Робин Маккинли - Меч королевы Страница 47

– Харизум-сол, что-то не так? У тебя такой вид, словно ты призрак собственного отца увидела. Этот человек сказал тебе что-то плохое?

Харри поднялась и помотала головой, которая показалась распухшей и тяжелой.

– Нет. Он только что поведал мне новость, глубоко меня потрясшую. Хотя благодаря этому все встало на свои места.

– Сол, можно нам узнать, что это было? – мягко произнесла Сенай.

Харри попыталась улыбнуться:

– Оказывается, мать моей бабки была горянка, и, следовательно, в моих жилах течет кровь ваших гор.

Двое в ответ уставились на нее с тем же выражением удивления и ужаса, которое по-прежнему ясно читалась на ее собственной физиономии.

– Но мы знали, что ты наверняка одна из нас. Иначе королевское безумие не посещало бы тебя, а все знают, что оно тебя посещает. Уже ходят рассказы о Харизум-сол на Лапрунских играх. Вода Видения показывает тебе всякое, и леди Аэрин с тобой говорит, и глаза у тебя становятся желтые, когда тебя охватывает какое-то сильное чувство. На самом деле они и сейчас желтые.

Харри рассмеялась, смешок вышел тихий и слабый, но все-таки смешок, и повернулась к Джеку:

– Мои друзья ничуть не удивлены этой новостью. Меня же она поражает до глубины души и заставляет сердце биться слишком быстро. И я еще не знаю точно, от радости или от страха. Говорят, они всю дорогу знали, что я горянка.

– Не сомневаюсь, – сухо отозвался Джек. – Будь покойна, Корлат не сделал бы Чужака Всадником, даже прикажи ему сама леди Аэрин.

– Но почему мне никогда не говорили? – задумалась Харри, упорно пытаясь собрать мысли в кучу и разобраться в них.

Возможно, конструкция моста оказалась продуманнее, чем она подозревала. Девушка подумала о балках и опорах и почти рассмеялась – насколько Чужая картина! И, пометив эту часть себя «Чужак», она смогла пометить другую часть «Дамар». И в целом почувствовала себя больше собой, словно кожа лучше села. Она по-прежнему не могла с уверенностью сказать, что она такое, но теперь хотя бы не приходилось страдать от неведения. Появились недостающие кусочки, и, возможно, они позволят ей понять все остальное.

– Кажется, – медленно произнес Джек, – у меня имеется на сей счет одна идея. Я так понял, ты была не в курсе. Теперь я припоминаю, как мы с Ричардом говорили о тебе перед твоим приездом сюда. Казалось, он опасался, не повредит ли тебе это каким-то особым образом… – Полковник нахмурился, стараясь восстановить четкую картину. – С его точки зрения ты явно слишком, гм, пренебрегала условностями, и он, очевидно, полагал, что жизнь в стране вашей прабабки только усугубит эту склонность. Но мне и в голову не приходило, что он станет…

– Защищать меня от меня самой, утаивая эти сведения? – Харри печально улыбнулась. – Что ж, я не знала, но не удивлена. Может, сердита – как он посмел! – но не удивлена. Наш Дикки очень серьезно воспринимает мужскую ответственность по отношению к хрупким родственникам женского пола. Черт бы его подрал. И где же мой бесценный братец? Здесь?

Джек улыбался ей. Она сидела, и при движении рукоять меча касалась ее плеча.

– Нет, он отправлен с дипломатической миссией. С точки зрения сэра Чарльза, Ричард проявляет блестящие способности в этой области, и я с ним согласен. Нам бы не помешало тут побольше людей, просто на случай, если дурацкие племенные разборки выйдут из-под контроля. Но я только краснею и начинаю брызгать слюной там, где Ричард ухитряется выглядеть серьезным и смиренным и даже достичь некоего эффекта. – Он мрачно посмотрел на стол. – Я все время мучаю себя, гадая: если бы Корлат говорил чуть откровеннее, если бы нам с Петерсоном удалось вразумить Чарльза, хоть немножко, получилась бы эта заваруха, в которую мы теперь угодили, хоть каплю менее запутанной. Но это, как говорится на дипломатическом языке, заведомо бесплодные размышления.

«Коли на то пошло, почему мама с папой не поведали мне о моем загадочном происхождении? – думала тем временем Харри. – Они же наверняка знали, раз поделились с моим окаянным братцем… История-то до определенной степени общеизвестная. Это объясняет, почему нас никогда особо не жаловали. А мне-то всегда казалось, это потому, что мы не устраиваем правильных званых ужинов и проводим слишком много времени в седле». Ее бросало то в жар, то в холод, и последние сомнения насчет того, верный ли выбор она сделала, предпочтя горы стране, в которой выросла, рассеялись. Но она любила свою семью и свой дом и горечи не затаила.

