Андрей Бондаренко - Дорога к вулканам Страница 5

— Но-но, господин иностранный подданный, полегче, — на всякий случай отодвигаясь вместе со стулом, забеспокоился таможенник-ветеринар. — И не таких видали. Сейчас, вот, кликну полицейских…

— Кликни-кликни, служивый. Сделай такую милость. Будем разбираться по полной программе. Со всеми сразу…

— Перестаньте, балаболы хреновы, чушь пороть, — продемонстрировал великолепное знание русского языка Томас. — Обойдёмся, на этот раз, без мордобоя и полиции. Сейчас я позвоню здешнему вице-губернатору и всё улажу.

И он, достав из кармана джинсовой курточки тёмно-зелёный брусок мобильника, действительно, позвонил камчатскому вице-губернатору.

Вежливо поздоровался. Представился. Пожелал долгих лет жизни и хорошей погоды. Рассказал о высокой миссии ЮНЕСКО в Мире. Напомнил о Соглашении, заключённом между этой организацией и Россией, и подписанном, между прочим, с российской стороны Премьер-министром Дмитрием Медведевым, а также об интервью, недавно показанном по Первому телевизионному каналу, в котором вышеозначенный Премьер-министр пафосно обещал оказывать сотрудникам ЮНЕСКО, работающим на территории России, полномасштабную помощь. А после этого пошло нажаловался на работников таможни аэропорта Петропавловска-Камчатского, которые, судя по всему, совершенно разучились мышей ловить, так как, очевидно, телевизора совсем не смотрят…

Закончив кляузничать, он передал мобильный телефон откровенно-загрустившему таможеннику.

«Пошёл процесс», — мысленно ухмыльнулся Тим. — «Господин вице-губернатор орёт так, что даже мне слышны его отдельные фразы. Матерные, понятное дело. Несчастный „ветеринар“ вытянулся в струнку, постоянно громко сглатывает слюну и, того гляди, описается от страха… Эх, Россия-матушка! Проходят годы, десятилетия и века, а ничего не меняется. Ну, совершенно ничего. Всем правит, как и прежде, Его Величество Начальственный Окрик. Мать его… А если Окрика не последовало? Ну, тогда, понятное дело, можно творить всё, что угодно. То бишь, беззастенчиво „доить“ клиента по полной программе, призвав на помощь — в случае необходимости — и доблестную российскую полицию, которая, наверняка, находится в доле…».

Уже через десять минут они покинули аэропорт.

— Гав-в, — пожаловался Клык.

— За весь долгий полёт тебе даже воды ни разу не предложили? Вот же, гады дешёвые и жмоты копеечные, — искренне возмутился Тим. — Томас, надо пса срочно напоить.

— Напоим, — пообещал Грин. — Рядом с автостоянкой, где припаркована моя верная «железная лошадка», ручей протекает…

Автостоянка располагалась в двухстах пятидесяти метрах от корявого забора, ограждавшего территорию аэропорта.

— Какая же это автостоянка? — удивился Тим. — Сплошная красно-коричневая глина, усеянная крупными камнями, да обширные лужи того же паскудного цвета. И машин всего-то три. Зато злющих комаров — до беса… Слушай, а что это такое?

— Где?

— Ну, вон за этой — якобы — автостоянкой. Двухметровая тёмно-зелёная стена. На лес, вроде бы, не похоже… Что это такое?

— Местная трава, — ухмыльнулся Томас, довольный произведённым эффектом. — То бишь, обыкновенный камчатский травянистый луг. Причём, травка-то совсем и невысокая…

— Гав!

— Извини, старина. Заболтался я немного… Вот, к этой тёмно-зелёной стене и беги. Там, на границе автостоянки и луга искомый ручей и протекает. Водичка хорошая, чистая, луговая.

Клык, нетерпеливо помахивая пышным хвостом-кренделем, резво убежал в указанном направлении.

— Пошли, Брут, к моей самоходной карете, — предложил Томас. — То бишь, вон к той подержанной красной «Тойоте». Тем временем, продолжаю… Итак. Трава в этом месте относительно невысока. Во-первых, сейчас только середина июля. Во-вторых, город совсем рядом, что, естественно, тоже накладывает свой негативный отпечаток. А вот в конце августа — в южных районах полуострова — полевое разнотравье и до четырёх метров вымахивает. И названия у этих трав-цветочков весьма звучные и романтичные, — перешёл на русский язык: — Борщевик сладкий, лабазник камчатский, дудник медвежий, какалия камчатская, страусопер обыкновенный… Ещё здесь растёт папоротник орляк. По внешнему виду — самый обыкновенный папоротник, которого много и в наших канадских лесах. Только съедобный. Да-да, местные аборигены его с удовольствием кушают. И в солёном виде, и в маринованном, да и в различные салаты щедро добавляют. Более того, на Камчатке ни одно серьёзное застолье традиционно не обходится без блюд из папоротника… Черешок папоротника носит красивое название — «рахис», а сам лист называется — «вайя», что в переводе (извини, но не знаю с какого языка), означает — «пальмовая ветвь». В пищу употребляют только рахисы орляка, причем, в то время, когда листовая пластинка еще находится в зачаточном состоянии. На Камчатском полуострове верным ориентиром для сбора рахисов служит массовое цветение ландышей…

Только когда минут через семь-восемь вернулся Клык, Грин прервал своё развёрнутое ботаническое повествование.

— Гав-в-в, — объявил пёс-хаски, мол: — «Хороша водица, ничего не скажешь. Только оводов и слепней над ручьём вьётся, на мой собачий взгляд, многовато…».

— Вот же он, тот козёл, что нас утречком подрезал! — раздалось в отдалении. — Стоит рядом с красной «Тойотой».

— Точно, он! Гнида сутулая…, — и тут же последовала длинная и доходчивая матерная тирада.

Тим резко обернулся. К ним приближалась живописная и рассерженная троица: молодые широкоплечие люди, облачённые в кожаные жилетки, спортивные мешковатые штаны и разноцветные кроссовки. Один из молодчиков многозначительно сжимал в смуглых ладонях солидную бейсбольную биту.

— Ну, вот. И здесь то же самое, — подбирая с глинистой почвы увесистый булыжник, пробормотал Тим. — Клык, дружище, придётся поработать немного…

— Гав! — понятливо отозвался пёс и, угрожающе «вспучив» чёрно-белую холку, устремился вперёд.

— Рры-ыыы!

— Вован, волк! Обходит, обходит! Зубы, тварь, скалит…

— Рры-ыыы!

— Мать его, сволочь вёрткую! Ой…

— Осторожнее!

— Рры-ыыы!

Тим прицелился и сильно метнул булыжник в ярко-зелёный пластиковый бак для мусора, установленный метрах в пятнадцати.

— Бам-м-м! — разнеслось на всю округу.

— Дрын-дрын-дрын…, — это пластиковый бак весело закувыркался по камням, выступавшим из глины.

— Рры-ыыы!

— Сволочь!

— Рры-ыыы!

— Уходим…

«Тойота», тоненько взвизгнув покрышками, резко тронулась с места.

— И кого же это, братец, ты подрезал с утра?