Источник - Дмитрий Александрович Билик Страница 4

— Потому что в этом много истины. Когда мы встретились, ты был слаб, а теперь посмотри на себя.

— После этого обычно женщины добавляют, на кого ты похож.

— Твое возвышение вышло невероятно стремительным. Ты вознесся подобно Красной звезде.

— Я не в курсе, что там за звезда такая, но они вроде бы обычно падают.

— Брат, — устало выдохнул Анфалар, подняв руку. Мол, заткнись, по-братски.

Я замолчал. Ну что тут сказать, молодец Мотя, даже в таком состоянии ты умудрился довести самого терпеливого человека. Хотя тут как раз нет ничего удивительного. Я все время нес чушь, когда нервничал. А усечение хиста едва ли способствовало душевному спокойствию.

— Думаю, ты еще ни разу не шел против хиста, — предположил Безумец.

Пришлось даже на мгновение задуматься, после чего я утвердительно кивнул. Собственно, Анфалар оказался прав. Всю дорогу я был пушистым зайкой, помогал людям и нечисти. По возможности, конечно. Я же не бюро добрых дел, о себе порой тоже надо думать.

— Хист таким образом намекает тебе, что ты что-то делаешь неправильно.

— Понятно, первый раз всегда больно. Это как с… — я надавил на горло собственной песне и заменил последнее слово, — налогами.

Анфалар едва ли понял меня до конца, но согласился.

— Что теперь делать?

— Ты восстановишься, это вопрос времени, — успокоил меня Безумец. — Однако если хочешь все провернуть быстрее, то займись тем, что нравится хисту.

— Начать всем помогать, понятно. Слушай, где у тебя тут ближайший светофор? И надо еще бабушек собрать человек сто.

Безумец вновь тяжело вздохнул. Видимо, только сегодня он прочувствовал всю невыносимость дружбы со мной. Да, сорян, но тут уж ничего не поделаешь, как сказал классик: «Брат за брата — за основу взято». И это еще непонятно, как ему Скугга слово «светофор» перевела.

— Анфалар, как ты решаешь проблему с хистом? Я никогда не спрашивал, что требует промысел, но твое прозвище…

Я не смог закончить, но мой друг все понял.

— Когда я был вольным охотником, все было проще. Я мог уйти на несколько дней и буйствовать, не думая о том, кто попадется под руку. Теперь все значительно сложнее. Потому я и надеюсь, что больше не стану расти в рубцах.

Мне уже не впервой доводилось слышать, что могущество рубежников — палка о двух концах. Искусство возвышения — это обладать необходимой тебе силой и при этом оставаться человеком. Могло ли подобное быть у крона? К примеру, что мне придется только и делать, что жить интересами других? Не скажу, что это представлялось заманчивой перспективой. Но для начала надо было заняться более насущными делами.

Проблема заключалась лишь в том, что я и встать-то мог с трудом, не то, что помочь кому-то. Ладно, если гора не идет к Моте, то мы можем кое-что переиграть. Поэтому я отправил Митю и Гришу (Юния, как и Куся, вынуждена была скрываться от общественности) за Наташей под предлогом пообщаться. А на самом деле напроситься на благодарность. Да, чем выше я карабкаюсь по рубцам, тем противнее становится мой характер. Раньше подобная наглость мне бы и в голову не пришла.

Однако новая Травница спустя только полчаса (хотя Фекой вообще ни разу не мегаполис) уже была у меня в комнате. Причем, как я понял, ей пришлось принести клятву на вход — жила Наталья где-то в другом месте.

Собственно, она не сильно и изменилась — проклятие Скугги только коснулось ее, но пока не расползлось по лицу. Короче говоря, она еще не превратилась в ту самую рубежницу, которую мне довелось наблюдать в видениях.

— Матвей, как себя чувствуешь?

— Прекрасно, чай из крестсежа кушаю, соловья слушаю. Ты сама как?

— Неплохо. Пока помогаю жителям, осматриваюсь.

Я кивнул, не став напоминать, что знаю направление ее хиста. Чтобы возвыситься, Наташе надо с помощью выращенных растений травить людей. Не знаю, правда, до смерти или так, чтобы вся желчь вышла, но суть в том, что ничего хорошего она этому городу не принесет. Новая рубежница точно описала свое нынешнее занятие — она осматривается. Надо будет сказать Анфалару, чтобы поглядывал за ней. А то в один день потравит половину Фекоя, станет ведуньей и Скольжением уйдет в какой-нибудь из Великих городов.

— А в целом, у тебя все в порядке?

— Да. Я рада, что все получилось так, как мы и задумывали.

Я недовольно скривился. Ну да, раскатал губу, хоть пуговицу пришивай. Наталья рассматривала все произошедшее как часть нашего соглашения. Она делится со мной информацией, а после становится рубежницей. Вот тебе и благодарочка, блин. Кушайте, не обляпайтесь.

— Да, да, — ответил я. — Ну, раз у тебя все хорошо, тогда можешь идти.

Она даже почти добралась до двери, в нерешительности обернувшись.

— И… спасибо за то, что спас меня. Что забрал сюда, ты ведь был не обязан этого делать, — она помялась еще немного. — Мне кажется, у нас правда могло бы что-нибудь получиться, если бы ты не был таким правильным.

— Да, извини, теперь секс только после свадьбы, — весело ответил я.

Весело — не потому что мне очень льстило, когда девушки признаются в симпатиях. Спасибо новой «Травницы» пусть и оказалось слабым, почти незаметным, но вместе с тем было искренним. На что мой хист (хорошо, что только он) впервые за время пробуждения всколыхнулся.

Самое забавное, что сразу после этого навалилась усталость. Я повернулся на бок, подтянул к лицу вонючую шкуру со свалявшейся шерстью и тут же отрубился. Меня будто бы даже толкали, призывая поужинать, а после кто-то насильно поил, но я слабо реагировал. Проспал до следующего утра, проснувшись если не полным сил, то уже не ощущая себя такой старой развалиной, как прежде.

Алена даже от щедрот позволила воспользоваться своим душем, к явному неодобрению домового. Тот понял, что придется опять идти к реке за водой.

Я никогда не любил закаливание и прочую ерунду. Что может быть лучше горячей ванны? Однако чуть теплая вода на свежем воздухе будто окончательно пробудила. Словно во мне наконец-то включили все тумблеры. Хотелось бегать по потолку, есть и вообще жить. И это при незаполненном хисте — промысел пусть теперь и не убывал, но и пока еще и не восстанавливался.

Поэтому на завтрак в стиле «чем бог послал» я отправился в приподнятом настроении. И