Арсенал Регрессора - Оливер Ло Страница 3

Вот он. «Древнеегипетский амулет скарабея». Дешевая копия из фаянса. Продавец просил копейки. Он не знал, что этот кусок глины — идеальный сосуд. При насыщении маной в правильном месте эта «безделушка» станет основой для «Щита Анха», способного выдержать прямой удар титана.

Серебряная цепочка с рунами. Будущий компонент для Глейпнира — цепи, что удержит Фенрира.

Я скупал будущее за бесценок. Мои знания были самым страшным оружием в этом мире.

Пока курьеры везли мои заказы, я занялся информационным полем.

VPN, Tor, левые аккаунты. Я зашел на форумы конспирологов, выживальщиков и любителей мистики.

Выбрал никнейм Пророк Судного Дня.

Пафосно? Да. Но людям нужен пафос. Им нужен лидер, пророк, за которым они пойдут, когда привычный мир рухнет им на головы. Они охотнее верят в таинственного предсказателя, чем в здравый смысл.

Я начал писать. Не туманные предсказания а-ля Нострадамус. Четкие, сухие инструкции.

Завтра, когда начнется ад и мои слова подтвердятся кровью, эти посты станут библией нового мира. А я стану тем, кого будут искать все: от правительств до корпораций.

В дверь позвонил курьер.

Я забрал коробки. Распаковал кирку. Она легла в руку привычной тяжестью, хоть и была девственно чистой, без единой царапины.

Это было не легендарное оружие. Пока нет. Но это было начало.

Я был готов.

Музей занимал старинное здание в историческом районе, из тех, что строили еще черт знает когда, а потом лепили на них таблички «памятник архитектуры».

К вечеру я уже был в паре кварталов. Шел пешком, закинув на плечо рюкзак со снаряжением. Кирка была пристегнута к поясу под длинной мешковатой толстовкой. Выглядел я как студент, опоздавший на последнюю электричку, каких тут после закрытия метро шатались десятки.

Охранник на главном входе увлеченно пялился в телефон, где какая-то красотка рыдала над умирающим в больнице возлюбленным.

Обходить его не было смысла — он был слишком увлечен, да и все равно через пару часов ему предстоит столкнуться с вещами пострашнее мелодрам.

Я прошел вдоль здания к служебному входу со стороны внутреннего двора, где обычно грузили экспонаты. Замок оказался допотопным, из тех, что вскрываются канцелярской скрепкой и молитвой.

Правда, скрепки у меня не было, зато имелся набор отмычек, купленный сегодня утром в магазине для любителей квестов. Продавец уверял, что это «сувенирный набор», но работали они вполне себе по назначению.

Дверь поддалась с тихим щелчком, и я проскользнул внутрь.

Коридоры встретили меня запахом старой бумаги и чего-то затхлого, словно здесь десятилетиями не открывали окна. По стенам висели пожелтевшие плакаты с правилами пожарной безопасности и планы эвакуации, нарисованные, видимо, еще когда динозавры бегали по земле.

Я двигался уверенно, помнил план здания наизусть. В прошлой жизни довелось побывать здесь намного позже, и по совершенно другой причине. Надо было понять, где один чертовски сильный ублюдок нашел, пожалуй, самый интересный реликт первой волны.

Именно за ним я сейчас и охотился.

Египетский зал располагался в восточном крыле. Добраться до него оказалось проще простого. Датчики движения либо не работали, либо их вообще не было, а камеры видеонаблюдения висели больше для устрашения школьников на экскурсиях.

Толкнув тяжелую дверь, я оказался в главном зале египетской экспозиции.

Здесь было темновато, тусклое дежурное освещение создавало длинные, зловещие тени между витринами. Саркофаги выстроились вдоль стен, словно почетный караул мертвецов, ожидающих команды. В витринах поблескивали золотом погребальные маски, амулеты и украшения.

Все подделки и копии, разумеется. Настоящие артефакты давно спрятаны в хранилищах крупных музеев или частных коллекциях.

Но Искажению плевать на подлинность. Ему важен образ. Вера людей в то, что здесь находится Египет.

В центре зала высилась гордость музея — полноразмерная реконструкция погребальной камеры фараона Аменхотепа III. Ее собрали пять лет назад к юбилею музея, потратив бешеные деньги на то, чтобы воссоздать каждую иероглифическую надпись.

Директор музея тогда хвастался в интервью, что это самая точная копия во всей восточной Европе. Забавно, но именно эта маниакальная точность и станет причиной того, что Искажение появится именно здесь. Пространство среагирует на концентрацию символов.

Я устроился на скамейке напротив экспоната, положил кирку на колени и принялся ждать. До открытия Разлома оставалось полчаса. Можно было перевести дух.

Достал из рюкзака бутылку воды, сделал пару жадных глотков.

Время тянулось медленно. Тишина в музее была давящей. Казалось, сами статуи затаили дыхание.

Вскоре воздух в зале вдруг стал плотнее, гуще, словно перед грозой. По коже пробежали электрические мурашки, волосы на затылке встали дыбом. Запахло озоном и сухим песком.

Начинается.

Я поднялся со скамейки, размял плечи. Кирка удобно легла в руку.

Пространство перед гробницей задрожало, как мираж в пустыне. Каменные блоки входа начали расползаться, теряя четкость, открывая черный, пульсирующий фиолетовым провал Искажения.

Оттуда потянуло могильным холодом и запахом тысячелетней пыли, смешанной с благовониями. Края портала искрились, пространство вокруг искажалось, создавая оптические иллюзии.

Разлом F-ранга. «Пробник» апокалипсиса. Для обычного человека — смертельная ловушка. Для меня — шведский стол.

Я сделал шаг вперед и переступил границу между мирами.

Гробница встретила меня кромешной тьмой и тишиной. Первые секунды глаза привыкали к мраку, потом начали проявляться детали.

Факелы в бронзовых держателях вспыхнули сами собой, озаряя коридор неровным, пляшущим светом. Стены покрывали иероглифы и рисунки, сцены суда Осириса. Под ногами захрустел настоящий песок.

Вдоль стен выстроились статуи. Фигуры в человеческий рост с телами воинов и головами священных птиц — соколов и ибисов. Каменные изваяния в боевых позах, с копьями и изогнутыми мечами-хопешами в руках. Стражи гробницы.

Я знал, что произойдет дальше. Как только живой человек делает пару шагов вперед, магия активируется. Статуи оживают. Поначалу медленно, сбрасывая оцепенение, потом все быстрее.

Для неподготовленного человека — очевидная смерть.

Я сделал шаг. Песок скрипнул под ботинком.

Ближайшая статуя, воин с головой сокола, дернулась. Каменные веки приподнялись со скрежетом, обнажая пустые глазницы. Внутри них вспыхнули тлеющие угольки.