Легенда о Великой волне - Дарио Тонани Страница 50

Найла подумала о яйце, в котором лежало сердце, и о том, что ему будет не на кого рассчитывать, пока она не вернется.

Даже если ее план удастся, с Сиракк покончено: у Найлы больше нет собственного корабля. Теперь она, как и многие другие капитаны Мира9,– пешеход. Может, хоть корпус Азура удастся спасти.

Из трюмов доносились звуки шагов. Видимо, по кораблю кто-то ходил. Таинственный гость, несмотря на пожар, рискнул подняться на борт и осмотреть Сиракк. Что ж до яиц, то, скорее всего, больше из них никто не вылупится. Уже минут пять ни одно яйцо не поднималось на поверхность. Похоже, оставшаяся часть кладки погибла еще до рождения «птенцов».

Это было видно и по светогекконам. Они гасли один за другим, превращаясь в лужицы растопленного воска. Игра окончена. Их жизнь – лишь короткая, яркая интерлюдия.

– Азур, скотина! – закричал кто-то над головой.

Найла потащила корпус мимо трех разбитых яиц. Положила механокардионика на песок и заглянула в каждое из них. На дне скорлупы виднелась та же дрянь, в которой она испачкала руки, когда вытаскивала сердце Азура.

Со всех сторон валил черный дым, воняло горелой резиной. Шины колес медленно плавились.

Долго оставаться здесь нельзя. Найла наклонилась, чтобы взять корпус за лодыжки и вытащить его наконец на открытый песок.

Вдруг краем глаза она заметила слева какое-то движение.

Подняла голову. И справа что-то огромное тоже медленно начало двигаться.

Дежавю. Большой осколок тьмы нацелился прямо на нее. Найла моргнула и бросилась бежать.

Колеса!

Сиракк снова отправилась в путь!

АзурМиз оторвал руки от переборки и понюхал подушечки пальцев, одну за другой. Ответ был одинаковым: на борту никого нет. Корабль опустел.

Не успокоившись, он спросил металл на верхних палубах. И на нижних, и в каютах, и в рубке, и в машинном отделении.

Везде.

Но металл в один голос говорил: здесь больше никого нет!

Тогда механокардионик отправился в комнатушку на носу, самый тесный, темный и вонючий угол на всем корабле. Ноги увязали в грязном песке. Это единственное место на корабле, где он еще не смотрел (и не слушал).

Опустив руки, АзурМиз закрыл глаза, запрокинул голову и начал медленно поворачиваться вокруг себя. Часы в груди отсчитывали последние минуты. Сердце Найлы близко, очень близко.

Но где именно?

– Где ты прячешься, капитан? – пробормотал АзурМиз, повернувшись один раз. Второй. Третий. – Твой крошечный кораблик теперь в ногте от сердца – я это чувствую, – ухмыльнулся механокардионик, хлопнув по дверце в животе. – Вот эти часы сказали мне.

Он высунул язык, отчаянно пытаясь уловить хотя бы самый слабый запах.

Ничего!

– Где ты?! – закричал механокардионик. И вдруг влетел головой в переборку. Рухнул на землю, подполз к лестнице. Приподнялся, держась за поручень, но тут же ударился коленом об острый край ступеньки.

Заорал во все горло. Корабль содрогнулся снова, по металлу разнесся пронзительный стон.

Вибрация переборок. Приглушенный грохот. Скрежет цепей. АзурМиз испугался: он слишком хорошо знал, что означает этот звук. Одним прыжком механокардионик взлетел по ступенькам на верхнюю палубу.

Пневмошарнир заходил ходуном, и Ясир проснулся. Увесистая книга соскользнула на пол.

Пытаясь прийти в себя, мальчик хлопал глазами и озирался вокруг. Похоже, он был пленником и во сне, и наяву…

В кабине стало темно, металл умолк, а дождь больше не барабанил по крыше. В трубах на потолке булькала вода. Снаружи доносился такой звук, будто кто-то включил пожарный насос.

Ясир прикусил губу. Язык опух и не слушался.

