Владимир Пучков - Черти поневоле Страница 19

— Нету! — зашептал коротышка. — Кто нормальный остался, так прячется, в подполе сидит, а кто и в леса подался, да. Потому как Шлоссер если увидит, что нормальный идет, так он его сразу к себе и там начинает в мозгах копошиться, проводки вставляет, антенны разные… Да ты разве не в курсе? Ай-яй-яй!

— Как же быть-то? — автоматически спросил Эдик.

— Как быть, как быть. К нормальным итить! Мало их, но есть! Я вот, например! — Мужичок осклабился, гордо выпятив грудь и задрав кверху пушистую бороду. - И окромя есть. Ты, чтобы в уме не повредиться, с нами дружбу води!

В мозгу Эдика что-то щелкнуло и коротнуло, словно перегорел какой-то предохранитель. Эдик обалдело уставился на карлика:

— А ты это… То есть вы поможете мне одно дело провернуть? Отвечаю, в долгу не останусь!

— Поможем! — ухмыльнулся мужичок, для убедительности добавив: — Век Эллады не видать!

Эдик удивился было такой фразе, но тут из темноты вынырнуло еще несколько таких же малышей. Они уставились на братка красными немигающими глазами. Завидев такую компанию, Эдик хотел было задать стрекача, но ноги его словно приросли к земле, а сам он помимо своей воли пробормотал.

— Рад познакомиться. Эдик!

— Шмыга! — ухмыльнулся первый коротышка.

— Гига, — сказал другой.

— Фига! — подмигнул третий.

— А меня зовут Барыга! — сообщил четвертый мужичок и, ухватив Эдика за штаны, поволок его к реке.

— Я не хочу-у! — выдавил из себя бандит, шагая походкой робота.

— Захочешь! — хихикнул кто-то.

— Не бойся, мы тебя развлечем, — пообещал Барыга, продолжая тащить Эдика.

— Век не забудешь! — подхватил Гига.

Как назло, улица впереди была пуста, и вскоре они оказались возле завода. Эдик похолодел. Над козырьком показалась голова обезьяны и испугано ойкнула. Барыга погрозил голове кулаком и втолкнул Эдика в какую-то подсобку. Вспыхнул слабый электрический свет.

— Вот мы и на месте! — сказали мужички, устраиваясь вокруг замызганного стола. — Присаживайся, в ногах правды нет.

— А где она есть, правда-то? — захихикал Шмыга.

— Правда в картах, — весомо произнес Барыга и вытащил из кармана засаленную колоду. — Перекинемся?

— Давай! — хриплым голосом сказал Эдик, чувствуя, что утратил всякую способность сопротивляться течению событий.

— На деньги, — прищурился Барыга.

— У меня нет… — растерялся Эдик, похлопав себя по карманам.

— Есть, есть! — пропищал Гига. — В кармане у него золотой! Давай, не жадничай, не по-пацански это!

Обалдевший Эдик вытащил из кармана золотую монету.

— Это дело! — сказал Барыга и извлек точно такую же. — Моя ставка.

— И моя! — сказал Шмыга, также швырнув монетку. Гига и Фига тоже извлекли по золотому.

— Сдавай!

Шмыга, лукаво подмигивая и ухмыляясь, быстро сдал карты.

— А во что играем-то? — просипел Эдик.

— В очко! — заявил Барыга и принялся считать. — Двадцать одно! — сказал он, победно оглядевшись.

— Двадцать, — грустно сказал Шмыга.

— Девятнадцать, — вздохнул Фига.

Все поглядели на Эдика. Эдик раскрыл карты.

— Одиннадцать… — сказал он севшим голосом.

— Бывает! — похлопал его по плечу Барыга. — Еще конок?

— Денег нет, — пожал плечами Эдик и беспомощно огляделся.

— А мы в долг поверим! Поверим, пацаны? Под запись, а?..

— Поверим! — закивали головами карлики.

Барыга извлек откуда-то авторучку и листок бумаги.

— Распишись, чтобы все было по правилам.

Эдик тупо повиновался, и игра началась.

Братку сразу повезло. Он выиграл кучку золотых, поставил снова и снова выиграл.

— А он везучий! — захихикал Шмыга.

Эдик выиграл в третий раз. Дрожащими руками он пересчитал золотые. Ставки все время удваивались, и потому кучка стала весьма внушительной.

— На все! — зажмурившись, сказал Эдик. — Кто будет сдавать?

— Ты и сдавай, — ухмыльнулся Барыга. Эдик медленно сдал карты.

— Двадцать одно! — объявил Гига и выложил карты на стол.

Эдик заглянул в свои и похолодел. У него было всего пятнадцать очков. Он раскрыл рот.

— Можешь взять еще одну, — любезно предложил Барыга.

— Но это же против правил! — возмутился Гига.

— Заткнись, пусть возьмет.

Все замерли. Наступила тишина. Эдик вынул дрожащими руками карту и раскрыл ее. Туз червей!

— Перебор! — захохотали мужики. — Ерунда, не расстраивайся. Бывает! Еще конок?

Сыграли еще кон. И еще… После очередного кона Эдик посмотрел на листок со своим долгом и начал медленно сползать со стула.

