Владислав Стрелков - Стальные Фермопилы Страница 3

— Мы не сволочи… то есть… не немцы… мы, — еле слышно проговорил один из них тонким женским голосом, — мы русские. Студенты… мы.

«По-русски говорят. Ну-ну».

— Ну да, конечно. — Сиротинин криво усмехнулся и, пригнувшись, нашарил у колеса карабин. Выхвалил его, повернув в сторону неизвестных, а снаряд аккуратно положил в ящик. — Вот теперь поговорим, студенты.

Он, наконец, подробней разглядел гостей. Перед ним стояли два парня и миниатюрная девушка. Все трое одеты странного покроя штаны синего цвета и светлые рубашки с короткими рукавами, и надписями. У высокого на груди яркими буквами написано — «Мы помним!» и ниже цифры «1941-1945-2041», с изображением огня над ними, а у парня пониже и у девушки, маленькие картинки на правой груди, с тремя буквами «МГУ». Николай обнаружил, что они совсем не напуганы, а растеряны. Девушка смотрит на него печально, с жалостью, а парни больше восторженно. Это его озадачило и разозлило.

На мгновение стрельнул глазами в сторону поля. Там движения не наблюдалось. Та же нарисованная картинка.

«Ладно, сейчас разберёмся».

Он направил ствол на высокого парня.

— Имя, фамилия, номер части. Ваша задача, — резко спросил сержант, — и руку отпусти. Что у тебя там?

— Валентинов Сергей, но я не солдат, я студент, — ответил тот, — а это видеокамера.

«Так-так, не солдат».

— Так я и поверил что студент, — процедил Сиротинин и дёрнул стволом карабина:

— Эту, види… штуку на землю перед собой положи.

Парень наклонился и положил непонятный сержанту предмет на землю.

«Бережно положил. Граната?»

— Ты, — направил ствол на второго.

— Я тоже студент. Не солдат, — быстро сказал парень пониже. — Протасов Олег.

— И ты, значит студентка? — Посмотрел на девушку Николай.

— Да, — кивнула она, — я Шабалкина Алеся. Мы не солдаты, мы студенты. Но вы нас не бойтесь.

— Я не боюсь, — со злостью бросил Сиротинин, — давно ничего не боюсь.

«Вот они и все прокололись!»

Он посмотрел на троицу с ненавистью.

— В Рабоче Крестьянской Красной Армии солдат нет. Солдатами могут быть только враги.

Вскинул карабин.

— А врага на войне уничтожают, — выкрикнул Николай и нажал на спуск. Курок щелкнул впустую. Остервенело передёрнул затвор, вылетел нестрелянный патрон. Опять нажал. Тщетно.

— В стазисе невозможны агрессивные процессы, — подал голос тот, что назвался Олегом Протасовым. — Не будет ваш карабин стрелять.

Но Сиротинин продолжал дергать затвор, выщелкивая нестрелянные патроны, и опять нажимать на спуск.

«Что за чёрт?»

— Поверьте, мы действительно студенты Московского государственного университета. Факультет истории. — Быстро заговорила девушка. — У нас тема- «Операция — Тайфун». Это начало наступления немецко-фашистских войск на Москву, оборона Москвы и контрнаступление советских войск. Но нам попалось описание вашего подвига, и мы решили собрать материал для курсовой работы.

— Что? — Вздрогнул сержант.

— Я говорю у нас курсовая работа. Мы выбрали для курсовой эпизод вашего боя из…

— Нет, — прервал Николай девушку, — про Москву, что ты сказала про Москву!

— Начало наступления немецко-фашистских войск на Москву, — уже медленнее произнесла девушка, — оборона…

Сиротинин закрыл глаза. Он отчетливо вспомнил свой сон перед боем. Ему снилась Победа. Победа с большой буквы. Люди радовались так, как будто она была такая долгожданная, выстраданная кровью и смертями миллионов людей. Это что? Это был вещий сон? Но почему?

Николай медленно опустился на лафет. Карабин уже не смотрел в сторону странных гостей. Уже не верилось что перед ним враги.

«Они странные и ведут себя странно. Непохожи ни на кого. Кто они? Откуда знают его? Они сказали: «попалось описание моего подвига». Какое может быть описание?»

— Мы из будущего, — будто прочитав мысли Сиротинина, сказал высокий парень. — Из две тысячи сорок первого года.

Сержант потрясенно молчал. Смотрел перед собой и молчал.

«Из будущего. Они из будущего. Они говорят по-русски. Странно говорят. Наступление… оборона Москвы…».

— Мы ваш бой на камеру снимали, — высокий нагнулся и медленно поднял «непонятную штуку». Николай покосился и сжал карабин в руках.