Харри резко сосредоточилась, поскольку Джек снова заговорил:

– Здесь последнее время немного неспокойно. Вокруг города и форта ошивается нечто или некто. Мои люди дважды выходили на разведку и обнаруживали признаки битвы, а однажды нашли труп. – Лицо его сделалось старым и измученным. – Он был не совсем человеческий. Хотя на расстоянии вполне мог сойти за таковой.

– Мне говорили, что многие воины армии Севера не совсем люди, – мягко сказала девушка.

Дэдхем немного помолчал.

– В простых цифрах я не могу обещать много. Не хочу насильно рисковать ничьей шеей, кроме собственной, поскольку мы пойдем против приказа. Но я знаю здесь несколько человек, кто относится к северянам так же, как я. Я донесу до них идею.

– Итак, сколько и как быстро?

– Не много и не очень. Те, кто пойдет, неделями дрожали тут, как стрелы на тетивах. Мы благодарны за возможность рвануться вперед. Смотри: ты и твои друзья помоетесь и поспите, а на закате мы выступим.

Что-то смутно, но неотвязно беспокоило Харри с момента попадания в форт. Поначалу она списала это на смущение от первой встречи с Чужаками с тех пор, как сама она перестала быть таковой, и на вызванные этой встречей беспокойные размышления. Но ощущение неправильности, неприятный привкус или вибрация в воздухе усиливалось по мере того, как остальная ее часть расслаблялась. Теперь девушка огляделась, способная наконец сосредоточиться на этой специфической тревоге и с помощью келара отыскать ее причину. Она поворачивала голову то в одну сторону, то в другую. В тесном замкнутом пространстве Джековых комнат было гораздо хуже, чем у ворот. И, положив руку на синий камень в рукояти Гонтурана, Харри наконец поняла, в чем дело.

– И еще одно, последнее.

– Да? – отозвался Джек, но ей пришлось потратить некоторое время, чтобы облечь дело в слова.

– Никаких… ружей. Винтовок или револьверов, или чем вы там еще пользуетесь. Они просто… гм… выйдут из строя.

И она поежилась от близости висевших на стене Джековых охотничьих карабинов и двух револьверов на поясе, брошенном на спинку пустого стула.

Полковник забарабанил пальцами по столу.

– Стало быть, это не просто слухи?

Харри помотала головой.

– Не просто. Сама я не видела, как с ружьями… но знаю. Некоторые способности горцев или самая их суть… Даже умей мы останавливать это, а я не умею, поскольку не понимаю, как это получается… Но чем бы оно ни являлось, те, с кем нам предстоит сражаться, тоже обладают им. И несут его с собой. И… и присутствие оружия в этой комнате, – они махнула рукой, не снимая другой с синего камня, – оно меня… нервирует. А я учусь обращать внимание на такие вещи.

Комната внезапно сделалась меньше и темнее, чем до речи Харри. Джек смотрел на нее и видел не только своего юного друга, но и почти явственно контур того, что она взвалила на себя в горах. И тут неожиданный луч солнца упал через окно на синий камень в рукояти ее меча, и тот вспыхнул. Рука соскользнула с него, и щеку и волосы Харри озарил синий свет. «Я пойду за этой девочкой, – подумал Джек. – Возможно, навстречу смерти, но я пойду за ней и буду горд, что мне представилась такая возможность».

– Прекрасно. Я верю тебе. Как же приятно, когда любимые бабушкины сказки оказываются правдой! Пехота тебе все равно ни к чему, а наша кавалерия привыкла к своим палашам.

– Так как насчет ванны? – напомнила Харри.

Теду было велено обеспечить купание и постели. Харри с Сенай проводили в Джекову ванную первыми. Харри блаженно погрузилась в высокую жестяную ванну, пока вода не сомкнулась у нее над головой и она не увидела верху дрожащий светлый круг. Наконец ей пришлось вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха, и мир раскрылся снова. Сенай расплела и теперь расчесывала свои длинные темные волосы, спадавшие ровными волнами ей ниже колен. Харри с завистью наблюдала за ней. У нее у самой волосы были почти такие же длинные, но отовсюду норовили вылезти, и прядки всегда за все цеплялись и рвались. Поэтому если волосы Сенай изящно обрамляли лицо и завязывались на затылке в аккуратный узел, то у Харри непокорные завитки вечно торчали в разные стороны. Сенай снова заплела свою лоснящуюся гриву, пока Харри вылезала из ванны, капая на пол. Горянка скользнула в воду с благодарным вздохом, а Харри влезла в приготовленную для нее Тедом необъятную ночную рубашку и побрела в Джекову спальню, где рядом с кроватью поставили две койки. Наркнон закончила обследовать все углы полковничьих апартаментов вскоре после того, как Харри покончила с купанием. Джек с Тедом опасливо наблюдали за ней. Но когда кошка попыталась втиснуться рядом со своей сол на кровать, та уже крепко спала и отказалась двигаться. Наркнон с недовольным мявом улеглась ей на ноги.