— Чего это он, мужики? — снова захихикал Шмыга. — Может, потерял чего?

Эдика водрузили на место.

— Ну что, отыгрываться будешь? — спросил Барыга. — Или как? Расплатиться бы надо!

— Сколько это… — спросил Эдик, заплетающимся языком. — По курсу…

— Да сущие пустяки, — махнул рукой Барыга, — сто штук зеленых! Ну для тебя-то это пустяк!

— Сто штук? Зеленых?! — повторил Эдик и снова попытался потерять сознание. — Это нечестно!

— Нечестно?! — Барыга неожиданно вскочил на стол и сунул под нос Эдику бумажку. — Подпись твоя? Твоя! Не найдешь деньги, пеняй на себя!

— В порошок разотрем! — потянулись к нему руки.

— С костями съедим!

— Голову отрежем! Отдадим на съедение Горынычу! Зальем ноги цементом и сбросим с моста в Калиновку!..

Эдик увидел перед собой горящие как уголья глаза, торчащие бороды, скрюченные пальцы… Утробно ойкнув, он вскочил на ноги, перепрыгнул через стол и рванулся к двери.

— Сроку тебе — три дня! — донеслось до него. — Иначе смотри!..

Выскочив на улицу, Эдик помчался, не разбирая дороги. Он бежал, охваченный древним иррациональным ужасом, пока не ткнулся носом в чью-то широкую грудь. Отскочив, хотел было снова продолжить свой путь, обрастая по дороге новыми страхами, но тут, к своему счастью, поднял глаза и увидел невозмутимого Евстигнеева, а рядом с ним человека с пиратской бородкой, высокого и худого как жердь.

— Ай-ва-вай! — сказал Эдик, подпрыгивая и тыча пальцем назад. — Авав! Вав, ававав!

— Это что это с тобой? — нахмурился Евстигнеев. — Неужели укол так подействовал? Или все-таки Потапыч? Вот видишь, — повернулся он к Шлоссеру, — человека утром укусил медведь, а к вечеру он уже спятил. И никакая медицина не помогла!

— Да не спятил я! — наконец-то отдышался Эдик. — На меня напали! Какие-то мужики! Маленькие такие, а ухватистые! Играть заставили в карты. Еле вырвался, во!

— Маленькие? — прищурился Шлоссер. — Бородатые такие?

— Во-во! — закивал головой Эдик. — Они! Бомжи какие-то!

— Э, нет, — сказал Шлоссер, покачав головой, — не бомжи! Это домовые из пластмассового цеха. И много ты им проиграл?

— Сто штук баксов! — как на духу признался Эдик.

— Приличная сумма. А расписку давал?

— Давал!

— Плохо дело. Значит, придется отдавать…

— А если закосить?

— Карточный долг — дело серьезное, — заметил Шлоссер, — а заводские домовые — парни лихие. Им ведь закон не писан! Где хочешь достанут и с костями съедят.

— Как это? — не поверил Эдик. — Так не бывает!

— Ну не в буквальном смысле, конечно. Разорят. По миру пустят. Удачу отнимут, и вообще… Да у тебя ж деньги есть, отдай — и все дела.

— Сто тонн баксов! — ужаснулся Эдик — Откуда я их возьму?

— Ну не знаю, — пожал плечами Шлоссер. — Дело твое. Играть не надо было.

— Они меня заставили! — застонал Эдик. — Гипнозом, век свободы не видать!

— Это недоказуемо, — вмешался Евстигнеев. — И в конце концов, не так уж велика сумма. Ты здесь надолго? Ну так, может, повезет: клад найдешь! Здесь с древних времен кладов знаешь сколько зарыто? Не сосчитать!

— Ты человека с пути не сбивай! — строго сказал Шлоссер. Он внимательно посмотрел на Эдика и покачал головой. — Не видишь, парня всего трясет. Нака, хлебни! — И он протянул плоскую фляжку.

— Спирт? — с надеждой спросил Эдик.

— Ха! — сказал Шлоссер. — Буду я с собой спирт таскать! Тут кое-что получше. «Громовержец»! Настойка особого назначения. Пей, только дыхание держи.

Эдик выхватил из рук Шлоссера фляжку, в три глотка осушил ее… и тут же застыл как изваяние. Шлоссер взял у него фляжку.

— Ишь как забрало! — позавидовал Евстигнеев. — Помню, первый раз меня тоже хорошо проняло. Эй, расслабься! — Он ткнул пальцем окаменевшего Эдика.

— Ке-кере-ке-ке! — произнес Эдик, не разжимая челюстей.

Внезапно глаза его вспыхнули беловатым огнем, волосы под майкой зашевелились и встали дыбом, отчего шеф сразу потолстел. Попытались встать дыбом волосы и на голове, но, поскольку Эдик был брит наголо, зашевелились только корни волос, отчего по лысине пошли волны наподобие цунами.

— Привилось, — добродушно сказал Шлоссер, наблюдавший за Эдиком. — Сейчас отпустит…

И в самом деле. Через минуту Эдик расслабился и глубоко вздохнул.

— Вот это да! — сказал он. — Крепкая вещь! Забористая. Наверное, двойной перегонки?

— Ни капли спирта, — строго сказал Евстигнеев. — Чистое растительное сырье!