.

Сегодня она приехала в театральный район столицы с определенной целью.

Удерживая свой взгляд на дорожке под ногами – и ни на чем другом, – Марико заняла свое место на шелковой подушке в темном углу, вдали от простолюдинов, толкавшихся, чтобы получше разглядеть невесту принца Райдэна. Они переговаривались, прикрывая рты ладонями, обмахиваясь расписными веерами. Гадая. Перешептываясь.

Шепотки стихли с первой вспышкой пламени. Когда стук обтянутой шерстью бамбуковой палочки о барабан пронесся по залу, с низких скамей донеслись аплодисменты. Звук и огонь олицетворяли собой гром и молнию в начале представления. Спектакля, рассказывающего, как их великолепный прежний император выкорчевал предателей из своего окружения и наказал за двуличие.

Зрители приветствовали криками первого члена театральной труппы, когда тот в маске вышел на сцену, обезьяний мех вокруг его головы подрагивал от каждого его преувеличенно широкого шага. Он завопил, как шут, его речь была песней-прославлением его простейших достижений, таких как умение подтереть себе зад и то, что он не заколол слугу за то, что тот заварил не тот чай. Этот шут-актер должен был изображать Такэду Сингэна, который – если представление считать правдой – был не более чем напыщенным болваном, провалившим свой план по свержению великого Минамото Масару.

Пока смех толпы переливался в пылающем небе, к первому актеру подошел второй не менее нелепый мужчина в ухмыляющейся маске, изображающий Асано Наганори. За ним по пятам следовала стайка молодых женщин полуобморочного вида: они морщили губы и заламывали руки, пока он засыпал публику рассказами о своих многочисленных сексуальных похождениях, не забыв поделиться открытием, что большая грудь лучше всего. На самом деле, все, что угодно, чем больше, тем лучше.

Дурак и его стая гудящих гусей.

Отцы Оками и Цунэоки представлялись самодовольными мужланами, чтобы развлечь народ и стереть любые следы их великих деяний. Марико смотрела, показывала пальцем и смеялась вместе со всеми. Она хихикала в свой лакированный веер, пока присутствующие не потеряли к ней интерес, ведь, несомненно, зрелище на сцене было гораздо более захватывающим.

Она выбрала именно это представление по многим причинам. Никто не стал бы задавать вопросов о ее просьбе посмотреть его, поскольку не было ничего странного в ее желании увидеть спектакль, восхваляющий достижения семьи ее будущего мужа. После смерти Минамото Масару вполне естественно появление множества представлений, рассказывающих о его героизме. Его мудрости. Его находчивости, даже перед лицом таких безрассудных предателей.

Но эта конкретная пьеса?

Она шла долго. Гораздо дольше, чем обычные спектакли. Она будет удерживать внимание зрителей еще долго после полуночи.

По мере того как разворачивался сюжет, а восторженная публика все больше погружалась в историю о предательстве, рассказываемую им, Марико скользила все дальше в темноту по краям открытого павильона. Она тихо поднялась, затем задержалась на краю, осторожно растворяясь в самой темной тени вдоль стен из экранов-сёдзи[16]. Двигаясь, она в то же время сняла со своих волос позвякивающие украшения. Вытащила из рукава кимоно тонкий сверток темного шелка. Затем, когда под звуки откровенной ненависти на сцене было разоблачено лицемерие Такэды Сингэна и Асано Наганори, Марико позволила крикам, свисту и грохоту барабанов скрыть свой уход.

Ее сердце бешено колотилось, когда она обернула плечи шелком цвета ночи. Серебряные вспышки и громоподобный рев представления достигли своего апогея, и Марико протиснулась в щель между двумя сёдзи, направляясь к узкому переулку неподалеку.

– Моя госпожа? – раздался голос справа от нее.

Марико резко остановилась, по ее коже прокатилась волна паники.

«Иса».

С трудом изобразив улыбку на лице, Марико обернулась, встречаясь с растерянным взглядом молодой служанки. Иса заметила очевидную попытку Марико скрыть свою внешность, пусть и довольно неумелую.

Девушке даже не нужно было задавать никаких вопросов.

Плечи Марико поникли. Иса расскажет тому, кому докладывала, о том, что невеста принца Райдэна пыталась сбежать в Инако, никого не предупредив. Гвардейцы, стоящие у входа в театральный павильон, сопроводят ее обратно в замок Хэйан, где ей придется столкнуться лицом к лицу со своим женихом.

И объясниться с императором.

– Пожалуйста, – мягко произнесла Марико. Она сделала шаг, потом остановилась, не зная, что сказать или сделать. Стоит ли ей вообще что-то говорить.

Грудь Исы вздымалась и опускалась. На ее лице была озадаченность, а лоб сморщился в тревоге.

– Зачем? – прошептала она.

Марико покачала головой.

– Пожалуйста, Иса-тян, – снова умоляюще сказала она. – Я вернусь до того, как представление закончится. Никто не узнает.

Взгляд Исы метнулся к лицу Марико. Затем за ее плечо. Потом ко входу, где их возвращения ждала императорская гвардия. Она сделала еще один глубокий вдох. Марико словно могла наблюдать, как борются друг с другом сердце и разум Исы. Она должна быть верна их императору. Как должна была и Марико.

Тому самому императору, который закрывал глаза на чуму, свирепствовавшую в родной провинции Исы.

Марико смотрела, как служанка делает свой выбор.

Морщины на лбу Исы разгладились. Не говоря ни слова, она низко поклонилась и вернулась к представлению.

Марико даже не остановилась на раздумья. Она выбежала в переулок, туго стягивая шелк вокруг своих плеч. Быстрее, чем ей бы потребовалось, чтобы шевельнуть пальцами, она нырнула под навес дзинрикиси и понеслась по извилистым улочкам позади театрального района.

Благодарность текла по ее венам. Иса подарила ей этот шанс. И Марико не собиралась тратить его на этот спектакль лжи и бахвальства. Ее свадьба наступит через несколько коротких дней. Согласие на нее подарило ей эту единственную ночь, когда она могла прокрасться по Инако без толпы свиты на хвосте.

Марико должна двигаться быстро.

Ни секунды не колеблясь, она сообщила хозяину дзинрикиси, куда ехать.

* * *

В тот момент, когда Юми увидела Марико, ее первой реакцией было отчитать девушку за то, что та заявилась в ее окия без предупреждения. Дочь Хаттори Кано, вероятно, ничего не знала о том, чем занимался ее брат в