Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк Страница 44

– Ребекка!!! Ау!!! – это был Артур. Словно эхо ему вторили близнецы.

– Я здесь!!! – крикнула златовласка, и с удивлением отметила, что ее изумрудные спутники испарились во тьме леса. Светлячков нигде не было видно. Возможно, они затаились на осенних кустах, погасив фонари, а может, улетели обратно в приграничье.

С шумом пробравшись через валежник, к девочке подбежал отец и крепко обнял ее.

– Я так перепугался, когда ты не вернулась к закату. Я думал, что с тобой произошло лихо, – прошептал он дрожащим голосом, гладя дочь по волосам.

– Ты где так долго пропадала? – возмутился Тор, сердито оглядывая сестру.

Кор же, взглянул на корзину в руках златовласки и, удивленно присвистнув, произнес:

– Ого! Ты что всю Дубраву избороздила, чтобы набрать полное лукошко?

Тор тоже мельком оглядел лукошко, заполненное грибами, ягодами и орехами, но его выражение лица не смягчилось.

– Важно то, что мы тебя отыскали, – проговорил, запинаясь, Артур и выпустил дочь из объятий. – Ты в порядке? Не ранена? Никто тебя не обидел?

– Мы ее тут несколько часов ищем, а она жива и здорова, – проворчал Тор и демонстративно отвернулся, глядя во тьму леса.

– Со мной все хорошо, – кивнула златовласка. – Я всего лишь заплутала. Вы видели Дубраву? После бури здесь и бывалый охотник заблудится.

– Нечего было уходить в самую чащобу, – не унимался Тор. Он намеривался сегодня повеселиться с деревенскими друзьями, а по вине сестры ему пришлось бродить по лесу. Он был очень зол.

– Дочка, обещай, что больше так не поступишь? – прошептал фермер, и Ребекка заметила, как его глаза заблестели от слез.

– Отец, клянусь, отныне я никогда не заставлю вас волноваться за меня. Это вышло случайно.

Артур кивнул и улыбнулся. Слеза радости скатилась по его загорелой щеке.

– Вот и ладно. Кор, возьми корзину у сестры. Тор, перестань дуться. Идем домой. Время позднее, а завтра у нас уйма дел.

Фермер, крепко держа факел в руке, пошел вперед, освещая дорогу, следом за ним засеменил Кор, с лукошком в руках. Ребекка с Тором шли последними.

– Еще раз такое повторится, мы будем искать тебя с храмовниками! Или отец вовсе решит тебя выдать замуж за первого приглянувшегося пастуха, – проговорил он сквозь зубы. Девочке показалось, что она уловила нотки запугивания. Она, удивленно вздернув правую бровь, взглянула на него.

Замужества девочка не боялась, в Дубках все мужчины старше нее были женаты. Единственные кавалеры, годные ей в супруги могли лишь найтись среди солдат барона. Но Артур никогда бы не сподобился отдать дочь военным, ибо те славились своим пьянством, разгульной жизнью, да вспыльчивым нравом. Но слова брата, касающиеся священнослужителей, неприятно кольнули сердце, словно он только и думал, как бы избавиться от сестрицы.

– Братец, я погляжу, ты давно не получал от меня затрещин? Тор, я не мама, я не потерплю ни капризов, ни угроз. Я не нарочно заблудилась в лесу, и не на прогулку сюда отправилась!

Мальчик плотно сжал губы, недовольно фыркнув, но промолчал. Он знал, что вины сестры нет в том, что по владеньям барона пронесся ураган, что пропала Аэлтэ, и что Дубрава превратилась в сплошной буревал, но, тем не менее, он злился на Ребекку. И он не могу унять это чувство. Его раздражало бедственное состояние, в котором прибывала семья, отсутствие матери, забота которой перешла в наследство к сестре, неопределенность, нежелающая давать ответы: переживут они зиму или придется оставить Дубки и отправиться к южным берегам Моря Семи Ветров, где найдется работа для отца.

А еще Тора тревожили храмовники, которые всюду шныряли, суя свой нос во все дела сельчан. Мальчик постоянно ощущал себя под пристальным вниманием колючих глаз Сведущих. Он временами возносил молитвы Тарумону Милосердному, чтобы поскорее святоши отыскали в деревеньке то, за чем явились, и навсегда покинули ее. Конечно, это не касалось местных проповедников, ведущих службы в замке и в святилище Дубков. Присутствие адептов в таком неимоверном количестве, говорило о том, что рядом скрыта магия, а чародеи и волшебные штучки, еще пуще злили парнишку.

Мальчик заметил, что сестра, идущая рядом, не спускает с него взгляд, ожидая ответа, а точнее всего, извинений.

– Прости, – выдавил он из себя и прибавил шагу, стараясь не глядеть на Ребекку.

Спящий Мендарв залил холодный лунный свет. Города, луга, поля, леса и горы окрасились в сизые оттенки, разбавленные черными венами рек и кляксами озер. В воздухе ощущались колючие нотки приближающейся зимы. Вскоре, на смену золотой парче, явятся сумрачные стужи, облаченные в белоснежное соболиное манто.

Зима в стране людей была мягкой по сравнению с северными краями Нирбисса и почти жаркой, чем на мифическом студеном материке. Купцы да Странники поговаривали, что земли ледяных великанов существуют, хотя из жителей Мендарва никто там не бывал, но частенько торговцы привозили книги и свитки, в которых подробно рассказывалось о таинственных территориях, покрытых хрустальными скалами, запорошенных непроходимыми снегами, окутанных непроницаемой дымкой. Возможно, кто-то из обитателей Нирбисса и посещал морозные государства, раз легенды о стране льда и стужи, оказались на страницах фолиантов, но граждане Мендарва, очутившись на Большой земле, старались так далеко не забредать. Они побаивались открытых водных просторов, а Нордарский океан, таящий в себе множество опасностей, был куда страшнее миролюбивых вод внутреннего моря Семи Ветров.

Ледяной континент и алмазные колоссы не волновали медарвцев в эту темную ночь. Они мирно спали в своих постелях, созерцая радужные сны.

Форг, залитый лунным сиянием, возвышался на холме по обе стороны мирно текущего Форгрива. На фоне ночного покрывала, он сверкал белоснежными мраморными стенами, подобно мистическим городам таинственных континентов изо льда и пламени. Королевский дворец, утопающий в свете масляных фонарей и факелов, горделиво стоял посреди россыпи домов и храмов, подобно наблюдателю. В окнах мерцали тусклые отблески свечей. Великолепные палаты Тивара мирно дремали, убаюканные ночной истомой, и только стража, несущая караул, бодрствовала.

В одной из башен, украшенной замысловатой лепниной цветов и мифических животных, в окне горел яркий свет. Это были покои Верховного жреца ордена Тарумона Милосердного.

Меуса Гериона Виэнарисса мучала бессонница. Он, нахмурив брови, восседал в огромном кресле, подле стола, заваленного книгами и свитками. Старец вертел в руках прямоугольный фиолетовый кристалл, испещренный белесыми прожилками. С каждым поворотом рисунок на камне менялся, подобно песчаным барханам, гонимым знойным ветром пустыни. Взгляд Меуса был сосредоточен на минерале и