Мэтью Фаррер - Наследие Страница 3

Арбитр с воксером склонил голову набок. Из прибора послышалась краткая серия пронизанных статикой сообщений.

– Восточная и западная бригады передают, что оба якоря захвачены, мэм, – сказал он через миг. – Повторяю, оба якоря захвачены.

Симова поглядел вокруг себя и вверх.

– Какие якоря? О чем вы? Я не вижу никаких якорей, эта штука... подождите, вы имеете в виду... Да, она опускает цепь, смотрите! Как они смеют? Где... глаза Императора, здесь должен быть дежурный дьякон, где... ты. Ты!

Нервный дьякон, который таращился на дирижабль в нескольких метрах поблизости, поспешил к нему.

– Дай магнокль или принеси прибор, надо посмотреть, что этот идиот в дирижабле... Что? Свет Императора! Ах ты растяпа, недоумок! Возле клеток всегда должен быть оптический прибор, чтобы члены духовенства могли...

– Возьмите мой, если хотите, ваше преподобие.

Кальпурния протянула ему короткую толстую трубу, меньше и проще, чем привычные Симове богато украшенные устройства Министорума. Он, как подобало, произнес короткую благодарность машинному духу прибора и приложил его к глазу.

С дирижабля спускали не цепь, а кабель с крюком, который наматывался на тяжелую лебедку в задней части гондолы. Дирижабль кренился то в одну сторону, то в другую – пилот пытался удержать его на одном месте, борясь с ветрами, и опускающийся крюк мотался все более широкими дугами. Оборванная фигура в клетке стояла спиной к Симове, сжимая руками прутья и наблюдая за крюком. Одного масштаба того, что видел Симова, хватило, чтобы заставить его онеметь на добрых десять секунд, и когда он наконец выдавил слова, его голос больше походил на нелепый писк:

– Этого человека спасают! Золотой Трон, они что, не понимают, что делают? Они представляют себе последствия?

Ему понадобился миг, чтобы понять, что он говорит сам с собой: Арбитрес совещались друг с другом и с шипящими в воксе голосами своих товарищей.

– Режут якоря, повторяю, мэм. Режут якоря, обе стороны. Мачта движется, расчетное время прибытия четыре минуты.

– Видно ли Рулевого?

– Ориентировочно, он с Мачтой, точно не известно.

Крюк закачался над потолком клетки. Глядя в магнокль, можно было подумать, что она настолько близко, что ее можно потрогать, и странно было не слышать лязг, с которым крюк ударился о прутья. Симова вздрогнул, когда снизу, сквозь промежутки в рокрите, раздались гудки, сообщающие о проблеме в дорожном движении.

– Я полагаю, кто-то мне доложит, что это сейчас было, – голос Кальпурнии лишь слегка выдавал напряжение.

– Докладывает Вахта Мачты. У Мачты проблемы с двигателем, вероятно, ложные. Гудки из-за того, что за ней скапливаются другие транспорты. Однако они точно встали на свою отметку.

– Я этого и ожидала, – сказала Кальпурния. – Якоря? Если они проявят слишком большой энтузиазм, то, может быть, нам даже и не придется вмешиваться, хотя я не назвала бы такой исход удовлетворительным.

Эти слова подтвердили подозрения Симовы, и он тут же повернулся к ней.

– Кажется, для вас это не сюрприз, арбитр Кальпурния? Вы хотите сказать, что позволите этому продолжиться? Вы собираетесь вмешаться, пока всех этих узников не загрузили на борт и не увезли святые знают куда?

– Если вам больше не нужен мой магнокль, ваше преподобие, то позвольте его забрать, – ответила та. – Мне бы хотелось посмотреть, зацепился ли крюк. Куланн, дай Вахту Якорей, пожалуйста.

– Оба якоря все еще режут. Они... подождите... Вахта Якорей сообщает, якоря брошены! Повторяю...

– Спасибо, Куланн, не надо.

Она смотрела не в магнокль, а на стены. У Симовы свело живот, когда он понял, что значит «якоря брошены». Одна из цепей была рассечена. Он увидел, как она скрутилась и хлестнула по рокритовой стене стека, разнесла ряд горгулий и прочертила борозды по карнизам и балконам. Цепь еще не упала, а его взгляд уже переметнулся к дальней клетке. Кальпурния была права: крюк нашел цель, клетка теперь качалась туда-сюда, подцепленная дирижаблем. Но ее не поднимали, как ожидал Симова, а опускали.

– Мачта сохраняет позицию, – доложил Куланн. – Подтверждено, что транспорт единственный. Рулевого не видно. У нас проблемы с перехватом их вокс-связи, поэтому мы еще не уловили его голос.

