Милость королей - Кен Лю Страница 51

Проморгавшись, он понял, что снова вернулся в мир людей – мир, которым правит Ксана, где многие смирились с тиранией и где ему еще предстояло исполнить данные самому себе клятвы.

Ему так много нужно сделать! И он бинтовал ноги, закрывал глаза и лежал до тех пор, пока не приходил в себя настолько, чтобы, хромая, выбраться из долины, исправить ошибки в расчетах и построить новую модель.

Покушение на жизнь императора с горы Эр-Ме, когда процессия Мапидэрэ двигалась по дороге к северу от Дзуди, стала кульминацией нескольких лет тяжелой работы.

Равнины Порин, вечно купающиеся в лучах солнца, создавали вертикальные воздушные потоки, которые могли удерживать боевого змея без помощи веревок.

Луан привязал себя ремнями, в последний раз все проверил и полетел в сторону императорской процессии, казавшейся медленно текущей рекой варварского великолепия, раскрасившего плоскую землю внизу, однако потерпел неудачу. Нет, рассчитал он все верно – просто капитан стражи оказался храбрым воином, способным быстро принимать решения. Луан понимал, что второго шанса у него не будет: теперь на него началась охота по всей империи, он стал единственным, кому едва не удалось покушение на Мапидэрэ.

Может, такова была воля богов: сохранить тирану жизнь? Возможно, Киджи одержал верх над Луто и таким образом сохранил Ксану? Смертному не дано понять, чего хотят боги.

Теперь во всей империи не было места, где Луан мог чувствовать себя в безопасности. Все старые друзья и аристократы Хаана, которые ему помогали, без колебаний отдали бы его в руки людей Мапидэрэ, ведь император объявил, что тот, кто станет его прятать, будет уничтожен, как и пять поколений его семьи.

Так что оставалось лишь одно место, куда Луан мог отправиться: Тан-Адю, удаленный южный остров, где жили кровожадные дикари, державшие всех остальных островитян в страхе и никого не пускавшие на свои земли. Выбирая между известным злом и неизвестным, Луан принял решение в пользу второго, все поставив на одну карту: в конце концов, Луто ведь еще и бог азартных игр.

Луан приплыл к Тан-Адю на плоту, едва живой от жажды и голода, выполз на берег, так чтобы его не достал прилив, и провалился в глубокий сон. Очнувшись, он обнаружил, что его окружает множество ног, а когда поднял голову, увидел обнаженные тела, а потом и глаза воинов Тан-Адю.

Это были высокие, худощавые и очень мускулистые мужчины со смуглой кожей, как у большинства жителей Дара, только раскрашенной сложной темно-синей татуировкой, сиявшей, точно радуга в лучах солнца. Светловолосые и голубоглазые воины держали в руках копья, показавшиеся Луану острыми, словно зубы акулы.

Он снова потерял сознание.

Ходили слухи, что адюане дикий народ, к тому же каннибалы, которые безжалостно убивают всех подряд, – по крайней мере, так объясняли многочисленные неудачные попытки некоторых королевств Тиро, особенно Кокру и Аму, покорить остров Тан-Адю. Цивилизованные народы Дара просто не могли вести себя так же, как жители этого маленького острова.

Опасения Луана, к счастью, оказались напрасными: его не убили и не съели. Едва снова придя в себя, он обнаружил, что воины ушли, предоставив ему самому о себе заботиться на их острове.

Луан построил хижину на берегу, в стороне от деревни адюан, стал ловить рыбу и возделывать маленький огородик – этим и кормился. По ночам сидел он на пороге и наблюдал за мерцающими огнями костров в деревне, вокруг которых иногда танцевали и пели юноши и девушки со стройными телами и чудесными голосами, а порой, замерев, слушал старые легенды, которые рассказывали по-новому.

Он не мог поверить в свою удачу и считал, что должен как-то отблагодарить островитян за неожиданное великодушие. Когда ему удавалось поймать особенно крупную рыбу или собрать больше сочных ягод, чем было нужно ему самому, он приносил излишки к деревне и оставлял на околице. Первыми к его хижине стали приходить дети из деревни. Сначала они вели себя так, будто оказались около логова дикого и опасного зверя, и, если Луан давал понять, что видит их, убегали с визгом и хохотом, а если притворялся, что не замечает, дети подходили так близко, что прикидываться больше не имело смысла, и он улыбался им, а самые смелые улыбались в ответ.

С детьми Луан общался при помощи жестов и знаков – их открытые улыбки и заразительный смех позволяли ему чувствовать себя с ними свободно и не стесняться незнания их языка.

Маленькие островитяне сумели до него донести, что жители деревни находят его привычку оставлять им подарки необычной. Он развел руки в стороны и сделал вид, что смущен.

Вскоре дети ухватились за его одежду, превратившуюся в лохмотья, жестами дали понять, что его ждут в деревне. Там должны были состояться танцы и пир, и его пригласили разделить со всеми еду и вино, словно он стал одним из них.

Утром Луан перебрался в деревню и построил себе новую хижину, но только через несколько месяцев, когда немного освоил язык адюан, понял, насколько странным казалось им его поведение.

– Почему ты сторонился нас, как какой-нибудь чужак? – поинтересовался у него Кайзен, сын вождя.

– А разве я не был чужаком?

– Море огромно, островов в нем не много, да и те небольшие. Перед могуществом стихии все мы беспомощные и голые, как новорожденные, поэтому каждый, кто выходит на берег, становится нашим братом.

Луан испытал диковинное чувство, когда услышал слова, наполненные сопереживанием, от людей, которых считали дикарями, и к тому времени уже готов был признать, что ничего не знал про адюан. Оказалось, что многое, считавшееся неоспоримым, не имело к реальности никакого отношения. Так, говоря о знамениях, посланных богами, люди выдавали желаемое за действительное. Луан понял, что нужно видеть мир таким, какой он есть, а не таким, как о нем рассказывают те, кто никогда его не видел.

Адюане прозвали его Тору-ноки, что означало «длинноногий краб».

– Почему вы дали мне такое имя? – спросил он как-то раз.

– Нам показалось, что ты был на него похож, когда выполз из моря.

Луан рассмеялся, и они выпили по чаше крепкого, но сладкого арака, полученного путем брожения кокосовых орехов, от которого начинаешь видеть звезды.

Луан Цзиа с радостью остался бы навсегда с адюанами, приняв их образ жизни и забыв про загадочные знамения богов и невыполнимые обещания, данные в детстве.

Адюане научили его видеть залитый солнцем океан не как скучную водную гладь, а как живое царство с течениями, так же четко проложенными, как дороги на земле; понимать и имитировать крики самых разных птиц, умных