Андре Олдмен - Древо миров Страница 50

— Палица представляет из себя дубину мореного дерева высотой около пяти локтей, утыканную железными шипами? — быстро спросил пленник в бедной одежде.

— Да, ничтожный.

— На ней есть красные полосы?

— Да…

— И крюк на конце?

— Откуда ты…

Ярл не закончил. Пленник резво выпрыгнул из пролома в прутьях и мигом очутился возле чучела тролля. Ударив ногой по чурбаку, он подхватил падающее тело уродца и, с видимой натугой поднял…

В руках его была палица Таркиная.

Не раздумывая, Ярл принял священную реликвию. Полыхнул и растаял багровый свет. И сразу же за спиной молодого руга раздался яростный вой великанов.

— Берегись! — крикнул Железная Рука.

Пыль, наполнявшая комнату, превратилась в стремительный вихрь снега и ледяных обломков. Ярл зашатался. Пальцы его разжались, палица всплыла вверх и исчезла в жуткой круговерти…

— Ты обманул меня, шатун! — успел крикнуть руг, чувствуя, как вихрь подхватывает его и увлекает навстречу гибели. — Ты заодно с ними!

…Страшный удар потряс стены Дома. Бревна треснули и в образовавшуюся дыру проникло нечто огромное, напоминающее дерево с вывороченными корнями. Ярл покатился по полу, рядом, пробив ветхий настил и глубоко уйдя в доски, рухнула священная палица. Перекатившись набок, младший сын Таркиная увидел огромный глаз, закрывший снаружи взявшееся невесть откуда окно.

По комнате, ставшей совсем маленькой, теряя клочья шерсти, метались разноцветные уродцы. Они толкали друг друга и лезли в подпол, в черное отверстие посреди комнаты.

Когда след локапал простыл, Ярл услышал ворчливый, уговаривающий кого — то голос:

— Нечего тут клевать, птичка, убирайся, откуда пришла! Кыш!

Дом снова дрогнул, огромная нога убралась наружу, оставив пролом в стене, глаз исчез.

— Шляется тут, — сквозь оседающую пыль стал виден гном, с деловым видом собиравший с пола какие-то осколки, — когтями стены раскурочивает… А только птичка Рох рудознатцу что курица. Эй, люди, вы живы ли? Ну, совсем нельзя без присмотру оставить, передрались все-таки. У нас в Тюирнлги говорят так: «Не пускай длиннонога в погреб, не захочет, а все равно горшки перебьет»…

Глава вторая

Меч, плеть и дудка

Чти отца своего!

Восемь ругов с натугой приподняли кривобокий стол и опрокинули его на крышку подпола, в котором исчезли локапалы. Поверх принялись наваливать раскуроченные птицей Рох бревна.

— Хорошо бы прибить крышку железными гвоздями, — сказал Дагеклан. — Надо спросить гнома, есть ли в доме гвозди.

Дядюшка Гнуб возник как раз при этих словах рыцаря. Он тащил поднос, уставленный полными кружками, — дабы отпраздновать победу.

— И опять я прав, — воскликнул недорослик, — отлучись только, как они уже глупостей всяких понаделают. Зачем стол повалили? Куда брагу-то ставить?

— Пить можно стоя, — сказал Мидгар, — а столом крышку придавили, чтобы великаны не вылезли и не помешали унести палицу.

— Непорядок это — выпивать стоя, — завопил гном. — А локапалы не вылезут, они сейчас далеко.

Люди удивленно переглянулись, потом Мидгар приказал водворить стол на место, что и было проделано.

— У нас в Тюирнлги говорят: «Не бей киркой по чем попало — и под скалой бывают провалы».

Гнуб поставил поднос на стол, потом ухватился за железную скобу и поднял тяжелую крышку подпола. Отступил и сделал приглашающий жест — взглянуть.

Первым к отверстию подошел Мидгар. Наклонился… и сразу отпрянул. Ярл удивленно покосился на брата и тоже заглянул в люк. Грубое его лицо вытянулось, на нем явно проступили удивление и страх. Он провел пальцами по щекам и пробормотал что-то неразборчивое.

— Что там? — спросил Конн, когда Железная Рука оторвался от созерцания таинственных недр и подошел к разбитым прутьям спущенной на пол клети. Король так и сидел на куче соломы, бережно поддерживая бесчувственную девушку.

— Удивительно, но внизу находится то, что должно быть вверху, — отвечал рыцарь. Он казался спокойным, и только излишняя бледность выдавала его волнение.

— Не понимаю, — сказал Конн.

— В погребе полно звезд, государь.

— Звезд?!

— Черное небо, усыпанное ночными светилами. Воистину это достойно величайшего удивления…

— Ну вот, уже и разволновались. — Грохот и поднявшийся клуб пыли возвестили о том, что недорослик захлопнул крышку. — Зря разволновались, никто же вас туда не приглашает! Я поначалу тоже глаза таращил, а локапалы гоготали и пальцами в меня тыкали. Потом Кубера-Нор и говорит: ты, дядюшка Гнуб, привык под землей обитать, в рудах своих ковыряться, небось и звезд-то никогда толком не видел. Видеть-то видел, отвечаю, да только там, где им и положено быть — в просторах небесных, а не в погребе. А это, говорит, оттого тебе так удивительно, что темное ты существо, не в обиду будет сказано. Какую-нибудь кальпу назад я бы тебе доходчиво, говорит, все объяснил, а теперь и сам запамятовал. Помню только, речено было пророком Иордой: «Что вверху, то и внизу» — без разницы, значит. И еще помню, говорит, что надлежит нам, Хранителям Стран Света, уйти через этот проход накануне времени. Ну вот, значит, они и ушли…

— А мне показалось, что странные существа бежали от чудовища, заглянувшего в окно, — задумчиво молвил Дагеклан.

— Это кто чудовище? — ощерил гном ровные крепкие зубки. — Это птичка Рох чудовище? Да она только с виду страшная, кто не знает, а так только дыньки поклевывает, ну еще пироги, если хозяйка зазевается. У нас в Тюирнлги птичек этих издавна разводят — яйца несут немалые и весьма питательные. Одно яичко — и пять семей месяц сыты.

— А скажите, месьор Гнуб, если мне позволительно будет вас так называть, — продолжил Железная Рука, подходя к недорослику и помогая ему расставить по столу глиняные кружки, — каким же образом птица Рох попала из вашего родового поместья в эти суровые края? Или Тюир… простите, никак не могу выговорить это мудреное название — или ваши родные места находятся неподалеку?

— О! — воскликнул гном, срывая с кудлатой головы колпак и учтиво кланяясь. — Сколь приятно побеседовать с вежливым человеком! Признаюсь, я уже стал забывать, что значит «простите» и «позволительно». Злая судьба закинула меня из благословенных краев, где всегда тепло, где синее небо, где множество прекрасных, сияющих всеми цветами радуги камней, где привольно живется Маленькому Народцу, где лад и благоденствие — сюда, в жестокий, холодный, суровый и неприветливый мир! Увы, сиды бывают коварны, даже если кажется, что знаешь их вдоль и поперек…