– Всем оставаться на местах, Куланн. Не думаю, что кто-то увидит Рулевого, пока Капитан... знаешь, давай уже без кодовых имен. Конкретно это мне сразу не понравилось. Не думаю, что Симандис высунется до того, как Струн приземлится.

Симова разинул рот.

– Это Гаммо Струн? Это его клетка? Проклятье, с этого угла я... – тут кюре вспомнил, где находится, и повернулся к рядам надзирателей за своей спиной.

– Кто следит за клеткой Струна? Как... что...

– От кающегося Гаммо Струна не слышали слов исповеди, – послышался монотонный ответ. – По моей скромной оценке, за ним числятся сорок восемь проступков пред ликом Императора и против епархиального закона, за кои также следует понести покаяние, – человек на миг замолк, а потом поправил себя: – Пятьдесят один.

Кальпурния посмотрела в свой магнокль: человек в клетке показывал некий неразличимый, но определенно непристойный жест в направлении шпиля Собора.

– Этот... почему...

Симова старался изо всех сил, но абстрактные рассуждения о наказаниях в Палате Экзегеторов не подготовили его к тому, чтобы своими глазами увидеть подобное. Он шагнул вперед и попытался положить руку на плечо Кальпурнии, но каратель, который был на полторы головы выше Симовы и с плечами шириной с талию кюре, двинулся навстречу и молча преградил ему путь. Симове наконец удалось выговорить:

– Побег нужно остановить!

– Ммм, – Кальпурния с щелчком сложила магнокль и повесила его на пояс. – Пока не вижу Мачту, но она скоро будет.

– Вахта Мачты и Петля по-прежнему стоят на месте, мэм, – голос Куланна выдавал напряжение.

– Спасибо, – Кальпурния снова надела шлем. – Клетка на земле, я вижу Струна у двери. Они понимают, что уже должна была раздаться тревога. Когда они начнут отступать, то будут двигаться быстро.

Она секунду побарабанила пальцами по ноге и добавила:

– Я думаю, нам надо приблизиться.

Куланн тут же начал укладывать воксер, в то время как каратель сделал жест Арбитрес, ожидавшим в павильоне, который Симова установил для служащих Экклезиархии. У кюре пересохло во рту, когда он увидел выходящих оттуда – тоже карателей, крепких, широкоплечих, в тяжелой панцирной броне, с дробовиками и гранатометами. Топот сапог оттенялся металлическим клацаньем лап кибермастифов, собакообразных боевых конструкций, которые бежали рядом со своими операторами. Последние двое карателей несли блестящих стальных ловчих ястребов в тяжелых пусковых рамах. Машины разогревались, и суспензоры в их грудных клетках гудели.

Симова наблюдал, как бронированные спины мелькают все дальше, направляясь к висящему тросу и брошенной клетке, и вдруг почувствовал на себе чьи-то взгляды. Это была небольшая делегация священников, которые ходили под клетками и выслушивали покаяния. Им вряд ли удалось услышать многое: все остальные узники замолчали, как только на них упала тень дирижабля.

Кюре Симова не считал себя трусом. Хотя по долгу службы он больше времени проводил в монастырях, чем на полях сражений, но Адептус Министорум по сути были воинствующей церковью, чьи доктрины никогда не чурались насилия. И все же в тот миг он был рад, что между ним и тем, что должно было вскоре произойти, стояла шеренга Арбитрес. Он щелкнул пальцами, привлекая внимание, и подозвал к себе священников.

– Присоединитесь ко мне, возвысим голос вместе, – сказал он. – Адептус Арбитрес нуждаются в наших боевых молитвах.

Шира Кальпурния смутно расслышала, как небольшой хор позади затянул простую мелодию, и это подействовало на нее успокаивающе. Всегда есть надобность в молитве, думать иначе суть гордыня и грех. До клетки было еще порядка четырехсот метров, и она немного прибавила шагу.

Она напрягла левую руку и плечо, почувствовав, как сквозь нее пробежала острая боль. Прошло уже больше полугода с тех пор, как раздробленную в бою на шпиле Собора руку восстановили, и Кальпурния знала, что для такого ранения она восстанавливалась довольно быстро. Но каким бы скорым не было заживление, оно еще не закончилось. Она отстегнула силовую дубинку от пояса и крепко стиснула ее в латной перчатке.

Триста пятьдесят метров. Вокруг клетки появилось больше фигур, которые деловито работали над ней. Детективы сообщили Кальпурнии, что преступная клика купила кислородный резак на подставной кредит, с фальшивой авторизацией, и украла взрывчатку из поставки, предназначенной для личной милиции Монократа. Она лично заморозила расследование обоих преступлений: если бы Симандис начал подозревать, что Арбитрес знают о подготовке побега, он бы стал более осторожным.