Шатер отверженных - Марина Леонидовна Ясинская Страница 32

– Пойдем, – повторил он.

Юрка замотал головой и в панике попятился.

Одноклассники вокруг заржали и стали тыкать в Юрку пальцами:

– Вы посмотрите! Да он того и гляди штаны обмочит! Он Форреста боится! Форреста!

Кирюша сразу заметил, как мир начал приближаться и увеличиваться, и вместо общей картины он снова стал видеть крупные разрозненные детали: дырку на месте зуба у Сережи, неровно обгрызенный ноготь на большом пальце Сашки, надорванный шов рубашки у Вани, две параллельные царапины на полу коридора, жирное пятно на стене… Звуки становились все глуше, и сквозь них начинала тихо звенеть знакомая ватная тишина.

Нет! Кирюша изо всех сил зажмурился и стал медленно считать до десяти.

Один… два… Его зовут Кирюша. Три… четыре… Они считают «Форрест» обидным прозвищем, но оно вовсе не обидное, они просто не знают, что оно означает «лес». А лес – это хорошо, это спокойно и красиво. Пять… шесть… Когда он откроет глаза, он снова будет видеть все целиком, а не отдельными деталями. Семь… восемь… Сейчас он откроет глаза и услышит все голоса и все крики; их много, и они громкие, но он не станет обращать на них внимания. Он сможет отодвинуть их на задний фон. Девять… Он возьмет Юрку за руку и уведет отсюда, потому что тому так же плохо, как часто становилось Кирюше, только Юрка еще не понимает, что с ним происходит. Десять…

Кирюша открыл глаза. Он снова видел лица и фигуры. Звон тишины пропал, но шум и крики больше не оглушали, они звучали неразборчивым задним фоном.

Не обращая ни на что внимания, Кирюша взял Юрку за руку и потянул за собой. А тот послушно, не сопротивляясь, пошел за ним.

* * *

Кристина стояла напротив цыганской кибитки, задумчиво ее разглядывая и решая, стоит ли ей еще раз туда заходить или нет. И скорее склонялась к последнему. Она уже не раз была внутри, но так и не добилась от цирка внятного ответа. Что изменится от еще одной попытки? Глупо ждать другого результата, если ты при этом ничего не меняешь в своих действиях.

Позади возвышался черный купол «Обскуриона» – этакая цирковерсия замка Темного Властелина. Вокруг шатра цвета безлунной ночи ярко мигали огни каруселей и пестрели полосатые бело-фиолетовые шатры; оказалось, что «Обскурион» ограничивался только большим шатром и не предлагал других развлечений, кроме собственно циркового представления, но Джордан дал добро на то, чтобы «Колизион» разбил вокруг свои аттракционы. Надо же, чужой директор позволил им поставить их аттракционы!

– Да у вас тут целый цирк-таун! – восторженно присвистнул Дэнни, когда сборка была закончена и поле вокруг черного шатра заполнилось яркими куполами, крышами, флажками, каруселями и огнями.

Услышавшие шута циркачи «Колизиона» заулыбались. Рядом с мощью и уверенностью «Обскуриона» они ощущали себя подавленными и ничтожными. Не то чтобы у них было соревнование, но все же им казалось, что они уступают черному цирку по всем параметрам. Чувствуют себя второсортными. Прямо как в той самой жизни, из которой их когда-то выкинуло. Но искренний восторг в голосе Дэнни всех разом приободрил.

– Цирк-таун? А что, мне нравится, – негромко заметил Летун, только что спустившийся с самой вершины чертова колеса, где проверял что-то в механизме, и все согласно закивали. – Звучит куда ярче, чем наш «цирковой городок».

И Кристина поняла, что это вскользь брошенное название, похоже, приживется.

Как обычно, все вокруг были заняты делом, а Кристина, предоставленная сама себе, бесцельно бродила вдоль автокаравана. Хотя на душе стало чуть спокойнее после решения принять участие в номере Фьора, тревога все равно не утихла до конца.

– Что же ты от меня хочешь? – сердито пробормотала Кристина, почти с вызовом глядя на цыганскую кибитку. Прямо сейчас она для нее была воплощением цирка – той самой мистической сути его, которая выбирала им имена и раздавала дары. – Зачем мучаешь меня? Скажи же наконец, что тебе от меня надо! Или уже удаляй тогда!

– А ты уверена, что там смотришь? – услышала она тихий голос и вздрогнула от неожиданности.

На короткий миг у Кристины даже мелькнула безумная мысль, что кибитка – или сам цирк – ей ответила!

Но это оказался Те. Его практически не было видно с тех пор, как они начали путешествовать вместе с «Обскурионом», и сейчас, глядя на него, в неизменной рубашке с бахромой из замши и волосами, заплетенными в косы, Кристина задумалась, случайно так вышло или он намеренно не показывался ей на глаза.

– А где же мне еще смотреть? – вздохнула она. – Свой цирковой дар получают только тут… Так ведь? – с внезапным сомнением спросила она.

– Получить мало. Нужно еще понять, – загадочно ответил Те, пожимая плечами, и повел взглядом куда-то в сторону. Кристина проследила за ним – и уперлась в пузатый белый трейлер с Солом на боку.

Те знает? Кристина в шоке уставилась на оборотня-капельдинера, но прочитать что-то в его темных раскосых глазах было невозможно. А спросить напрямую Кристина не рискнула; если он ничего не знает о том, что принтер распечатал афишу прямо ей в руки, не стоит себя выдавать.

Те еще немного молча постоял рядом с ней, словно ждал чего-то, а потом чуть покачал головой, порылся в кармане и достал оттуда тщательно скрученную трубочку сухих трав. Ловко ее поджег, причем Кристина даже не заметила чем, и стал медленно, будто выполняя священный ритуал, водить им в воздухе, вычерчивая ароматным дымом какие-то загадочные символы. Кристина почти слышала ритмичный бой барабанов.

Голова стала легкой и слегка закружилась, ожог на ладони запульсировал знакомым жаром, контуры и очертания предметов расплылись, а мир наполнился звуками. Нет, не так, он не наполнился звуками, она вдруг просто начала Слышать. Она слышала, как поскрипывал механизм карусели, как о чем-то спорили циркачи в одном из фургонов и как постукивал мотор в одном из автобусов. Стоило чуть прислушаться к какому-то звуку, и он будто приближался, а все остальные уходили на задний фон. Играя, Кристина то приближала, то отпускала обрывки разговоров.

– Надеюсь, после этого представления меня возьмут с собой. Тут ловить больше нечего, готова поклясться, цирк на грани массового удаления. Другое дело – «Обскурион».

Это была Джада.

– А в «Обскурионе» ли дело – или в том симпатичном акробате?

Кристина сразу узнала голос Себы.

– И в нем тоже.

– Значит, все, Мануэля забыла?

Кристина «отпустила» разговор; она не была уверена, что хочет слышать продолжение.

– Пустота… темнота… не уйдем мы никогда…

Это напевал себе под нос невидимый Кристине с ее места Апи.

– Я просто хотел сказать, что представлял себе это немного иначе.

Неуверенный, заискивающий