Артём Демченко - Ледяной коготь (трилогия) Страница 44

Очнулся дракон от какого-то странного ощущения в области грудной клетки: он чувствовал, будто что-то пытается сломать его ребра, отбить легкие и раздавить сердце отчаянными ударами, походившими на удар огромного тяжелого молота. Вода в легких мешала дышать, он не чувствовал своих лап. Только частые удары в грудь. Тум… Тум… Тум… Вдруг, осознав, что все еще жив, наш чешуйчатый герой выплюнул воду из легких и тут же, без всякого промедления, жадно наполнил свои воздушные мешки живительным воздухом. Сотрясаясь от жуткого кашля, дракон бросил взгляд на своего спасителя. Эзраэль, радостно улыбаясь, теплым взглядом смотрел на вытащенного из цепких лап смерти товарища, чьи глубокие ультрамариновые глаза растерянно озирались по сторонам.

— Эзраэль… — сквозь прерывистый кашель, наконец, молвил слово дракон. — Ты спас меня.

— Услуга за услугу, как говорится, — улыбнулся Эзраэль, подав дракону руку. Подняв своего чешуйчатого напарника с земли, наш герой продолжил:-Цербер тебя возьми! Почему ты мне раньше не говорил, что не умеешь плавать?

— Как-то особого повода не было, — слабо пробормотал дракон, схватившись за голову. — Фух… Ещё бы чуть-чуть-и все. Кстати… — в этот момент дракон с ужасом схватился за голову. — О Зевс!

— Что случилось? — с подозрением спросил Эзраэль.

— Перед тем, как я отключился, я заметил, что те статуи, которые стояли в зале, ожили…

— Как это понимать-«ожили»? — потрясенно спросил Эзраэль, посмотрев на вход в пещеру.

Не успел дракон объяснить значение своих слов, как вдруг из самой глубины пещеры раздался грохот дробившегося гранита, за которым последовал звук, напоминавший грохот шагов исполинского титана. Эзраэль не стал расспрашивать дракона более подробно: с первым толчком земли значения слов его чешуйчатого друга были вполне ясны. Мудрецы говорят, что страх перед неизведанным всегда самый сильный. Даже перед смертью, будучи на плахе, осужденный знает, что топор палача через несколько мгновений раздробит мягкие ткани его шеи. Однако будучи оставленным на погибель в темном лесу, осужденный испытывает гораздо более сильный страх, так как его пугает грядущая неизвестность: мысли хаотично носятся по нейронам, пытаясь угадать, что же ждет несчастного, тем самым создавая в голове несчастного жуткие образы, от которых иногда можно запросто сойти с ума. Этот вид казни использовали эльфы. Они не были особыми любителями крови, поэтому предпочитали психическую казнь, в ходе которой приговоренный полностью лишался рассудка и, как следствие, по трактовкам лесного народа, «умирал». Не физически, но морально. В тот момент нашим героям пришлось пережить нечто подобное, только в более мягкой форме: они не знали, как поведут себя огромные каменные големы, поэтому молча, затаив дыхание, ожидали неизбежного грядущего. А тем временем, звук тяжелой поступи становился все более отчетливым, заставляя сердца дракона и Эзраэля биться все чаще и чаще. Потрясенные искатели приключений стояли как истуканы, не имея возможности сдвинуться с места. Так они ждали несколько минут, показавшиеся им нескончаемой вечностью. Время, казалось, остановилось для них. Вокруг ничто не имело смысла. Единственное, что заполняло испуганные души наших героев, — громкая поступь, становившаяся все ближе и ближе по мере того, как нещадно неслось отпущенное Зевсом время. Наконец, как только дневной свет ослепительного Гелиоса пролился на непроглядную тьму пещеры, из каменного склепа показалось то, чего они никогда раньше не видели и от чего дрожь пробежала по каждой клетке их тел.

