Владимир Пучков - Черти поневоле Страница 22

Эдик лежал, вытаращив глаза и развалив челюсть в счастливой улыбке, не обращая внимания на то, что кончик кошачьего хвоста залез ему в рот.

— Тоже мне, Филипп Киркоров! — облегченно произнес Шлоссер. — Ну что? Затаскиваем обоих домой? Смотри, как укачало!

Ни Евстигнеев, ни Шлоссер не ожидали такой бурной реакции на эти слова. Услышав, что его хотят-таки затащить в дом главного механика, Эдик мгновенно пришел в себя, вскочил, еще раз наступил Антуану на хвост и с громким криком: «Не-эт!» — ринулся в сторону забора, который преодолел по всем правилам высококлассных легкоатлетов: выгнув спинку и подобрав ноги.

Приземлившись на той стороне прямо на руки многоопытной Люське-насос, он крепко поцеловал ее и бросился бежать.

— Это ка-ак понимать?! — прорычал свирепый мужской голос.- Это как понимать-мать-мать-мать…

— Невиноватая я, — томно отозвалась Люська. — Он сам пришел!

Дальше уже ничего не было слышно, кроме сплошных вздохов и восклицаний, перемежаемых сочными шлепками.

Шлоссер посмотрел на Антуана. Бедный кот сидел на земле и с грустью рассматривал оттоптанный хвост.

— Ладно, — сказал Евстигнеев, — на сегодня достаточно. Не пора ли спать?

— Пожалуй! — чуть подумав, согласился Шлоссер. — Суетливый выдался день!..

Эдик мчался, ориентируясь в запутанных переулках не только страхом, но и стойким запахом селедочных голов.

— «Динамо» бежит? — спросил его чей-то знакомый голос.

Эдик обернулся и увидел проклятущих домовых.

— Бежит! — выпалил он, ускоряя темп, но домовые не отставали.

— Ты не забыл?

— Не забыл! — крикнул. Эдик, с трудом шевеля языком.

— Сто тонн баксов! Сроку три дня! Иначе — проценты!

— Ух-ух! Пых-пых! Уф-уф! — только и мог сказать Эдик.

— Эх, поднажми! — крикнул Шмыга.

— Темп! Темп! — посоветовал Барыга, заходя справа. — Браток, ты не укладываешься в график!

Из последних сил, пыхтя как паровоз, Эдик взвинтил темп и через минуту свалился без чувств возле Маланьиной калитки.

Очнулся он от оглушительного петушиного крика. Солнце еще не взошло, но было светло. Эдик сидел, прислонившись спиной к поленнице.

— Ку-ка-ре-ку! — снова взревел над самым его ухом петух.

Что-то больно треснуло Эдика по ушам и тем самым окончательно привело в чувство. Эдик встал и, чувствуя на голове непривычную тяжесть, поежился. Он хотел было провести рукой по затылку, но передумал, потому что как раз в это время держался за колья забора.

— Это я-а! — пропищал он совсем тихим голосом, уже ни на что не надеясь. Тем не менее дверь открылась, и на пороге появилась Маланья. В руках у нее была бадья с помоями. Острый селедочный дух вошел в Эдика, отнимая последние остатки здравого смысла.

— А!.. Нашлялся? — удовлетворенно произнесла бабка. — Нечего сказать, хорош! И где тебя только носило? С чертями небось в обнимку катался? А петуха-то зачем себе на башку посадил?

— Что? — переспросил Эдик. — Какого петуха?

— Моего, какого ж еще?

— Так это… разве он у меня?..

Эдик осторожно поднес руку к голове, и его пальцы уткнулись в пушистые перья.

— Так вот отчего башке-то тяжело! — догадался он, — А я думал, от усталости!

— Сейчас сыму! — Бабка осторожно взяла обнаглевшую птицу и пересадила на поленницу. — Он завсегда тут сидит, сторожит, чтобы в случае чего… Ясно?

— Ясно, — кивнул Эдик и, вздохнув, добавил: — Я, пожалуй, пойду, а?

— Иди, иди! Пару часиков еще соснуть можно.

Эдик осторожно пробрался в комнату, разделся и улёгся на раскладушку. Последнее, что он увидел перед тем, как заснуть, — это домовой, сидящий у него в головах.

Солнечный зайчик скользнул по шторе, попытался отодвинуть ее в сторону и не смог. Тогда он переметнулся на подушку и стал подбираться к Костиному уху. На мгновение Косте показалось, что это Горыныч пытается сообщить ему что-то по секрету. Он вяло отмахнулся и открыл глаза. В сенях сдержанно звякнули ведра, кто-то тихонько замурлыкал себе под нос. Будильник показывал семь часов, и струганые половицы у порога дышали рассыпчатым теплом утреннего золота.

«Пора вставать, — подумал Костя с неохотой. — Сейчас я досчитаю до семи и — подъем!..»

Он сосчитал до трех и снова заснул, но через несколько минут в дверь просунулась лохматая голова лешего и, широко улыбнувшись, произнесла:

— Вставай, служивый! Я вот тут тебе колодезной водички спроворил, умыться там, чайку попить… А не хочешь вставать, так и лежи… Молодым, говорят, спать полезно.

