Алла Дымовская - Доктор Самты Клаус Страница 19

Два парных, дуэльных пистолета системы Лепажа-Калашникова. На случай, если встреченный по дороге выскажет необдуманные подозрения в шулерстве. (Кстати, из двух пистолетов заряжен был только один, и лишь ПД знал, какой именно).

Пачка исписанных от руки листов бумаги с грифом «Совершенно Секретно». Не представляет интереса ни для одной разведки мира. Так как содержит исключительно лирические размышления Лэма Бенсона о тяжкой диктаторской доле, полной луне, зеленой лужайке и бабочках, порхающих на клеверном поле. (ПД считал себя по совместительству талантливым литератором-прозаиком. Гриф «СС» нужен был, чтобы скрыть опусы от посторонних глаз. Как и все диктаторы, автор труда о бабочках и клеверном поле не терпел критики).

В то время как… (ну вот, опять! А что поделаешь, если все выше и ниже описанные события происходили одновременно?). В общем, в то время как Ким и Кен с увлечением читали о том, что «огромный махаон простер свои зловещие крылья над беззащитным цветком, и на темное клеверное поле легла тревожная и таинственная тень». В то время как Чак с пейсами и Пит с дредами пытались заткнуть мисс Авас, вопившую: «Самты, миленький! Ты лучший! Ты чемпион!». В то время как блудный проповедник Аф-аф колебался в сомнении: придти на помощь страждущему незнакомцу или пусть пострадает еще немного до полного установления личности? В то время как Селям Алейкумович и девушка Липа договаривались о брачном контракте. В то время как знойная губернаторша Роза с вожделением поглядывала попеременно то на прячущегося Сэнда Муда, то на его китобойный гарпун. В то время как лихой Робин Конфундус Гуд задумался, а не поторопился ли он с выбором всадника?

В это время отважный поселковый маляр Данила Марамоевич Фломастер принял судьбоносное решение. Он схватился за голову и натурально заорал:

— Они положили сухой порох, Карл!.. Тьфу ты! Это из другой оперы! — Данила Марамоевич смутился, и стал орать уже потише, зато на привычном для него языке, и не воруя реплики из популярных телефильмов: — Что еси я хотел глаголить? Ага! Отстоим наш славный остров! И не дадим в обиду царя-батюшку! Навалимся на храпаидолов всей державной мощью! Не посрамим силушку богатырскую!

И Данила Марамоевич с надеждой и ожиданием посмотрел на затаившегося с гарпуном бывшего смотрителя Муда.

— А я-то что? Что я-то, а? Я-то, а, что? — замялся Сэнд, сомневаясь на счет целесообразности силового вмешательства, и задаваясь вопросом: какое отношение имеет возникший конфликт интересов к ирландским террористам?

— Эти язычники ввели в грех винопития кормильца нашего Пфуя, Оксфорда Кембриевича! До потери облика человечьего и обретения видений из зеленых чертей! — и маляр Фломастер карающим перстом указал на группу, вышедшую с одной стороны джунглей. — Падла буду, не вру! Мне Оксфорд Кембриевич по барабанной почте передал с запасного тамтама.

При этих словах Сэнд Муд машинально снял с шеи гарпун. Мясник О.К. или попросту Океич, был хорошим другом бывшего станционного смотрителя, и тоже называл его по-братски Мудычем. Короче говоря, оба они, Океич и Мудыч, долгие дождливые вечера проводили за рулеткой и биллиардным столом со всеми вытекающими из них последствиями. И вообще дружба поселкового мясника — дело немаловажное и прибыльное, особенно для мотающих службу террористов. Весть о возможной недееспособности кормильца Океича произвела на Мудыча нехорошее впечатление. Во-первых, новый мясник может оказаться пацифистом и отказаться водить дружбу с ирландским террористом. Во-вторых, пока еще найдут нового мясника! Знает он здешнюю волокиту! В общем, Сэнд снял с шеи гарпун.

— А эти язычники, — тут маляр Фломастер страшным взором посмотрел на группу персонажей, вышедшую с другой стороны джунглей, — сотворили такую смуту, что мой несчастный язык не повернется изречь вслух!

Поэтому Данила Марамоевич подошел к бывшему смотрителю Муду и зашептал тому прямо в волосатое ухо:

— Пиз… прости господи, в смысле конец настал государевой любимой машине! Похе… прости господи, в смысле похоронили ладушку нашу, малинушку, в синем море-океяне, при этом долго над ней измывались в извращенной, прости господи, форме!

