Слишком живые звёзды - Даниил Юлианов Страница 49

Чёрная сажа, высохший пот и потемневшая кровь окрасили её тело в мрачные тона, лишив красоты светлой кожи. Когда-то розовая футболка с милым зайчонком превратилась в порванную тряпку, что висела лохмотьями на хрупких женских плечах. Холодный кафель покрыла огромная бордовая лужа, и Джонни пришлось схватиться за столик кассира, чтобы не поскользнуться в этом гигантском море человеческой крови. Как много её умещалось в этой худенькой девочке! И что самое удивительное – она не собиралась умирать, а наоборот – снова и снова делала вдох, противостоя ненасытной смерти.

Но она умирала. В этом не было никаких сомнений. Но он может спасти ей жизнь. Для чего?

Два голубых глаза ярко блеснули на лице сорокалетнего мужчины, и предвкушающая сладость улыбка растянулась на его лице. Он так же смотрел на измазанное кровью тело, пока уголки его губ поднимались выше. Взгляд скользнул от её ног к голове, и что-то потянуло его вверх. На вершине железного шкафчика маленьким уголком выпирал край аптечки, где и должно быть всё самое необходимое.

Да, детка! Всё складывается именно так, как надо.

Часть 3

СИЛА ВНУТРИ

I will fight until the end

Even if I’m crawling on my hand and knees and bleeding out

“Blood Runs Red”, 78rpm

Глава 21

Учитель и ученик

Чёрный внедорожник Влада никак не годился для нынешних дорог, так что пришлось идти пешком, пока на глаза ему не попался спортивный магазин. Охраны на месте не оказалось, да и клиентов было не шибко много, и то все они теперь стали сладостным кормом для мух. Поэтому Влад смело вошёл внутрь и прошёл до самого последнего отдела, где его ждало три велосипеда: чёрно-жёлтый, полностью серебристый и красный. Ценники на каждом из них стремились взлететь в небеса, но так как деньги вовсе потеряли свою значимость, было принято решение забрать велосипед без какой-либо оплаты. Теперь брошенные реликвии старого мира будут принадлежать только тому, кто первый их найдёт.

Влад выбрал чёрно-жёлтую окраску, и сразу же в его голове возникла мальчишеская мысль: «Шмель. Я буду называть тебя Шмелём».

Он выкатил его на улицу и, посмотрев на чистое небо, увидел ванильные тона приближающегося заката. Свои часы он оставил (забыл, что уже себе-то врать?) дома, но ни в коем случае не вернётся за ними. Никогда больше в жизни он не ступит за порог своей бывшей квартиры, где пролетело столько счастливых лет в браке с Олей. Он поклялся себе ночевать сегодня где угодно, но только не там. Хоть будет град в дуэте с бьющими о землю молниями, их прошлый дом так и останется запретной зоной, даже если станет единственным безопасным местом на всей Земле. Влад вернулся туда против своей воли, сделал то, что в глубине души возненавидел, и после завершения тут же уехал на своём внедорожнике, пока не застрял в пробке мертвецов. Оставлять кусочек прошедшей счастливой жизни на растерзание новому миру было трудно, невыносимо тяжело, но Влад понимал, что если не отпустит его, то навечно останется сидеть за рулём своего красавца, превратившись в ещё один труп из тысячи других, что встречали его на каждой улице. Поэтому он и продолжил путь пешком, пока не увидел вывеску спортивного магазина на следующем повороте.

И сейчас он стоял у самого выхода, одетый в бежевую футболку, на груди которой тёмным силуэтом красовался баскетболист в самом прыжке у кольца. Свободно разгуливающий ветер поднимал русые волосы вверх, и как же приятно было ощущать его дуновение на чисто выбритом лице! Проклятая борода наконец исчезла, и вместе с ней пропал безумный зуд кожи под жёсткими волосами. Сразу после душа, после того, как смылась вся кровь, Влад встал перед зеркалом и взял в руки бритву, намереваясь убрать ещё один кусочек прошлого со своих плеч.

Со своего лица.

Он вернулся домой лишь с одним желанием, отказ от которого преследовал бы его всю оставшуюся жизнь – покончить с прошлым, проведя его достойным образом. Он не убегал от него, нет, а стремился встретиться с ним лицом к лицу и не страшась похоронить под толстым слоем глубокого забытья. Оставить в их квартире всё то, что смогло бы напомнить о миновавшем счастье и набросившимся ужасе, и выйти из неё с освободившейся от груза душой. Следует принять то, что произошло, и, выпрямившись во весь рост, пойти дальше – навстречу будущему, вырвавшись из прошлого.

Поэтому Влад и сделал то, что сделал, хоть его желудок постоянно протестовал этому. Он открыл дверь и вошёл внутрь, всё ещё будучи только в семейных трусах и окрашенный кровью собственной жены. Добрался до спальни и вновь увидел раскиданные по кровати останки, соединяющиеся в некое подобие человеческой фигуры. Будто в пьяном тумане он сложил их в большой чемодан для их совместных путешествий. Серую ткань обрамляли аккуратные рамки, и хоть с момента покупки и прошло уже более десяти лет, это абсурдное сочетание серого и розового до сих пор смотрелось отлично и навевало приятные воспоминания о радостных улыбках и её переливчатом смехе.

Поэтому он и хотел похоронить Олю именно в этом чемодане – таком красивом и прекрасном, что его хотелось немедленно выкинуть.

Влад не помнил, как складывал части тела Оли на дно чемодана. Не помнил, как болели пальцы, пока в сумасшедшем бреду выкапывал землю клумбы во дворе. Его сознание заботливо задвинуло шторы перед всем происходящим, пытаясь сохранить психику в норме. Окружающий мир поплыл перед глазами, и впервые в жизни Влад действительно испугался, что его мозг может вскипятиться. Мышцы рук беспрестанно изнывали от боли, и когда была вырыта достаточно глубокая яма, он взял чемодан и опустил вниз. Собирая разбросанную вокруг грязь, принялся закапывать гроб своей жены и прежде чем закончил, два раза опустошил желудок, но продолжал держаться на ногах и оставаться в сознании. Когда поверхность клумбы стала такой же ровной, какой и была, а солнце заметно сместилось на ярко-голубом небе, Влад медленно встал с четверенек и, тихо рыдая, поплёлся обратно в квартиру.

Его руки по локоть были испачканы грязью, по голому торсу текли капли пота, перемешанные с тонкими красными ручьями. Помыв руки, он принялся за уборку и на протяжении часа отмывал кровь по всей квартире. Она была везде и больше всего – в их спальне, окутав кровать огромной, пугающе огромной лужей. Она заполняла собой вёдра, так что Влад каждый раз выливал и мыл их, потому что не мог смотреть на то, как кровь его жены, выжимаемая с половой тряпки, добиралась до самых-самых краёв. Жара потихоньку отступала, и вскоре в открытые окна стал проникать прохладный ветерок,