Источник - Дмитрий Александрович Билик Страница 20

— В другое княжество удрал? — с видом ментора, отчитывающего ученика, спросил Моровой.

Вот я люблю таких людей, которые сами отвечают на свои вопросы. Мне не оставалось ничего кроме как утвердительно кивнуть и развести руками. Мол, что с меня возьмешь. Как говорил незабвенный Григорий свет мой Евпатьевич: «Че хошь делай, у меня обе руки левые». В том смысле, что на мне где сядешь, там и слезешь.

— Матвей, Матвей, — покачал головой Федор. — Будь ты с нами, может, и обошлось все. Но ладно, чего уж теперь. Типа, чего после драки кулаками махать.

Я ничего не ответил, но был категорически согласен с Моровым. Вообще, мне новый воевода нравился намного больше предыдущего. Хотя бы потому, что этот не пытался выставить меня виноватым во всех смертных грехах. А вот именно в данном конкретном случае я оказался завязан по уши.

— Царь царей обосновался неподалеку от Выборга, — вернулся за стол Федор. — Словно медом ему тут намазано.

Я даже примерно понимал, что ищет первожрец нежити. Того самого рубежника, у которого в паспорте написано: Ленинградская область, Выборгский район, г. Выборг. Он понимает, что это мой дом. И рано или поздно я сюда вернусь. Значит, когда-нибудь получится выудить у меня ключ. Да, плевать, что реликвия привязана ко мне. Для этого всего-то и надо сделать, что убить Мотю Зорина, тогда связь разорвется.

Что самое глупое, я так уверился в своей непогрешимости и некоторой неуязвимости, что даже не убрал ключ на Слово. Как только мы переместились в дом Инги, тут же бросил реликвию в рюкзак. Артефакт, позволяющий путешествовать между мирами — кинул на дно заплечной сумки. Нет, если меня когда-нибудь убьют, это будет справедливым итогом. Нельзя так безалаберно относиться ко всему.

— Скажу больше, — продолжал воевода. — Он словно специально не прячется, а провоцирует нас. Сам он напасть не может, как только мы поняли, с кем имеем дело, сразу же доложили князю, а он, типа, прислал большую дружину. Мы повесили защитные печати и теперь здесь наш военный штаб. Мы собираем войска, чтобы ударить по этой мрази и уничтожить его.

— Уничтожить, — задумчиво пробормотал я.

— Ну чтобы уничтожить — это я махнул. Как мы поняли, его, типа, прям совсем нельзя убить. Нежизнь сама выбирает себе военачальника. Ну, или типа того.

— Отсечешь одну голову, появится другая. Как в наших любимых русских сказках.

— Как там, сказка ложь, да в ней намек, да? — горько усмехнулся Моровой. — Суть в том, что если уничтожить Царя царей, то нового генерала нежизнь будет выбирать из своих почитателей, а где их много?

— В Прави, — на автомате ответил я.

— Ага. А это, что называется, уже, типа, не наши проблемы.

Узнаю старую добрую рубежную логику — после нас хоть пожар, да и вообще мы живем в хате с краю. Перефразирую: если бы рубежники работали в правоохранительных структурах, то вся их деятельность сводилась бы к перетаскиванию трупа на соседний участок, которым заведуют другие ведуны и кощеи. Зато лично мне эта логика была понятна. Более того, она стала какой-то ожидаемой, что ли.

— И чего ты от меня хочешь? — поинтересовался я.

Впервые за все время разговора Моровой выдавил из себя подобие улыбки. Причем эта улыбка была снисходительной. Мне даже не по себе стало, будто с говном смешали.

— Конечно, ты кощей, — задумчиво рассуждал вслух Моровой. — Но уж больно неопытный. Опять же, подчиняться не любишь. Наверное, потому, что слишком быстро возвысился…

На мгновение какая-то догадка мелькнула во взгляде Феди. Кто поопытнее мог бы назвать ее надеждой.

— А ты случайно Осколки не использовал?

Я открыл рот, чтобы ответить веское: «Нет». Однако сначала вспомнил Башню Грифонов, затем обряд с Анфаларом, опять же, фекойцы когда-то Осколком, пусть почти опустевшим, со мной расплатились. Я никогда не использовал часть разрушенной Оси для собственного возвышения, как выразился Моровой, но и сказать, что не сталкивался с Осколками, не мог.

Как я уже заметил, Моровой чудесным образом дополнял меня. То есть додумывал то, о чем я соврать не успевал. Так получилось и на этот раз.

— Так я и думал. Нашел где-то схрон с Осколками и давай, типа, получать рубцы на халяву. По-хорошему, тебя надо поставить на учет.

— Еще в детскую комнату милиции отвези. Я пару раз сталкивался с Осколками, все рубцы получил сам, натуральным образом.

— Мы не можем так рисковать. Ты будешь в группе прикрытия, так сказать подстраховкой. В передовой отряд тебя взять не смогу, извини.

Нет, не скажу, что я оказался сильно расстроен. Вот уж что-что, а умирать я точно не торопился. Даже под таким чутким руководством. Если можно посмотреть с берега, как воды принесут труп твоего врага, — я категорически согласен. Пусть Тугарин-Трепов-Царь царей уже давно мертв. Ну, или как там с этой нежизнью — так сложно, что я до сих пор голову ломаю.

— Когда выдвигаемся? — спросил я.

— Ты узнаешь, — как-то хищно пообещал Моровой.

— Федя, ты меня извини, но ответь на самый главный вопрос. Почему ты?

Моровой густо покраснел. Буквально как женщина, застигнутая за каким-то постыдным действом.

— Нет, ты не подумай, я ничего не имею против, просто интересно.

— Я хорошо знаю здешние места, как ближайший дружинник прошлого воеводы в курсе всех дел, не запятнал свое имя скандалами, верен князю, не использовал Осколки. Довольно?

— Вполне.

Собственно, на этом аудиенция была закончена. Хотя Федя предупредил, что с данного момента мне отлучаться ну никак нельзя. Если сквозану отсюда, то меня объявят врагом государства. Причем, без всяких «типа». Что тут скажешь — военное положение и все дела.

Зато после нашего разговора я вышел наружу можно сказать другим человеком. Не то чтобы Федя сделал меня мужчиной или воином. Слава Аллаху, нет. Просто я теперь стал обращать внимание на всякие нюансы. К примеру, на кощеев в странных одеждах с многочисленными кармашками на предплечьях. При мне один распихивал туда разноцветные камешки — явно драгоценные. Собирался усиливать артефакты во время боя?

На главной