Слишком живые звёзды - Даниил Юлианов Страница 48

– Почему ты…

– НЕ СМЕЙ! – Она повысила голос, но тут же взяла себя в руки. – Только попробуй задать мне хоть один свой грёбаный вопрос. Только попробуй. – Нервный смешок вырвался из её груди, а за ним и ещё один. Они выходили один за другим, и вскоре она залилась громким, даже пронзительным смехом. Истерическим смехом нездорового человека, психика которого начала давать сбой.

Катя упёрлась руками в колени и продолжала смеяться, пока из глаз крупными каплями срывались слёзы. Женя смотрел на неё дольше минуты, после чего неуверенно спросил:

– Всё в порядке?

Давясь последними смешками, Катя ответила:

– Да я просто представила, как буду танцевать джигу на твоём теле, и это так смешно! Господи… – Она выплюнула ослабевающий смех и серьёзно посмотрела на Женю. – Ни слова о М… о моём сыне. Вздумаешь идти за мной, то как только попадёшься мне в руки, клянусь, я оторву тебе яйца и оставлю истекать кровью, пока ты наконец-то не сдохнешь.

– Если сможешь.

– Смогу, не сомневайся. То, что мы очнулись в одной больнице – всего лишь случайность, и дальше мы пойдём разными дорогами.

Она замолчала и в повисшей тишине смотрела в тёмно-карие глаза. Женя, воспользовавшись моментом, сказал:

– Понял?

Её брови комично сдвинулись.

– Что?

– Ну, ты не сказала своё «понял?». Оно мне уже успело понравиться.

– Шуткануть решил, да? Ну тогда я тебе тоже расскажу шутку, слушай внимательно. Жил-был один урод по имени Евгений. Жил, не тужил, и тут херак! Весь мир отправился прямиком в задницу! И тут сука-судьба захотела прикольнуться и оставить его в живых, засунув его тельце рядом со мной. Клёво, да? И теперь этот козёл осознал, что на всём белом свете осталась одна особь в моём лице и начинает выносить мне мозг и срать в душу, на самое больное. На самое больное!

– Но в голову этой особи не приходит такая мысль, что этот козёл может ей помочь?

– Да ты что! Один раз я так повелась и вышла замуж за кретина, а потом он трахнул меня и исчез. Тоже, блять, хотел помочь.

– Я не он.

– А почему я должна тебе верить? Мы знакомы меньше двух часов.

– Ты не должна мне верить, но просто то, что ты говоришь – неправда.

– А что тогда правда?

Он сглотнул и почувствовал, как слюна царапает стенки пересушенного горла.

– То, что ты одинока. Тебе нужен кто-нибудь рядом.

– Ну уж точно не ты. Слушай, ты думаешь, я не смогу выжить одна?

– Только если из ума.

Она одарила его лучезарной улыбкой и тихо проговорила:

– Без твоего дешёвого юмора как-нибудь обойдусь.

Катя отвернулась и пошла прочь, но Женя снова ухватил её за руку и остановил. Их взгляды встретились и зацепились друг за друга, проникая в самые глубины неизвестного.

– Я не буду тебя держать, но…

– Именно поэтому ты не даёшь мне уйти, да?

– Я не даю тебе уйти только по одной причине.

– Ну и почему? Давай, удиви меня.

– Потому что… – Он взглянул в серые радужки вокруг её зрачков. – Потому что я волнуюсь за тебя.

Катя открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и осталась стоять, непонимающе уставившись на Женю. Слова пытались вылиться наружу, но застревали в горле мёртвым комом. Она лишь смотрела в эти карие глаза и не могла издать ни звука.

– Да, я понимаю, звучит как бред, но я правда не хочу тебя отпускать. Выбор, конечно, за тобой, но…

– Ты волнуешься за меня?

В её голосе не было ни насмешки, ни присущего ей сарказма – лишь искреннее удивление и интерес. И что-то ещё. Что-то… похожее на недоверие.

Женя, всё ещё держа её за руку, сказал:

– Да, я переживаю.

– Правда?

Блестящие ручейки вновь потекли по щекам, и ему вроде бы даже показалось, как совсем слегка потянулись вверх уголки её губ. Но что он точно увидел – что он почувствовал – так это то, как чуть растаял серый лёд. Сначала он треснул и тут же начал под силой тёплых лучей… внимания?

Женя мягко проговорил:

– Правда.

Но она не поверила. Никто никогда не волновался за неё, за её здоровье или хотя бы настроение. Ни мать, ни бросивший их отец, ни бросивший муж. Только Миша понимал её, и то его у неё забрали. Всем всегда было насрать на её самочувствие и жизнь в целом. Это стало аксиомой с самого рождения, и отрицать такое было глупо. А пытаться переубедить её с помощью лжи – ещё глупее.

Женя вдруг увидел, как привычный холод вернулся в глаза, сместив с места внезапно возникшую искренность. Катя вновь превратилась в ту девушку, которая пару минут назад обещала оторвать ему яйца и пускала кровь на лице, знакомя свой кроссовок с чужой головой.

Она высвободила руку и сказала:

– Не надо мне врать.

После чего развернулась и зашагала к углу одного из домов – на ту сторону улицы, к которой пыталась дойти с самого начала. Он не стал её окликать или звать, а просто смотрел ей вслед и снова ощущал это странное, щемящее чувство глубоко в груди.

У самого поворота она остановилась и обернулась. Даже с такого расстояния Катя увидела, что по лицу Жени течёт кровь, и невольно поджала губы. Их взгляды сплелись между собой в полуденном воздухе жаркого летнего дня. Они смотрели друг на друга, и оба молчали. Тянущаяся вдаль дорога, на которой стоял молодой парень в компании разбитых машин, и молчаливые стены домов, тени которых укрывали застывшую девушку. Прошло не более десяти секунд, но казалось, что их бессловесный разговор длился вечно.

Катя в последний раз взглянула на Женю и отвернулась. Зашла за угол здания и исчезла из виду, оставив его полностью одного.

Он смотрел на то место, где она стояла, ещё около двух минут, после чего повернулся к этому проклятому магазину, и в его голове ярким контуром зажглись два вопроса.

Что теперь делать?

И что с ней будет?

Глава 20

Так как надо

Он смотрел на неё и не мог поверить своим глазам.

Её маленькая грудь, залитая вытекшей кровью, медленно поднималась и опускалась, пока открытый рот мерно вдыхал воздух. Джонни с изумлением вглядывался в слипшиеся волосы, что обрамляли собой аккуратное юное лицо.

Невероятно юное и прекрасное.

Он решил заехать в этот магазин сразу, как увидел заправку на повороте. На своём велосипеде он проехал мимо двух столкнувшихся машин, и сразу же заметил прерывистую кровавую дорожку на асфальте, ведущую к съезду на АЗС. Спустя уже пару минут перед Джонни открылись автоматические двери, впуская его в общий склеп посетителей и работников магазина.

И лишь одна девушка продолжала дышать и цепляться за жизнь, прислонившись к железному шкафчику у кассы