Лея Леса (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна Страница 27

— У нас такое тоже умеют. Но единицы, — вздохнула бабушка Мила. — И тех еще найди…

— Мне все же кажется, что были, были у вас даэрте. Может, жили, может, навещали, — развела руками Салея. — Жаль, теперь не узнаешь. Ваша память короткая, а нашу… нашу сожгли.

— Зачем?

— Если народ не имеет памяти — это не народ. Ему что хочешь рассказать можно, — пожала плечами Салея.

И разговор углубился в дебри истории.

Тишина.

Пока — тишина.

Командор понимал, что пока еще слишком рано, ну что там времени прошло? Считай, ничего.

Что там может быть с девчонкой? Тоже неизвестно.

Но активность даэрте увеличилась.

Приборы, зависшие над планетой, регистрировали то вспышки, то возмущения, а по-простому, сбоили в три раза чаще обычного. Даэрте… с ними даже работать ничего нормально не может!

Дикари, как есть, дикари!

Из штаба вестей не было. Но это тоже понятно. Как всегда, интриги и интриганы. Которым хочется плавать, кушать и расти. А он ведь тоже туда стремится… пока на правах рыбы-прилипалы при акуле, а потом, может, и до игрока дорастет?

Впрочем, спроси у Командора, зачем ему это надо, он бы задумался над ответом.

А почему нет?

Цель такая, дальше и выше, вперед и не сдаваться, не отступать и не задумываться.

Потому как если подумать…

Велика ли радость — всю жизнь плавать да оглядываться? Стихия рыбы — море, а не змеиный яд. Но думать об этом Командор не любил. Да и к чему?

Власть же!

Все объясняет одно это слово.

Власть!

Над людьми, событиями, планетами…. Для многих он будет на уровне Бога. Это такое наслаждение, с этим ни вино, ни женщины не сравнятся… ничего. Никогда.

И ради этого он не то, что какую-то девку на лабораторный стол отправит, он всю эту планету выжжет!

И Командор распорядился следить.

И еще раз сделать.

Никуда от него Дараэ не денется.

Глава 6

Кто бы сомневался, что Салея произведет фурор?

Вот просто — кто?

Зеленые волосы, зеленые глаза, экзотическая внешность… первым разлетелся Попов. По праву альфа-самца.

— Какая прелесть в нашей местности. Сударыня, вы позволите?

Сударыня с ног до головы оглядела Сергея Попова. Подумала пару минут.

А потом покачала головой.

— Не позволю.

— А почему?

— Вы мне не нравитесь.

К такому отказу первый парень в группе попросту не привык. Глаза блеснули возмущением.

— Так может, потом понравлюсь? Я всем нравлюсь, правда-правда…

Салея покачала головой еще раз.

— Нет. — И переключила внимание на Таню. — Мы вместе сидеть будем?

— Да.

— А мест нет, — ухмыльнулся Попов. — И с Таней вот… уже Ваня сидит.

Ваня, на которого бросили выразительный взгляд, скривился, но закивал.

— Да. Я… это… сижу.

Таня точно бы треснула однокурсника, но тут открылась дверь в кабинет.

— Заходите.

Фармакология.

Ох, вот где страшная-то дисциплина!

Холиномиметики и адреноблокаторы, спазмолитики и сердечные гликозиды, активные вещества и форма выпуска…

Да тут от одного названия судороги приключаются.

Поди, выговори без запинки словосочетание: «ингибиторы карбоангидразы»!

Впрочем, студенты с этим справлялись спокойно. Привыкли уже, научились. Салея сидела молча, листала учебник фармакологии. Сидела, кстати, рядом с Таней. Ваня хоть и попробовал сделать шаг к девушкам, но Таня так зашипела, что он решил не рисковать. И отступился под негодующим взглядом Попова.

Ага, умный такой! Тебе надо — ты и огребай.

Галина Борисовна, преподаватель фармакологии, отличающаяся повышенной ядовитостью дама средних лет, на иностранку косилась, но помалкивала.

А что? Сидит человек, читает, молчит. Может, чего умного скажет… когда-нибудь. Только группа на нее отвлекается, но девчонка тут ни при чем.

Вот, очередная записочка не долетела.

