Приплывший дом - Снежана Каримова Страница 23

сцена, но за широкими спинами мужчин Дара ничего не видела. То тут, то там кто-то что-то говорил, но Дара не вслушивалась. От раздражения толпы, тесноты и влажной духоты ее охватила паника. Она не понимала, зачем Ива привела ее сюда. Ведь тут явно происходило что-то плохое. Хотелось сбежать, но со всех сторон ее теснили люди. Дара глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и, чтобы отвлечься, принялась разглядывать потолок, тем более там было на что посмотреть. Потолочные балки украшали буквы – вытянутые, витиеватые, словно из древнерусских летописей. Они складывались в пословицы. Ближняя к Даре гласила: «Здоровье – всему голова, здоровый урока не боится». Дара хмыкнула, но потом вспомнила, что тут раньше была гимнастическая школа, вот и остались призывы: «Ничего не мило, когда тело хило».

Вдруг народ заволновался еще сильнее. Дару кто-то толкнул в бок. Она поправила платок, защищаясь от напирающей толпы, и схватила Иву за руку, чтобы не потеряться.

– Что тут происходит?!

– Собрание «О реконструкции реки Волги и переселении Мологи», – отчеканила Ива, сурово глядя вперед.

Дара встала на цыпочки, стараясь рассмотреть сцену. Говорила какая-то женщина из толпы:

– А цены у бригад знаете какие?! Разбор дома сто́ит больше компенсации за этот дом! И что дальше с бревнами делать? Волгострой нам поможет?

– Нас же не предупредили заранее!

– Как переезжать?!

Мужчина на сцене (Дара видела только его фуражку), перекрикивая гудение толпы, заученно бубнил:

– Реконструкция Верхней Волги – важная стройка, каждая минута на счету. А вы что тут устраиваете? Нужно действовать, помогать общему делу, а не нюни распускать!

Толпа зашумела с удвоенной силой, сзади Дару теснили вновь прибывшие, и даже отвод Ивы уже не спасал от напора.

– Картошку копаем, в погребах уже овощи, соленья, а вы говорите дома разбирать!

– Сено! Где сено хранить?! Оно же намокнет!

– Всё сделаем, всё организуем!

– А если дом сплавлять, он всю зиму сырой стоять будет?

– А стены чем конопатить? Не успеем мох заготовить!

– А ехать куда?

– У нас в семье только женщины!

Дара сильнее сжала руку Ивы.

– Пойдем отсюда! Я всё поняла!

Девочки с трудом выбрались на улицу. Ветер защекотал разгоряченные щеки Дары. Она вдохнула поглубже холодный воздух.

Александра Константиновна такого не рассказывала. На верное, просто не знала. Но Дара сейчас тоже не хотела ничего этого знать. Великая плотина, «победа человека над природой», оборачивалась и великим горем.

Дара вдруг вспомнила Анну Петровну, которая хвалилась родственниками – строителями плотины, и глянула на Иву, пораженная ужасной догадкой:

– Только не говори, что моя родня строила ГЭС и ты решила мне показать, чем это все обернулось.

Вот что значит – мало знать о своей семье.

Ива замахала руками.

– Нет! Вовсе нет!

– Уф, – облегченно выдохнула Дара, – а я уж подумала, что ты решила утопить меня за грехи предков. Сначала показать это все, чтобы я осознала, а потом сдернуть платок – и я уже под водой.

– Ну и как, осознала? – горько усмехнулась Ива.

– Не совсем. Кто ты?

– Хозяйка дома, – повторила с грустной улыбкой Иванна. – Доманя.

– Ты одна из трехсот утопленников? – решилась спросить Дара.

– Какие утопленники? – не поняла Ива.

– Которые с Мологой на дно пошли.

– Нет, ты что! Я даже не знаю этой истории. Мы тогда уже уплыли из города. Пойдем лучше на реку. Покажу тебе еще кое-что. На этот раз не страшное, а красивое. Пойдем обратно в лето.

