Брайан Крэйг - Пешки Хаоса Страница 8

Дафан был рад заметить, что второй вражеский солдат тоже ранен, хотя и легко — его щека была разрезана ударом ножа, который пришелся меньше чем на ширину пальца от глаза.

— Взять его живым! — сказал имперец с порезанной щекой, хотя, казалось, он сам был не уверен в правильности своего приказа. — Разве не видишь, это кто-то вроде жреца. Посмотри на его лицо, если одежда ни о чем тебе не говорит. Нам может пригодиться информация, полученная от него.

— Зачем? — спросил второй. Если он колдун, тем лучше убить поганого еретика сейчас!

Дафан понял, что голос второго солдата напряжен от тревоги, а причина, по которой первый солдат не уверен в правильности своего решения, была в том, что он боялся: боялся патера Салтаны! Дафан и сам боялся патера Салтаны, но лишь так, как ученик может бояться учителя. А это были сильные воины и безжалостные убийцы. Почему же они смотрели на старика с таким ужасом и трепетом?

Дафан снова подумал о том впечатлении, которое производила Гицилла на тех, кто не знал ее так же хорошо, как он. Может быть, долгое знакомство уменьшило его страх перед патером Салтаной, и старый священник казался менее зловещим, чем был на самом деле?

— Не будь дураком, — сказал первый солдат, хотя в его голосе явно звучала тревога. — Нам нужна информация о местности, если мы хотим создать здесь базу снабжения, а остальные эти глупые крестьяне наверняка ничего не знают. Нам нужно все, что есть в его голове, и вытянуть все это надо очень аккуратно. Мы должны передать его инквизиторам.

Дафан воспринял замечание о «глупых крестьянах» как личное оскорбление. Он достаточно слышал о жизни в городах, чтобы понять, что его земляки бедны, и слышал, как проезжавшие через деревню торговцы снисходительно говорили о невежестве тех, кто никогда не видел, что находится за горизонтом, но он совсем не был глуп. В деревне были свои ремесленники, заслуженно гордившиеся качеством своей работы, и даже ее пахари и пастухи знали больше, чем требовала их работа и религия.

— Что насчет ребенка? — спросил солдат с раной в плече, хотя он наверняка уже знал ответ.

— Он нам не нужен.

Солдат с раненым плечом уже потянулся, чтобы выхватить Хойюма из рук Салтаны. Салтана не отдавал ребенка, но когда за него взялся и второй имперец, старый священник не мог сопротивляться.

Солдат с порезанной щекой, отобрав Хойюма, схватил его за ноги и, размахнувшись, разбил голову ребенка о ствол дерева с такой силой, что шея хрустнула. Дафан отчетливо слышал ужасный треск, несмотря на шум лесного пожара.

— Дерьмо и скверна! — сказал солдат с раненым плечом, вцепившись в обмякшее тело Салтаны. — Отсюда нелегко будет выбраться даже без этого груза.

— Дай его мне, — приказал второй. — Ты пойдешь впереди. Только смотри, не заведи нас в другую засаду — и если снова придется стрелять, постарайся не сжечь все вокруг. Пойдем туда, если обойдем пожар, сможем легко выйти к деревне.

Солдат с раненым плечом не стал медлить, но, выходя вперед, спросил:

— А остальные?

— Они просто сопляки. Мы можем убрать их позже, если надо. Скорее всего, пожар покончит с большей их частью, а голод и жажда доделают остальное. Пока нам нужен вот этот. Если повезет, поймаем еще нескольких, так что парочка для допроса найдется. И женщины, конечно…

К тому времени, как он договорил, оба солдата уже вышли из поля зрения Дафана.

Если бы у него было оружие, хоть какое-нибудь, Дафан последовал бы за ними. Но так у него хватило здравого смысла позволить им уйти. Он стоял над изувеченным телом Хойюма, чувствуя бессильную ярость — более ужасную, чем любое другое чувство, которое он когда-либо испытывал.

Он не заметил, как сзади подошла Гицилла, пока она не коснулась его плеча. Дафан обернулся, отчасти желая, чтобы это был враг — враг, с которым он мог бы сражаться.

Когда Дафан увидел, что она не враг, он опустил руки, но его кулаки были сжаты, ногти вонзились в ладони. Он вздрогнул, но не потому, что присутствие Гициллы пугало его — по крайней мере, так он себе сказал.

— Мы должны идти, — сказала Гицилла, — как можно дальше и как можно быстрее — в Эльвенор, если сможем найти дорогу. Мы должны сказать кому-то, кто сможет передать Гавалону, что Империум создает здесь базу снабжения. Это может быть важно.

— У нас не было ни шанса, — прошептал Дафан. — Ни у кого из нас. Релф, Павот, патер Салтана — мы все так же беспомощны, как Хойюм, всего лишь твари, которых можно убивать, или мучить, или…

Гицилла схватила его за руки и потянула.