Проломив ударами мощных гранитных кулаков стены прохода, из пещеры вышли могучие каменные големы, чьи горевшие голубым проклятым пламенем очи жадно пожирали крошечных незнакомцев. Представляли эти существа из себя огромные груды валунов, сцепленных неумелым кузнечным мастером в некое подобие человеческих тел. Хрустя небольшими гранитными пальцами и с удивлением озираясь по сторонам, они что-то еле слышно обсуждали между собой, двигая шершавыми каменными челюстями. Эзраэль и дракон несколько секунд смотрели на них с раскрытыми от удивления ртами, боясь от страха, сковавшего их беспомощные тела, пошевелить даже крошечным мускулом в своем теле.

— Что будем делать? — с дрожью в голосе прошептал Эзраэль.

— Попытаемся поговорить с ними, — ответил дракон. — Вот только… — внезапно, его шепот прервал голос стоявшего впереди каменного гиганта, который, выгнув мощную каменную спину, спросил:

— Кто вы такие, путники, и зачем вам понадобилось разбудить нас от вечного сна? Неужто Зевс снова придумал нам наказание за столь глупый и алчный поступок? Вы посланники трех богов?

— А вы тот самый Хенгерд VI? — спросил Эзраэль, немного придя в себя.

— Похоже слава о нас все еще жива, — ответил ему главный голем низким басом, склонившись над нашими героями. — Но добрая ли эта слава? Меня больше волнует вопрос, кто вы, освободившие нас от вечного сна и заточения, и зачем вы пришли в это проклятое место?

— Я Хранитель Добра, — ответил дракон, положив свою лапу на грудь и в знак почтения склонив перед Хенгердом голову. Эзраэль поспешил сделать то же самое. — Я и мой друг пришли просить вашей помощи.

— Что за вздор! — воскликнул Хенгерд, топнув каменной ногой по земле. От удара вековые скалы Элберской пещеры задрожали, и огромные гранитные валуны покатились с шершавых и острых, как бритва, склонов. — Хранитель Добра пал в неравной битве много лет назад. Его кровь обагрила те места уж давно, и нет более души смертной, готовой принять столь незавидную участь!

— Вы пробыли в заточении более тысячи лет. За это время многое изменилось! Нашему миру угрожает новая опасность: неизвестный враг напал на наши земли и разрушает все на своем пути, — сказал дракон. — От имени всех народов я прошу вас о помощи, ибо мы не сможем долго продержаться!

— Мой король, — молвил один из големов, обратившись к Хенгерду, — пророчество сбывается. Перед тем, как навеки заточить нас в пещере, Зевс сказал: «Как только долг свой исполните вы и бессмертная чистая душа позовет вас на ратный бой за свободы дар светлый, свободу дарую я вам и от проклятья освобожу вас навеки. И станете вы вновь теми, кем создал я вас».

— Похоже на правду, Вартраэль, — согласился Хенгерд и, посмотрев на рассветное солнце, вновь обратился к нашим героям:-Что ж, я впервые вижу дракона в роли Хранителя Добра, но каким бы ни был спаситель душ и надежду хранящий, мы верим, что на Единоземье снова падет милость ротодорская. Однажды я уже проиграл войну по собственной заносчивости, которая стоила жизни целому королевству, целому поколению. Жены наши, дети наши и дети их детей сгорели в ярком пламени молний зевсовых, и не вернуть уж нам души их из ворот черных Тартаровых. Но не совершим мы ту же ошибку в этот раз, ибо мудрее мы стали, ибо излечил нас вечный сон, — в этот момент предводитель проклятого воинства склонился перед драконом:-Быть может, если мы искупим свою вину кровью врагов наших, то великий Зевс осветит нас своей милостью и скинет с наших плеч лютое проклятье, простят наши души боги, и сам Гелиос осветит наши души светом великого Ротодора. Веди нас, Хранитель Добра, посланник ротодорский, ибо наша судьба теперь от прощения Божьего зависит.