Проснуться - Илья Вячеславович Кудашов Страница 9

– Спите братья, спите.

Он добрался до своей «Колыбели». Она была открыта, и внутри мигали светодиоды и какие-то маленькие лампочки непонятного назначения. Механизмы «Колыбели» продолжал работать, несмотря на то, что Ик давно из неё вылез. Так же в «Колыбели» была куча всякого хлама, который сюда натаскал Ик со всего дна. На самом деле, на дне была куча всякого хлама: куски поломанных механизмов, никому не нужные драгоценности, какая-то домашняя утварь, непонятные куски метала и наконечники от копий, почти бесконечное количество наконечников от копий. Возможно, их тут было даже больше, чем грязи, поэтому Ик смог без труда найти замену тем наконечникам, которые он потерял. В «Колыбели» находилась коллекция интересного хлама. Ик очень любил собирать мусор по всему дну. Если бы у него хватило силы, он бы взял другие «Колыбели» и прикатил бы к своей, но увы, они были слишком тяжёлыми. Со временем его коллекция настолько выросла, что сейчас ему приходиться хранить некоторые вещи под камнями, вокруг «Колыбели». И в будущем она только будет расширяться, потому что на дно Ямы продолжают падать всякие интересные вещи сверху. В том числе и новые «Колыбели», о которых надо заботиться.

Парень лёг в «Колыбель». Он смотрел прямо на далёкий кружок света, который всегда был прямо над головой. В любой момент Ик мог взглянуть на него, просто подняв свой взор. Такой близкий, и в то же время такой далёкий, который всё время дразнил парня и манил к себе. Ик начал жевать пойманную ящерку и, покопавшись в куче своего хлама, достал жемчужину своей коллекции – небольшую золотую шкатулку, помятую, но сохранившую свою тонкую красоту. Он аккуратно приподнял крышку, придерживая её, потому что она была готова отвалиться в любую секунду. Под ней была маленькая сцена. Из шкатулки заиграла музыка: мрачная, жестокая, набирающая свой ужасный темп со временем, как снежная лавина, которая обрушивается на несчастную деревушку. Тем временем на сцену выехали механические фигуры с крыльями и копьями. Они с мерзким лязгом стукались друг о друга. Иногда, какая-то из фигур падала и её съедал механизм шкатулки, и в такие моменты музыку разрывал искорёженный визг, от которого сердце Ика сжималось в ужасе. Но в один момент эта ужасная музыка закончилась. Наступила тишина. И на сцену выехало прекрасное, блестящее Солнце. И тут же фигуры с копьями перестали стукаться. Вместо них появились прекрасные фигурки с крыльями, которые стали водить хоровод вокруг Солнца. Музыка успокоилась, она стала мирно вливаться в уши юноши, успокаивая его. Он устроился поудобней, смотря на далёкий свет, и полностью отдался мечтам о странном и прекрасном мире, который ожидал его вне Ямы.

Кто знает, сколько он так пролежал? На дне мало что меняется. Единственным послом Хроноса здесь был мох, который постепенно поглощал всё. Ик поднялся, спрятал шкатулку и вернулся к месту, с которого он всегда начинал подъём. Он вновь забил в камень лезвия, вновь поставил свои ноги на те же уступы. Он выдохнул и полез. На этот раз он ни о чём не думал. Он следил за дыханием, смотрел, куда лучше поставить ногу, куда лучше забить наконечник, где расположены логова сколопендр. Он ни разу не взглянул наверх. Он полностью очистил свой разум, в его голове было абсолютно пусто.

Кто знает, сколько он провёл бы в этом своеобразном трансе, но вдруг, какое-то странное предчувствие вырвало его из этого состояния. Он поднял глаза и увидел, что не так далеко наверху, на уступе сидела она. Незнакомка сложила крылья и внимательно наблюдала за ним. Ик впервые смог разглядеть её белоснежное платье, её прекрасное лицо и сапфировые глаза. Он оглянулся назад. Где-то внизу было дно. Ик забрался так далеко, как он ещё никогда не забирался. Его сердце бешено билось. При каждом вдохе воздух выжигал глотку. От пота он стал мокрым, как рыба. Мышцы превратились в камень. Тело плохо его слушалось. Ик в какой-то безумной попытке бросился наверх, пытаясь как можно быстрее добраться до уступа. Сил с каждой секундой становилось всё меньше. Он понимал, что ему ни за что не успеть. В отчаянии Ик протянул руку к незнакомке, он всем своим естеством умолял её о помощи. Девушка лишь грустно улыбнулась и улетела. Руки больше не могли держать Ика. За одно мгновение незнакомка и свет вновь стали невероятно далёкими. Он рухнул в темноту.

От силы удара тело Ика подбросило вверх, что-то внутри него неприятно хрустнуло. Он кубарем скатился вниз, по наклонённому дну, прямо к Дыре, которая находилась в центре Ямы. Вокруг неё не рос мох, животные не приближались к ней, все обитатели дна боялись её. Из последних сил Ик попытался затормозить, отчаянно цепляясь за землю, срывая себе ногти и ломая пальцы. Он вцепился за какой-то камень и повис на самом краю Дыры. Под ним была лишь бесконечная тьма. Там ничего не было. Брат Ика спрыгнул в Дыру. Иногда, когда юноша приближался слишком близко к тёмной дыре, ему казалось, что он слышит из неё голос брата. Но теперь он понял, что это всего лишь плод его воображения, потому что рядом с Дырой, не было звуков, тут было так тихо, что он мог услышать, как в его венах течёт кровь.

Еле как Ик смог залезть на край Дыры. Он отдышался и, хромая, поплёлся к «Колыбели». Но он не смог далеко пройти, через пару десятков шагов он упал без сил.

– Ну, я же тебе говорил, – раздался голос Ёза. Ик через силу смог открыть глаза. На камне сидел старик, которого мох сделал одним целым с любимым «стулом».

– Заткнись – пробурчал Ик, – я забрался так высоко, как мог. Я даже увидел кого-то сверху. Кого-то, кто живёт под светом.

– Эх, ну что мне с тобой делать, – грустно вздохнул Ёз, – послушай, твой брат тоже пытался выбраться, и где он теперь?

Ик промолчал.

– Я говорил ему, что это бессмысленно. Он всячески изворачивался, даже пытался поговорить с кем-то из мира под светом. Но всё без толку.

Ёз на минуту замолчал, задумавшись о чём-то.

– В итоге, – наконец-то сказал Ёз, – мы все всё равно лишь грязь. Мы слежимся в перегной, в грязь и станем удобрением для мха. Так зачем страдать? Зачем эти бессмысленные потуги? Мы рождены, чтобы проиграть. Поэтому не мучай себя. Прими это, станет легче. Всё равно мы просто пустота.

Ик поднялся,