Опираясь о подлокотники, мальчик слез с кресла. Нащупал прорези в панели на лобовом стекле, присел и выглянул наружу.

Вспышки света, пламя, черный дым…

Сколько же он проспал?

Вытянув руки в темноте, он покрутился вокруг себя, с грохотом смахнув на пол кучу каких-то предметов. Пнул ногой по чему пришлось и снова уселся на свое место.

Пневмошарнир не двигался.

Металл не подавал признаков жизни.

Стало ужасно жарко.

Где они? Почему Карданик остановился?

Мальчик пытался понять, что могло случиться. Но чем больше думал, тем меньше находил объяснений. Наконец Ясир нащупал какой-то люк (как же раскалился металл!) и толкнул плечом изо всех сил. Закрыт, не поддается. Он в плену в этой темной раскаленной коробке!

Ясир перепугался до смерти.

Еще раз посмотрел в щелку. Прямо перед пневмошарниром что-то горело. Пламя стояло столбом.

Он попытался разглядеть, что происходит по сторонам, выворачивая шею то вправо, то влево. Небо вдруг разре́зала струя воды, и тут же, перекрещиваясь с ней, откуда-то сверху полетел поток еще мощнее. Кто-то пытается потушить пожар!

Может, сам Карданик?

Ясир отошел и закрыл глаза.

Вдруг пневмошарнир рванул вперед, и мальчик чуть не свалился на пол. Карданик накренился, забравшись на что-то правой гусеницей.

Чем ближе подходило пламя (и чем меньше воды оставалось в баках, которые охлаждали кабину), тем сильнее раскалялся металл внутри пневмошарнира.

Приложив нечеловеческие усилия, АзурМиз поднялся на ноги. Одной руки нет, весь корпус покрыт вмятинами, шея согнута набок и не выпрямляется.

О случившемся страшно было даже вспоминать. Механокардионик спрыгнул с корабля, с ужасом думая, что спуститься по лестнице больше не сможет.

Ковыляя по песку, АзурМиз поискал утешения у валявшегося поблизости куска железа. Задал десяток вопросов, повторил их несколько раз, однако металл молчал как мертвый.

Механокардионик отшвырнул железяку в сторону.

Но это еще не конец.

Кто-то идет. Точно, металлический напарник, он узнал его по запаху.

– Зуар!

– Да, это я. Оставаться на Робредо нет смысла. И стрелять тоже, – ответил он. – Ты слышишь их сердца? Они рядом. Все!

АзурМиз попытался покрутить головой, чтобы осмотреться, но пришлось поворачиваться всем телом. Ночь была чернее его слепых глазниц.

– Ни мы их не видим, ни они – нас, – сказал Зуар.

АзурМиз не мог даже кивнуть.

– Я хочу получить сердце этой шлюхи. И все. Готов взамен отдать свое. А потом мы уберемся отсюда.

В песке послышались шорохи. Это только что вылупившиеся существа рыли нору у подножия дюны.

– Из-за этих тварей ничего не слышно.

АзурМиз обругал сам себя за то, что забыл фонокль, запрокинул, насколько мог, голову. Прислушался. Вокруг билось слишком много сердец, и разобрать в этом гаме биение сердца Найлы было невозможно.

– Черт бы их всех побрал!

– Она не могла уйти далеко, – напомнил Зуар.

– На корабле ее нет. Я там все перевернул вверх дном.

Пахло дымом и горелым маслом. Запах шел от Сиракк, чей огненный плащ прорезал темноту ночи.

– Давай вернемся на Робредо – я кое-что придумал, – произнес АзурМиз.

Они пошли к кораблю, ориентируясь по запаху металла. Вряд ли на них осмелятся напасть, даже если заметят, – скорее всего, испугаются прикрытия.

От страха Ясир заорал во все горло. Но тут же попытался взять себя в руки. Начал считать до десяти, как всегда делал, чтобы успокоиться. Можно же как-то заставить пневмошарнир открыться! Выпустить его! Не беда, что вокруг пустыня, он найдет путь домой. Лишь бы не быть похороненным заживо. Медленно сваренным на пару.

Карданик тряхнуло