Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк Страница 46

Тивар довольно долго пользовался услугами фаворитки, пока однажды, она ему чем-то не угодила, и он приказал ей отрезать язык. Псилона позвали к постели девушки, дабы он осмотрел ее на предмет одержимости и порчи. Тогда жрец и почувствовал второй раз в жизни, предательский укол в сердце. Он возжелал, чтобы эта несчастная девчушка стала его собственностью. К счастью, монарх с радостью избавился от немой фаворитки, отдав ее в распоряжение главы церкви.

Псилон не мог вернуть речь женщине, но был способен дать шанс на безбедное существование, взамен на плотские утехи. Его любовные фантазии, были в разы скромнее, предпочтений Тивара. Он знал, как довести Тесси до состояния эйфории, без садистских ухищрений, наслаждаясь ее внутренним криком, который может слышать лишь чародей, занимающийся любовью.

Рыжеволосая бестия была искусной любовницей, а Псилон ненасытным кавалером, требующим долгих и частых постельных игр. Тесси, покорно исполняла все желания своего господина. А взамен, получила роскошный особняк в купеческом квартале, круглую сумму золотых, кучу нарядов, ларец с драгоценностями и пару слуг.

Не часто немой женщине приходилось отправляться во дворец, где она всячески избегала встречи с королем. Были периоды, когда Псилон утопал в делах ордена, и у него не оставалось время на ночи страсти. Но когда у капеллана появлялся свободный часок, он стремился наверстать упущенное. Тесси казалось, что в такие моменты, она скидывала несколько килограмм.

Псилон, откинувшись на подушки, удовлетворенно поглаживал усы, следя взглядом, как рыжеволосая девушка соскользнула с постели и стала натягивать зеленое шелковое платье, расшитое серебряными нитями. Ее волосы каскадом спадали на гладкую белую спину. Эта была, пожалуй, единственная вещь, что делала Тесси схожей с Хонорой.

Около тридцати лет назад, когда Псилон еще не помышлял перебраться в Мендарв, Магистры направили его на Экалиот, разобраться с тамошними пиями.

Кровососы наводнили леса острова и безостановочно нападали на местный люд, обращая их в себе подобных полумертвых тварей, с острыми, словно клинки зубами, и кожей, покрытой едкой зловонной желтой слизью. Ловкие, хитрые и кровожадные, они были достойными врагами.

Время от времени, маги Экалиота и солдаты уменьшали численность монстров, но тех с каждым днем становилось все больше и их атаки все яростнее. Еще немного, и все деревни у леса бы, опустели.

Псилон прибыл в столицу. Обсудив условия сделки с королем, он отправился на встречу с придворным волшебником, который должен был посветить его во все детали происходящего. Своенравный маг был готов увидеть дряхлого старца в забавном колпаке и широких одеяниях, но не молодую женщину.

Хонора ждала его в своих покоях, облаченная в черное облегающее платье, тянущееся шелковым шлейфом по полу. Она стояла у окна и смотрела на город, когда Псилон без стука ворвался в обиталище чародейки. Как только он увидел ее, его разум словно заволокла тьма. Никогда до сели он не испытывал ничего подобного. Изначально он подумал, что животную страсть, овладевшую им, наслала колдунья. И лишь позже, он осознал, что попал в ловушку небесных Создателей. Таковы были коварные шутки богов, решивших поглумиться над воспитанником Аскалиона.

Хонора неторопливо повернула голову и взглянула на гостя. В ее темных миндалевидных глазах блеснула искра презрения. Тонкие губы сжались.

Псилон отметил, что женщина была полукровкой. Метис демона и эльфа. Взрывоопасная смесь. Чародейка была высокой и статной. Ее узкое лицо с острыми чертами нельзя было назвать красивым, но что-то в нем притягивало взгляды мужчин. Остроконечные уши торчали из-под водопада темных вьющихся волос.

В ту пору волшебник не был обременен усами и бородой, его пшеничные волосы, слегка затронутые сединой, едва доходили до плеч и всегда были собраны в тугой хвост. Морщины только начали атаковать загорелое лицо. Он не облачался в мантию подобно магистрам, а носил плотные магические доспехи да длинный плащ. Стандартный наряд для аскалийонца низшего ранга, обладающего силой в крови.

Чародейка оглядела его с головы до ног без всякого интереса. Никто из мирских кудесников не любил воспитанников Цитадели. Причина была проста – зависть. Маги Убежища постоянно совершенствовали свое мастерство, а прочие волшебники Нирбисса использовали лишь те знания, что были наследием предков.

Не дожидаясь, пока новоприбывший конкурент начнет расспросы, Хонора спешно поведала ему о ситуации. Ее речь была сухой и скупа на детали, но Псилона не интересовали ни Пии, ни мертвяки, ни гибель королевской армии, он завороженно смотрел, как двигаются в разговоре тонкие губы волшебницы. Ему страстно хотелось прильнуть к ним и заставить ее замолчать, хоть на мгновение. Магу с трудом удалось унять свой безумный порыв. Его голос отказался подчиняться ему, когда он с усилием выдавил из себя благодарность и пообещал к завтрашнему утру разработать стратегию борьбы с упырями.

Когда Псилон покинул покои чародейки, то услышал, как сердце бешено бьется в груди. Он ощущал себя прыщавым юнцом, познавшим прелесть любви, а не взрослым сорокалетним мужчиной, закаленным в боях и жизненных неурядицах.

Псилон проводил взглядом Тесси, скрывшуюся за дверью спальни. В коридоре ее ждал слуга, который проведет женщину до кареты.

Верховный жрец тяжело вдохнул и, закинув руку под голову, закрыл глаза, надеясь уснуть. Вуаль сна тут же окутала Псилона мягкой и уютной сетью.

Сновиденья были чудесными. Он видел себя в темных бархатных одеяниях, восседающим на каменном троне, изголовья которого украшали клыкастые пасти драконов. У его ног, встав на колени, простиралась толпа. Здесь были и аристократы, и торговцы, и мастера оружия, и фермеры. Они приклонялись перед ним, они боялись его, они восхищались Верховным Магистром Мендарва…

В Мендарве настала глубокая ночь, когда на юге Большой земли, последние лучи заходящего солнца, окрасили небосвод острова Экалиот в багряные цвета. Священная гора Энал – спящий вулкан, еле заметно вздрогнула, словно ей приснился кошмар. Слегка покачнулся и одинокий домишко, стоящий у ее подножья.

Из маленькой каменной хижины, стены которого увили заросли хмеля и красного вьюна, вышел высокий беловолосый мужчина, облаченный в дорожные одежды. На его плече висел кожаный мешок с пожитками, а в правой руке он крепко держал длинный посох из белого дуба, набалдашник которого был увенчан короной из резных серебряных листьев.

Морган Герион Виэнарисс, чародей из Аскалиона, которому минуло сорок три года, нахмурив брови, взглянул на вершину вулкана. В его серых глазах промелькнула тревога. Энал вела