Ох… и голова болит. На погоду, конечно. После какого-то рубежа она частенько болеть начинает. У Галины Борисовны — после вторых родов…

Ладно, работать все равно нужно. Галина Борисовна еще раз потерла пальцем лоб над левой бровью, именно там как будто штопор ввинчивался, и продолжила опрос.

Перемена.

Коротенькая, между двумя уроками. Не двумя парами, а пятиминутка — между двумя уроками из пары.

— Выйдите хоть на пять минут, — попросила Галина Борисовна.

Обычно так не делают, но уж очень голова ныла. Хоть пять минут тишины.

Все потянулись к выходу. Только иностранка задержалась, удержала Татьяну за руку, потом подошла вплотную к учительскому столу.

— Простите, — говорила она действительно с каким-то странным акцентом. — Сильно голова болит?

Галина Борисовна едва не рявкнула. Но устыдилась. Действительно, а в чем виновата девочка? Что заметила? Так это ей в плюс, наблюдательная… только голова болит. И тошнит. Оххх…

— Сильно.

— Попросите всех выйти. Мы с Таней останемся.

— Зачем?

— Попросите, — мягко повторила Салея Сантос. И что-то такое звучало в ее голосе… нет, не хотелось с ней спорить. Совсем не хотелось.

— Так, все вышли, двери закрыли, — чуть повысила голос Галина Борисовна.

Студенты вымелись мгновенно, хотя и поглядывали назад с явным любопытством.

Салея подошла поближе.

— Таня, смотри, — у нее это прозвучало, как Та-ния… — Вот видишь — тут очаг боли, — и легкие холодные пальцы уверенно выбрали самую болезненную точку. Но дотрагиваться не стали, остановились напротив.

— Вижу, — кивнула Таня. — А дальше что?

— А вот что… — Салея протянула руку и сорвала лист с фикуса, который стоял в углу кабинета, в горшке. — Смотри…

То есть так показалось Галине Борисовне. Таня-то видела, стоило Лее протянуть руку, требовательным жестом, и фикус сам отдал ей один из листков.

Салея медленным движением провела листком перед лицом Галины Борисовны. И еще раз. И еще…

Преподавательница рявкнула бы. Но… если кто с этим не сталкивался, то и не надо. А кто знает… какие тут окрики! Иногда просто бы закрыть глаза, лечь и поплакать от боли и бессилия.

Только вот… боль проходила.

Словно и не было ее?

Галина Борисовна подняла на девушку удивленные глаза.

— Таня, смотри. Еще осталось?

— Мне кажется, да…

— Правильно. Сейчас поправим…

В дело пошел второй лист фикуса. И Галина Борисовна поняла, что у нее… ничего не болит?

Как так? Вообще не болит⁈

— Углова? Сантос?

Салея отряхнула руки. Оба листа превратились в зеленоватый пепел, который она и смахнула с пальцев.

— Болеть не будет. Наверное, месяца два. Но я бы вам посоветовала хотя бы раз в неделю уезжать в лес. Часа на три-четыре. Ложиться на землю и отдыхать. Иначе все вернется.

Вернется?

А если…

— А если я так буду делать?

— Тогда мое воздействие продержится дольше. Год, может, два. У вас кровяные жилы…

— Сосуды, — подсказала Таня.

— Да. Сосуды плохие. Узкие.

— Знаю. Спазм — и пошло, на три-четыре дня растягивается, — кивнула Галина Борисовна. Голова не болела. Вообще…

Чудо?

Хилерство? Шарлатанство? Да женщина бы сейчас на все согласилась! Голова-то не болела! А это главное!

Таня посмотрела на Салею.

— А травами это не лечится?

— Если жевать… но я не знаю ваших названий…

— Галина Борисовна, а вы нам справочник по лекарственным растениям не дадите? Лея пока посидит, может, что-то узнает. Все вам легче будет…

— Дам, конечно.

Еще бы не дать! За такое? Не жалко!

Она бы и справочники отдала, и половину своих студентов на опыты. Все равно болваны безмозглые, ходят, смотрят пустыми глазами… какое же счастье не чувствовать боли! Какое чудо!

Дззззз!

Звонок не вызвал нового приступа головной боли. И это безумно радовало. Даже студенты не бесили. Галина Борисовна вручила Салее толстый справочник, и покосилась на фикус.

М-да… и как это они так? Ладно, она на перемене спросит. А пока — записываем!