— Я покажу. — Валентинов медленно подошел и развернул к Николаю тот предмет. Развернулся экран и на нём замелькали эпизоды боя.

Сержант удивлённо смотрел, как его пушка стреляла, а он сам таскал к ней снаряды. Звук тоже был. Непривычно было видеть и слышать себя со стороны.

— Из этих кадров мы хотели составить фильм к курсовой работе. — Подала голос девушка.

Сержант опять смотрел перед собой.

«Снаряды… студенты… курсовая… кино это… Москва… и… сон».

Наконец он поднял глаза и хрипло спросил:

— Когда?

И они правильно поняли его вопрос.

— Девятого мая, тысяча девятьсот сорок пятого года.

— Так долго… четыре года?

— Враг очень сильный. Превосходит по организации, связи и ведении боя. Потребуется много времени, чтобы сломить и погнать немцев обратно.

Сержант снова сидел и смотрел перед собой.

— Что вы там про тайфун говорили?

— Операция «Тайфун» должна была начаться в первых числах июля, но упорное сопротивление Красной армии, сломало все планы Вермахта. — Ровным дикторским голосом произнес тот, что назвался Олегом Протасовым. — Начало операции запоздало на месяц. Это были кровопролитные бои. На истощение. Отсюда до Москвы четыреста сорок километров. Но враг подойдёт к нашей столице только к концу ноября.

Протасов замолчал. Продолжил высокий Сергей:

— Сейчас против вас весь авангард четвёртой танковой дивизии вермахта, — сказал парень, — именно эта дивизия захватит город Орел. Это ведь ваш родной город?

Сиротинин вздрогнул. Он поднял голову и посмотрел парню в глаза.

— Орёл возьмут? — Процедил он так, что у гостей от этих слов побежали мурашки по спине.

Николай поднял из ящика снаряд. Зарядил пушку и застыл, глядя на замершие танки.

— Орел, значит, возьмут, говорите? К Москве, говорите, подойдут? — Сквозь зубы произнес сержант. Резко повернулся и показал на застывшую панораму боя:

— Там, как видите, уже дымят восемь танков, и бронетранспортеры подбитые есть. А у меня есть тридцать пять снарядов. И отличная пушка. Чёрта лысого они возьмут!

— Вы не понимаете, — быстро заговорила девушка. — Да, вы успеете выстрелить почти все снаряды. Останется только три. Но вас убьют. Вы погибнете. Вас похоронят и забудут на долгие годы, и только потом, через девятнадцать лет вспомнят и поставят памятник, да и то не тут, а совсем в другом месте. Неужели вы думаете, что остановите их в одиночку? Невозможно бороться с шестьюдесятью немецкими танками одному.

— Это вы не понимаете. Я боец. Боец Рабоче-крестьянской Красной армии. Я не могу уйти. — Ответил сержант. — А танков у врага уже меньше. И ещё станет, если вы поможете отбить танковую атаку.

— Мы не можем вмешиваться в историю, — грустно произнес Протасов Олег.

— Струсили? — Усмехнулся Сиротинин. — Не думал, что наши потомки будут тряпками.

— Мы не трусы, — обижено возразил Валентинов, — просто темпо-туристам изменить историю технически невозможно. Вот эта штука не даст.

Парень повернул руку и показал на огромные часы. Такие же, только меньше, были и у остальных.

— Это темпо-транспортер. Он позволяет переносить во времени до десяти темпо-туристов. Во время путешествия люди находятся под защитой стазиса. А снять его можно только в родном времени.

Сиротинин половину слов не понял, но понял одно — надеяться на трусливых потомков нечего.

— И так влетит за этот сбой темпо-контроллера. Точней за его неправильную настройку. — Продолжал пояснения парень. — Снаряд взорвался рядом, а процессор, погасив энергию, включил паузу, резко увеличил мощность и площадь стазиса. Он и накрыл вас вместе с пушкой.

Николай опять посмотрел на поле.

— А немцы?

— Не беспокойтесь, пока стазис на паузе, там не пройдёт и секунды.

— Чудно… а я думал… что вы мне поможете.

— Простите нас, — грустно улыбнулась девушка Алеся, — но это не в наших силах.

— Но в наших силах другое. — Подал голос Протасов. — Так как вы принадлежите этому времени, и попали в стазис, то мы можем вас вывести отсюда, и, под защитой, проводить до расположения частей Красной армии на рубеже реки Сож.

Сиротинин смотрел на них.

«Они так ничего и не поняли».

— Я нарушил приказ. Но по-другому я не мог. — Выпрямился сержант. — А вы собираетесь нарушить свой приказ? Хотите вмешаться в историю? Эх вы, горе-студенты. Типотуристы.

Те пристыженно замолчали.

— Чем мы вам можем помочь? — Тихо спросил Валентинов.