Ведьмин дар - Дарья Сергеевна Гущина Страница 48

Джоанн Харрис «Ежевичное вино»

Я дала приятелю минут десять – оглядеться, оценить нависающие над районом гигантские изваяния скелетов-оберегов с золотым пламенем в вытянутых костлявых руках, рассмотреть далёкие шпили костяных башен и изучить «шпору».

– Нам сюда, – Илья уверенно указал на узкую дорожку, вымощенную рёбрами и огибающую первый встреченный дом по правой стороне.

– Кровь с руки не стирай, – я, по-прежнему держа трость под мышкой, отправилась вперёд. – И готовь что-нибудь от нечисти.

– А ты, если что, держись правой стороны, – отозвался он напряжённо.

– «Бабочка» спит?

– Дремлет. Выпустить?

– Да. Пусть бдит. Места вдохновения – они, знаешь, как и места смерти, крайне притягательны.

Дальше мы продвигались молча, только приятель изредка командовал, куда сворачивать. Под ногами похрустывали то рёбра, то бёдра, то кисти рук, с крыш домов любопытственно сияли десятки черепов, с костяных лавочек оборачивались, провожая нас долгими немигающими взглядами, стражи «с косами». И даже воздух, прохладно-сырой, стоячий и зябкий, как в склепе, атмосферно пах чем-то горько-сладким, смешанным с запахом влажной земли. В своём последнем суждении о стародавних Илюха, пожалуй, местами прав.

И мы почти прошли – и я почти поверила, что прошли…

Первой встрепенулась «ящерка» – гибко извернувшись, она сверкнула красным глазом и вновь замерла. И мне сразу же захотелось чихнуть, ибо плющ уже не дремал и, похоже, готовился боевито распуститься. Я нырнула в первый же проулок между домами и замерла у стены. Илья последовал за мной с отставанием в пару шагов и затаился у стены дома напротив. И показал на пальцах – пятеро, сверху. А замечены из «верхних» в катакомбах лишь…

– «Стервятники», – произнесла я одними губами и медленно, стараясь не шуметь, сняла с плеч рюкзак, уложила его на землю, а сверху бросила куртку.

На лице приятеля отразилась неповторимая смесь восхищённого ожидания и напряжённого опасения, и с минуту, пока я перебирала амулеты, он никак не мог выбрать «сторону» – то ли восторгаться встречей с древними и якобы истребленными особями, да ещё и крайне редкими в мире «птичьими», то ли опасаться за свою жизнь. Но когда сверху раздалось хлопанье крыльев, а поднявшийся ветер донёс запах гнили, инстинкт самосохранения человека предсказуемо победил исследовательский восторг заклинателя. К счастью.

– Он любил и страдал, – я не удержалась от шпильки, разминая и разжижая в ладонях подвески и кольца, смешивая магию. – Он любил нечисть и страдал от недостатка в ней адекватности.

Илья скинул куртку, глянул исподлобья, фыркнул, вдохнул-выдохнул, и вокруг него всколыхнулась тьма. Материализованная сила, у обычных заклинателей змеями сползающая с рук, у этого «шамана» выходила… отовсюду: из кожных пор, изо рта и носа с тяжёлым дыханием. И сам он почернел, будто сажей покрылся, с головы до пят. А следующую шпильку – для разрядки обстановки – я проглотила. Илюха, и так немаленький, «подрос» ещё на голову, раздался в плечах. А по его рукам пополз плющ – совершенно чёрный, чадящий тьмой и цветущий тёмными с алыми всполохами цветами.

И меня пробрало, да. Я, признаться, думала, что меня невозможно удивить, но… Наивная. И чуть подготовленные заклятья не выронила, когда приятель, прислушавшись, глянул на меня сверху вниз, сверкнул зеркально-жёлтыми глазами и сухо бросил:

– Не лезь.

Действительно, «кот» – в том смысле, что высшая животная нечисть, с изумлением поняла я, глядя, как он бесшумно и быстро выскальзывает из проулка. Или «лис». Или… Я в жизни всего-то одного «зверя» встречала, если не считать недавнего «нетопыря» (они очень редкие и часто запрещённые), и долго находилась под впечатлением от скромного «крота»: высоченного, массивного, бесконечно опасного. И… в общем, да, похоже, долгое пребывание бок о бок с нечистью плюс врожденный заклинательский дар – это не только абстрактное силовое поле.

Наверху захлопали крылья, противно потянуло разлагающимися объедками, и я очнулась. «Не лезь» – ну надо же… А я, может, посмотреть хочу. Для начала. И раз на земле боец есть, ему не помешает поддержка с воздуха.

Близкорасположенные дома и широкие края треугольных крыш перекрывали обзор, и, прислушавшись к первому тихому хрипу, я вернула заклятья в амулеты, решительно обогнула дом, нырнула в дверной проём, в два шага добралась до лестницы и через минуту уже открывала оконную створку, сложенную из фаланг пальцев. К сожалению, не с той стороны, где завязался бой, но с той, где можно выбраться на крышу.

Колено протестующе заломило, когда я, оттолкнувшись от подоконника, подпрыгнула и ухватилась за ближайший череп, украшавший скат крыши, но мне было не до болячек. Подтянувшись, я вцепилась в челюсть второго черепа, и поползла наверх от выемки к выемке. Глаза слепил золотистый свет, всё противнее несло гнилью, в ладони впивались искусственные кости, но я упрямо лезла к цели. Ещё пара черепушек, ещё одна…

Сверху вид открывался прекрасный. Один «стервятник» во плоти валялся на костяной дороге. Второго Илья как раз зацепил плющом и, душевно грохнув о крышу, стащил вниз. От боли потеряв воздушно-защитную прозрачность, жертва, длинная и костлявая, аки местные мёртвые с «косами», сучила руками и ногами, хрипела, била рваными крыльями. Плющ, спеленав «стервятника» по рукам и ногам, как мумию, выкинул отдельную плеть, зацвёл и смачно плюнул в безобразно-костлявое лицо чем-то ядерно-алым. Жертва конвульсивно дёрнулась и затихла.

А над домами нарезали круги ещё три фигуры – тощие, как и все представители «птичьей» нечисти, сливающиеся с обстановкой, заметные лишь по слабому движению воздуха. Я прищурилась, оценивая расстояние, и задумчиво погладила «опорный» череп. Дотянется ли плющ до всех и есть ли у Илюхи подходящий козырь – вопрос вопросов… В отличие от большинства нечисти, «стервятники» лишены инстинкта самосохранения, и будут преследовать жертв до последнего. А мне удары в спину не нужны.

Расплавив в ладони подходящее заклятье, я отодрала от крыши череп, напичкала его одушевлением и, размахнувшись, запустила в полёт. Протестующий вопль Илюхи пропал втуне: череп, клацнув зубами, в считанные секунды нагнал первого летуна и перегрыз ему крылья.

– Лови! – крикнула я, азартно ваяя «бомбу».

«Стервятники» бросились врассыпную – один заметался в панике, а второй явно решил удрать. Отправив череп за вторым, я смяла пару колец, доделала боезаряд и швырнула его за первым. «Стервятник» с тихим хрипом извернулся, попытался отбить «бомбу» крылом и не сразу понял, отчего его вдруг потянуло к земле.

– Держи второго!

Заряд, прилипший к крылу, рванул, выплёскиваясь чёрным пламенем. «Стервятник», кувыркаясь, рухнул на крышу и скатился вниз. Я задрала голову, осмотрелась и призывно щёлкнула пальцами. Череп, доселе отстающий от улепётывающей «пташки», совершил стремительный рывок, впился «стервятнику» в загривок и потащил вниз. И