Костя вскочил и заметался по комнате.

— Я сейчас, сейчас!

Наконец он натянул спортивные брюки и кеды, умылся и поставил чайник.

— Ну зачем вы беспокоитесь? — бормотал он, посматривая на полные ведра. — Неудобно, честное слово! Я бы сам принес.

— А мне все равно делать было нечего, — развел руками Леший и по-ленински, с прищуром, улыбнулся. Эта многоцелевая улыбка была Косте уже знакома, и он понял, что старик пришел с просьбой.

— Ну вот я и решил, — продолжил Леша, — чем дурью маяться, взять да нужное дело сделать. А к тебе, Костянтин, по большой нужде пришел.

— Чего? — удивился Костя. — А-а-а… Нет проблем! Ты же знаешь, туалет во дворе.

— Не о той нужде я печалюсь, о какой ты подумал! — обиделся Леший. — Той у меня уж лет сто не было… А есть нужда превеликая и просьба всепокорнейшая! Я ведь, старый дурень, лабораторный халат свой в пяти местах прожег! — с этими словами он развернул невесть откуда взявшийся уборщицкий халат.

Был тот халат затрепанным и уже не синим, а серым, и посередине зияла огромная прожженная дыра, окруженная целым созвездием дыр поменьше.

— Сидел, понимаешь, варил зелье, да и задремал. А тут головешка возьми и стрельни! Как сам-то не сгорел? Спасибо Лешачихе, вовремя в котел макнула!

— Так там же кипяток был! — ужаснулся Костя. — Зелье к тому же!

— Да, подварило малость, — кивнул Леший, — ну да я ведь привычный. Меня при Ваське Шуйском два часа в масле варили, так то побольнее было!

— А как же тебя отпустили? — заинтересовался Костя.

— Да я сам утек, — весело улыбнулся Леша и заговорщицки подмигнул. — Палачи-то, пока меня варили, притомились да задремали. Ну я и ушел. А теперь вот сам стал задремывать. Да… — Тут Алексей погрустнел и вздохнул. — Так я чего? Может, у тебя того?..

— Что — того? — не понял Костя.

— Того-сего! — пояснил Леши. — Может, говорю, завалялся халатишко какой? А то ведь Лешачиха меня облает и заест, сам знаешь!

Костя почесал в затылке:

— Да… Дела! А лес не спалишь со своими кострами?

— Так у меня ж костер-то непростой, а заговоренный, — пояснил Леший. — Шаг вправо, шаг влево — и само все гаснет. Ну так нету, значит?

— Найдем, — пообещал Костя и полез в темнушку — темную кладовую.

Через секунду Леший услышал звонкое «Бамм!», и показался Костя, потиравший ладонью лоб.

— Прошу прощения, мой благородный друг! — послышался бочковой голос Рыцаря Замшелого Образа. — Сэр Костя! Надеюсь, ты не сильно стукнулся о мои доспехи?

— Пустяки! — пробормотал Костя, с любопытством разглядывая искры, которые все еще продолжали сыпаться у него из глаз. — А почему ты не на посту?

— А я все время на посту! — соврал рыцарь. — Всего лишь на минутку забежал погреться. Утром сильный был мороз, до животиков промерз!

Костя внимательно посмотрел на сэра Жору и покачал головой.

— Тебе поменьше надо общаться с Горынычем, — сказал он и снова заглянул в темнушку. — Так я и думал! — Костя пролистал толстенный «Плейбой» и бросил его на полку. — Сэр Жора!

— Я весь внимание! — вытянулся рыцарь.

— Два наряда вне очереди!

— Есть два наряда! А… где их получить?

Костя вздохнул:

— Это значит, что ты два дня чистишь свои латы, да так, чтобы как зеркало блестели! И еще — подметешь пол и нарубишь дрова!

Выпроводив рыцаря на улицу, он извлек из своего запаса два новых халата и протянул их Лешему, поинтересовавшись:

— А что за зелье ты варил? Небось приворотное?

— Пройденный этап! — оживился старик. — Этим пускай молодухи балуются, а у меня зелье нынче особое, от-ворот-поворотное!

— Это чтобы гостей незваных с порога прогонять? — засмеялся Костя.

Леша поскреб затылок:

— А хошь бы и так! Нынче вон времена лихие, иной гость хуже разбойника! Или вот, к примеру, таракан. Ни за что от соседа к тебе не прибежит, если ты этим зельем покропишь. Страх невозможный в ем просыпается!

— Здорово, — сказал Костя. — Так ты можешь на этом деле разбогатеть!

— Куды там! — отмахнулся Леший и тут же шепотом добавил: — На компьютер бы скопить! Уж больно мне в ходилки-трещалки играть нравится! Или Плей-Стейшн там…

Костя сполоснул сковородку и налил в нее масла.

— Как насчет яичницы? — предложил он.

— Благодарствуйте, — заторопился Леший. — Я с утра еловых шишек пожевамши. Мне барская пища не впрок!

Он постоял еще минуту, словно раздумывая, сказать или нет, и наконец решился: