Омега. Ты родишь мне сына - Алисия Небесная Страница 9

Пока она здесь — я рядом. Иначе нельзя. Я не доверяю. Не до конца.

Слишком много провалов в её прошлом. Слишком остро откликается волчица. Ни одного шага без моего ведома.

Мысли скакали. Пальцы водили по экрану на автомате, взгляд был рассеян.

Нужно было перевести охрану на внутренний цикл. Проверить препараты. Уплотнить периметр. Убрать всё, что может напугать.

Стереть намёки на клетку — но не оставить выхода. Баланс хрупкий. Ошибка стоит слишком дорого. Резкое движение вырвало из мыслей. Поднял глаза. Сначала показалось — мерещится.

Охранник? Врач? Нет.

У дверей, ведущих наружу, стояла она. Волчица. Не Юля. Не женщина. Зверь.

Серая, плотная, напряжённая. Взгляд прямой, тяжёлый. Ни шагу назад. Скалилась — не со злобой, а с вызовом. Словно проверяла, на что я пойду.

Я поднялся. Медленно, без рывка.

— Серьёзно? — голос вышел низким, глухим. — Только пришла в себя — и сразу бежать?

Ответа, конечно, не было. Только кивок. Еле заметный. Будто говорит: знаю, что ты скажешь, но пойду всё равно.

Сделал шаг вперёд. Остановился близко. Пауза повисла — натянутая, как тетива. Чувствовал, как в ней двигается зверь. Не испуганный. Не сломанный. Целый. Живой. Жаждущий свободы. Это было в каждом её движении.

В груди сжалось. Быть рядом с ней — значит отпустить. Но отпустить — значит снова поставить всё на край.

Я шагнул ещё.

— Ты не в клетке, — произнёс медленно. — Но ты ещё не готова.

Она не дрогнула. Только наклонила голову. Взгляд смягчился. Почти человеческий. И в этот миг показалось: она ждёт не разрешения. Она ждёт понимания.

Я смотрел не на волчицу. На Юлю. Даже если сейчас в ней не осталось ни капли человеческого.

Инстинкт бился в груди, требовал удержать. Она только вернулась. Только оторвала себя от края. Ещё мгновение назад её тело лежало бледным, чужим, почти мёртвым.

А теперь она стоит у двери. Смотрит на лес так, будто всё, что пережито, было лишь подготовкой к этому шагу — уйти.

Нет. Не сейчас. Не так. Внутри всё сжимается. Я помню — слишком ясно. Смерть женщины, что была моей. Пустота после. Крик зверя, который не смолк до сих пор.

Второго раза не будет.

Позади слышу шаги. Тихие, выверенные. Не оборачиваюсь. Знаю — Павел.

— Артём, — его голос ровный, но под поверхностью дрожь. — Отпусти её.

Сжимаю челюсть. Вкус железа на языке.

— Ты в своём уме?

— Она сделала первый оборот, — отвечает он негромко. — Спустя год, Артём. И не сорвалась.

Он подходит ближе, встаёт рядом. Его взгляд устремлён не на меня — на неё. В нём нет страха, только уважение.

— Она не убежит. Не сейчас.

Смотрю на него. Вижу то, что чувствую сам. Ошарашенность. Недоверие. И что-то, похожее на благоговение. Такой оборот — без ярости, без падения в бездну — это не просто возвращение. Это выбор.

А мой зверь не верит. Напряжён, как струна. В памяти стоит кровь. Потеря. Холод постели, где сердце замерло навсегда.

Юлия — последний оплот той жизни, что уже сгорела. И она носит в себе то, ради чего я ещё держусь. Отпустить её — значит рискнуть всем. Но держать рядом насильно — значит потерять её иначе.

Она стоит спокойно. Не молится. Не просит. Не оправдывается. Только ждёт. И это… вызывает уважение. Она уже решила.

Опускаюсь на корточки, чтобы видеть её ближе. Мой голос низок, глух:

— Я отпускаю тебя. Но только, чтобы ты пришла в себя.

Пауза. Зверь внутри рычит.

— Но не пытайся бежать. Последствия тебе не понравятся.

Касаюсь загривка. Ладонь скользит по густой шерсти. Рычание вырывается из груди — короткое, предупреждающее. Не вызов. Метка границы.

Открываю дверь. И в этот миг она рвётся наружу. Не скачком — скользя, почти бесшумно.

Вдох. Полный грудью. Она вбирает воздух леса так жадно, будто это и есть жизнь. И уходит. Вглубь.

Не убегая. Просто исчезая из виду. Выпрямляюсь. Плечи ломит от напряжения. Но решение уже принято.

Снимаю с себя остатки человеческого. Оборот приходит легко — зверь вырывается, рвёт кожу, занимает место.

Мой волк встанет на её след. Не для охоты. Для того, чтобы быть рядом, когда понадобится.

День выдался ясным. Воздух неподвижен, тёплый — идеальный, чтобы запахи держались в лесу долго. Я наблюдаю издалека. Она не видит меня. Но чувствует. Знает: я рядом.

Шла осторожно. В напряжённой свободе. Проверяла границы. Впитывала запахи территории.

Инстинкты подталкивали — то рвануть вперёд, то остановиться. Каждый раз она замирала, прислушивалась. Она знала: за ней наблюдают.

Двое молодых самцов слишком рано заинтересовались её следом. Юные, нетерпеливые, ещё не понимают, где черта. Я отогнал их. Напомнил, кто здесь альфа. Щелчок клыков у самой шеи — без укуса, но ясно.

— Держать её подальше от южной тропы, — бросил дозорным. Те кивнули. Без лишних слов.

Приказы альфы не обсуждаются.

Я знал: ей нужно пройти круг. Прожить это самой. Вспомнить, кто она. Почувствовать лес. Стаю. Себя. Но все тропы замкнуты. Свобода есть, но она — на моих условиях.

Солнце стояло высоко. Воздух был густой, тёплый, насыщенный следами. Двигался по периметру. Метил. Вдыхал. Прислушивался. Её запах держался свежим, тонким, осторожным. Она всё ещё рядом.

И вдруг ритм сбил резкий след. Оксана. Слишком близко. Развернулся. Она вышла из кустов — медленно, уверенно, высоко подняв хвост.

Шла как охотница. Шерсть приглажена, шаг мягкий, грудь подана вперёд. Самка, знающая, чего хочет. Но забывшая, кому принадлежит право.

Я зарычал. Глухо, жёстко. Она не дрогнула. Прошла ближе, провела плечом вдоль моего бока — вызывающе. Словно уже избрана. Знал: дозорные это видят.

Резко шагнул вперёд. Она отпрянула. Клыки щёлкнули у её горла. Без укуса. Но предупреждение было ясным.

Она опустила голову. Уши прижаты. Взгляд в сторону. Поздно. Черта перейдена. Зарычал глубже. Она отскочила, хвост вниз, и скрылась в высокой траве.

Тряхнул шерсть. Сбросил напряжение. Поднялся обратно на холм. И тогда уловил другой запах. Её. Юлии. Она была здесь. Приближалась. Смотрела. Но не вышла.

Правильно. Умница. Некоторые уроки лучше усваиваются без слов.

Глава 10

Я вернулась к дому и остановилась у порога. Оборот прошёл легче, чем ожидала, но тело ещё звенело — будто под кожей вьётся эхо зверя. Пальцы мелко дрожали, не от холода — от памяти мышц.

Пальто легло на плечи внезапно. Тяжёлое, тёплое, с