Здесь Сэнд Муд не выдержал и было от чего! Не он ли сам тайком, глухими и скучными лунными ночами катался на клеверном поле в угнанном втихую экипаже? Когда и другана Океича с собой брал. Теперь бывшего смотрителя лишили главного жизненного удовольствия. Само удовольствие состояло даже не в том, что приятелям прикольно было обкрадывать доверчивого ПД, в поселке это делали все, кому не лень. Нет, основная прелесть заключалась в бесшабашной езде на невиданном транспорте. Да и где террорист, выросший в благополучной Ирландии, мог бы увидеть творение российского автопрома, и вдобавок покататься на нем? Сэнду Муду, привыкшему по большей части к примитивным роллс-ройсам и олдс-мобилям в диковинку были:

вручную тонированные стекла без сервоподъемников, которые ничем вообще не поднимешь,

невстроенные плюшевые подушки безопасности, срабатывающие через пять минут после лобового удара и через десять после взрыва бензобака,

нераскладные кресла — мечта средневекового инквизитора Торквемады и кампучийского диктатора Пол Пота,

педали газа и тормоза, которые можно нажимать одновременно, и педаль сцепления, которую вообще нажимать бесполезно,

мощный четырехтактный двигатель, обеспечивающий полный разгон за сорок минут (это если с горы), и работающий на фантастическом топливе под названием «78 бензин» с неустановленной химической формулой.

Несложно понять, отчего бывший смотритель Муд не выдержал и, взяв гарпун наперевес, в свою очередь проорал:

— Руки за голову! Всем стоять! Лицом к стене! То есть, к джунглям! Стреляю без предупреждения!… А ты, Марамой, отойди! Чтоб не разбирать где свои, где чужие!

Его приказание послушно выполнили все, за исключением близнецов Кима и Кена. Которым не было дела ни до чего, кроме как до «желтой, полной луны, страшно взиравшей с небес на позеленевшую от ужаса лужайку». И которым не терпелось узнать, чем кончится крутой замес с «махаоном, коварно атаковавшим цветок ириса, по ошибке попавший на клеверное поле».

Тогда Сэнд Муд удовлетворено хмыкнул и сказал:

— Добрый день, господин Пожизненный Диктатор! Примите соболезнования и уверения в совершеннейшем моем почтении! А что касается произошедшего инцидента, то не сомневайтесь! Виновные будут наказаны в лесу! Ну, или в джунглях, как угодно!

Ну, еще чуть-чуть! Буквально пара минут на Вездесущем Болоте. Только, чтобы досказать, чем дело кончилось.

Лэм Бенсон сначала с отеческой укоризной посмотрел на своих обидчиков, потом с всепрощением во взгляде на отважного Данилу Марамоевича. После чего сказал:

— Спасибо тебе, Фломастер! Родина тебя не забудет! Три посещения продовольственного склада вне очереди и горящая путевка в Диснейленд на всю семью! — потом очень визгливым голосом обратился к реабилитировавшему себя террористу Муду: — Чего вылупился, болван! Развяжи меня скорее!

Когда ПД развязали, подхватили под руки и поставили на ноги, то как-то совершенно упустили из виду его фирменные брюки от Армани. Что было немаловажно — веревка от штанов, перепиленная гарпуном, все еще находилась у заботливо суетившегося вокруг Сэнда Муда. А бедные несчастные штаны, и без того много пережившее на кукурузном поле, категорически отказались держаться самостоятельно. Зрелище оказалось не для слабонервных. Или, по крайней мере, не для тех, кто никогда не жил в поселке и не был осведомлен о крайностях моды тамошнего нижнего белья.

По неизвестно как возникшей прихоти поселковых дам, либо от избытка свободного времени скучными дождливыми вечерами, но белье местных кавалеров было сплошь украшено разнообразной вышивкой. Не говоря уже о том, что самая нижняя часть этого белья дала бы сто очков вперед семейным трусам раннесоветской эпохи. Мало сказать, что трусы поселковых джентльменов свободно достигали колен, зачастую они были отделаны плиссированными оборочками, цветными кружевам и мелкой строчной мережкой. А кое у кого даже бисером и стеклярусом. Не то, чтобы мужчинам на острове это нравилось, но поневоле приходилось мириться с излишествами женского рукоделия. Считалось, лучше уж пусть бабы на досуге вышивают исподнее белье, чем лезут во внешнюю политику и внутреннее управление.

Но на неподготовленную психику, случайно открывшееся взорам белье ПД произвело бомбо-атомное впечатление. Девица Липа ойкнула и спрятала лицо за «арафатку» Селяма Алейкумовича. Мисс Авас, слишком юная, чтобы выносить подобные удары судьбы, упала в обморок поочередно в объятия Чака с пейсами и Пита с дредами. Робин Конфундус Гуд, будучи от природы слабонервного сложения, заржал в истерике. Благочестивого брата-сайентолога Аф-афа хватил пятиминутный удар. Все прочие в массовом порядке застыли, открыв рты и выпучив до отказа глаза. Одна знойная губернаторша Роза никуда не падала, не закатывала очи горе, не билась в припадке, и вообще единственная получала удовольствие от происшествия. Да еще Вонючка катался в кустах от восторга и взахлеб визжал по-поросячьи. Такой откровенной и захватывающей второй серии, с публичным показом самого нижнего белья ПД, даже он при всем своем наглом коварстве не ждал.