— Если мы не уйдем, — сказала она, — мы станем мясом. Жареным мясом. Пошли!

Дафан знал, что она права. Но даже так ей пришлось вести его, и он не побежал, пока она его не заставила.

Глава 4

ОРЛОК МЕЛЬКАРТ стоял на балконе губернаторской резиденции в Имперской Башне, глядя сверху на город Состенуто, столицу Калазендры. Новости от Иерия Фульбры, переданные по сети вокс-станций, протянувшейся через полмира, были хорошими.

Главные силы Фульбры обошли Янтарную Пустошь с севера и юга, и части под его личным командованием быстро продвигались вглубь Гульзакандры. Захватчики не встретили серьезного сопротивления, и бронетехника Фульбры с легкостью пробивалась через импровизированные заграждения, построенные, чтобы замедлить ее продвижение. Фульбра оставил далеко позади свою кавалерию и локсодонтов, двигавшихся медленнее, но им предстояло еще много важной работы по зачистке местности за авангардом и охране маршрутов снабжения в Йевелкане.

Одновременно Фульбра направил небольшую группу грузовиков прямо через Пустошь с приказом организовать пункт снабжения в маленькой деревне, обозначенной на картах как Одиенн. Мелькарт знал, что это решение поддерживал Раган Баалберит, чьи псайкеры якобы обнаружили признаки чего-то зловещего, назревающего в пустошах к западу от деревни, но это все были мелочи. Если Баалберит хотел, чтобы Фульбра провел разведывательную операцию, обозначенную как операция «Зонд», пусть так — это отвлекло бы его мысли от более опасных вопросов.

Силы культистов, которые, казалось, не получили заблаговременного предупреждения с помощью магии, по данным разведки собирались вместе, хотя Фульбра еще не выяснил где именно и каким вероятно мог быть их план кампании. Мелькарт, впрочем, не считал, что это имеет какое-то значение. Фульбра скоро обрушится на них и сокрушит, даже если они смогут собрать десять тысяч бойцов. Многие из них неразумные и кое-как вооруженные зверолюди; даже вооружение их рекрутов-людей выглядит просто жалким.

Все шло по плану — не по плану Фульбры, но по его плану.

Через несколько недель он, Орлок Мелькарт, станет правителем этого мира: императором мира во всем, кроме титула. Состенуто станет столицей его Империума, который охватывает целый мир, над которым никогда не заходит солнце, и он сможет проехать по городу в триумфальном шествии вместе с Фульброй, торжествуя свое вознесение к абсолютной власти. У него уже был наготове самолет, чтобы сначала лететь на поле боя после того, как будет одержана решающая победа — а потом вернуться в Состенуто вместе с генералом, чтобы запомниться всем жителям Калазендры как признанный герой и великий вождь.

Мелькарт считал, что когда Гульзакандра будет очищена, уцелевшие шабаши колдунов Булзавары, Йевелканы и Зендаморы, изолированные и лишившиеся поддержки, станут легкой добычей для агентов и наемников Баалберита — или, скорее, другого, более благоразумного человека, который к тому времени заменит Баалберита на посту Верховного Инквизитора.

Мелькарт на секунду задумался, не стоит ли полностью ликвидировать звание Верховного Инквизитора — вместе с человеком, который его носит. Возможно, понятие «Верховного Инквизитора» заключает в себе слишком много от Истинного Империума. Возможно, оно требует — и, увы, получает — слишком много уважения. Конечно, культистов надо разыскивать и уничтожать. Они слишком гнусны и нечисты, чтобы позволить им жить, и их магия представляет угрозу для Мирового Империума — Империума Мелькарта — но Инквизиция Баалберита слишком старательно хранит память об Истинном Империуме и его методы. Возможно, пора заменить всю организацию на нечто, более подходящее к местным условиям. Тогда для Орлока Мелькарта будет открыт путь к тому, чтобы не только быть императором фактически, но и называться им.

От претензии на этот титул Мелькарта до сих пор останавливал не тот факт, что Гульзакандра еще не завоевана, но скорее то, что это было бы страшным оскорблением для внутреннего круга инквизиторов Баалберита, их агентов и союзников. Учитывая то, как обычно работали инквизиторы, Мелькарт не был уверен, насколько широк этот круг — хотя был вполне уверен, что его члены, несомненно, сочтут использование им этого титула узурпацией и богохульством, если он не уладит этот вопрос исключительно тонко. Даже Баалберит был готов стерпеть тот факт, что аборигенам рекомендовалось называть политические учреждения и вооруженные силы, находившиеся в распоряжении Мелькарта, «Империумом», но это лишь потому, что инквизитор все еще рассматривал мировой Империум как всего лишь скромный инструмент, представляющий несравненно больший Империум: Империум, владеющий звездами. Однако тот Империум был — по мнению Орлока Мелькарта — всего лишь отдаленным воспоминанием, имеющим весьма слабое отношение к миру, который он знал.