Глава 6

Снег

Молога, 1936 год

Бабье лето оборвалось дождем, капли в воздухе превращались в льдинки, вышивали бисером вылинявшую траву.

Мишка дохнул на озябшие пальцы и приладил на крючок наживку из заранее размоченной в воде сушеной подёнки.

Вдруг рядом в камышах зашумело, словно к воде пробирался лось. Мишка вскинул голову и увидел, как Ива неуклюже карабкается по рубцам коры на уродливую ветлу.

– Летом ты была ловчее, – заметил Мишка.

– Летом не было галош и вот этого всего, – Иванна сердито дернула за воротник старое пальтишко.

Мишка хмыкнул и закинул удочку.

– Давно не виделись. Картошку выкопали? – буднично спросил Мишка.

– Уже в погреб спустили. А вы?

– И мы.

Они поглядели друг на друга и расхохотались от своего неуместного «взрослого» разговора.

Ива заправила выбившуюся светло-рыжую прядку под простой шерстяной платок и спросила:

– А ты чего сегодня один?

– Борисыч заболел, а Павел… – Мишка запнулся, – тоже приболел.

Ива хмыкнула:

– Любит Павел «приболеть».

Но Мишке было не до веселья.

Ива соскользнула по стволу дерева – чего забиралась, старалась, раз не сидится на месте, – и подошла к Мишке. Тот снова вытащил из воды удочку, поправил наживку и закинул в другое место, поближе к зарослям осоки.

Иванна с видом знатока покачала головой, сняла варежку и протянула руку раскрытой ладонью вверх.

– Дай заговорю наживку.

– Мне нечем тебе платить, – отрезал Мишка.

– И не надо, – ответила Ива.

– Что ты вообще тут делаешь? – раздраженно спросил он, не глядя на девочку.

– Ладан собираю, бабушка послала, – ответила Ива.

– Ладан?

– Застывшую еловую смолу, такие твердые капельки на деревьях, знаешь? – пояснила Иванна. – Бабушке для каких-то ее мазей нужно.

Мишка сосредоточенно смотрел на поплавок.

– Вот иди в ельник и собирай, – буркнул он.

– На кладбище кресты жгут, бабки понабежали, воют. Тяжело все это, жутко. Разоренные могилы… Я боюсь в ельник идти.

Иванна сдернула вторую варежку, убрала в карман пальто и обняла ладонями жестяную банку с сушеными мотыльками.

– Я же не для тебя стараюсь. Для Борисыча, – серьезно сказала Ива и призналась: – Он первый меня пожалел… Когда маму забрали, а мы с Костиком переехали к бабушке, нам совсем туго пришлось. Сидела я тут на ветле, просто сидела, пряталась от всех. И не заметила, как Борисыч рыбачить пришел. «Ну чисто русалка, – сказал тогда он, – они любят качаться на ветвях деревьев». Борисыч рассказывал, что летом русалки выходят на берег, играют в лугах, скручивают ветви берез в венки. Правда, в тот раз он спросил: «Хоть не топиться пришла? Девки – народ мудреный». – «Не топиться», – ответила я.

И Мишка невольно улыбнулся, представив насупленную Иванну и Борисыча в его неизменной гимнастерке, с седыми клоками волос, выбивающимися из-под фуражки, – русалка и леший встретились.

– Утро выдалось удачным, и скоро Борисыч вытянул нормального такого карася, – продолжала Иванна, склоняясь над банкой, словно рассказывая историю сушеным подёнкам. – «На, бери, отнеси домой», – просто сказал мне Борисыч, кивая на улов…

Девочка шумно вздохнула и смущенно забормотала:

– Мама не разрешала мне заниматься этим… Рыбу нашептывать. Бабушка тоже говорила: «Начнешь ведьмовать, женского счастья тебе не видать». Но раньше, для