Юлия Васильева (U.Ly) - Сельскохозяйственные истории [СИ] Страница 3

Это была не просьба, это был приказ. Нет, зря леди Рада думает, что гости к ней не ходят из-за слишком высокого титула, зря. Покорная своей судьбе, я вошла в дом и под изумленными взглядами лакея и хозяйки сняла сапоги в холле.

— Не думала, что при дворе тоже страдают этой вульгарной модой, — не преминула заметить леди Рада.

— При дворе нет, но, заранее прошу прощения за грубость, и я сейчас не при дворе. Так что лучше вульгарно снять сапоги при входе, чем не менее вульгарно притащить грязь в вашу гостиную, — ответила я, балансируя на грани дозволенного.

На первый раз шутка сошла с рук, что немного меня приободрило.

Дом и снаружи казался не маленьким, а внутри так и вовсе подавлял высотой голых стен. В дальнем конце холла даже высилось две или три колонны. С правой стороны висели портреты родовитых предков, выписанные с такой достоверностью, что казалось одна из дам на картине вот-вот положит свой пышный воротник вам на плечи, а грустный мужчина с трубкой обернется и не менее грустно попросит стереть пыль с его усов, которые от нее кажутся уже седыми. Я улыбнулась.

— Вы находите моего деда смешным? — тут же последовал угрожающий вопрос хозяйки дома. Казалось, даже сам дед на портрете вздрогнул от ее тона.

— Мне просто пришло в голову, что ему бы не понравилось иметь седые от пыли усы.

— Леди Николетта, если вы отвечали за уборку пыли при дворе, это не значит, что у вас есть право делать замечания в других домах.

Вот так вот, сказала не подумав — получай. Мысленно убрав свое красноречие в дальний угол и на всякий случай придавив его парой-тройкой правил приличия, я решила с этих пор давать только односложные вежливые ответы.

— Простите, я не имела в виду ничего плохого.

— Еще бы. Боги при рождении дали мне слишком много доброты, и все этим пользуются.

Следуя за леди Радой, я даже прикрыла рот ладонью, чтобы оттуда не зачирикала какая-нибудь новая неуместная мысль.

Мы вошли в одну из малых гостиных — малой в этом доме она называлась несмотря на то, что по площади соответствовала половине нашего скромного жилища.

— Садитесь, леди Николетта. Нет, не сюда, вот на это кресло. Не трогайте подушку: ее вышила моя сестра, и она дорога мне как память. И не смотрите на этот фикус: он чахнет от слишком пристального внимания. Не расправляйте юбки так сильно: у меня новая служанка, она может на них наступить.

Я замерла на краешке кресла в неестественной позе, теперь и вовсе боясь пошевелиться. Вдруг наступлю на любимую плитку двоюродного деда хозяйки, или, не дай Боги, чихну на фамильного паука.

— Расслабьтесь, милочка, расслабьтесь. Мы люди хоть и титулованные, но простые в обращении. Чувствуйте себя как дома, — хозяйка с прямой, как палка, спиной села в кресло напротив.

Я поскорее отвела глаза, понимая, что сейчас в них отражается все что угодно, только не любезность и хорошие манеры. Как назло, тут же взглядом наткнулась на мнительный фикус, который не упустил случая уронить на пол пожелтевший лист.

Слуги принесли чайный сервиз и набор очень скромных закусок.

— Чем же вы, милочка, занимались при дворе, что о вас сейчас по округе ходит столько нелицеприятных слухов?

Началось!

— Уверяю вас, ничем таким, что могло бы дать для них почву. Что же говорят обо мне эти всеведущие слухи? — я откусила печенье так, чтобы хруст выразил все мое неудовольствие. Это очень тонкое искусство с неудовольствием откусывать вкусное печенье.

Либо она сейчас будет вынуждена пересказать мне все слухи (кстати, я заодно узнаю об их содержании), либо закрыть неприятную тему в нашем разговоре.

— Не думаю, что прилично повторять их в этой гостиной, — леди Рада тоже откусила от печенья, давая понять, что и она не дилетант в искусстве недовольного поглощения выпечки.

— Тогда давайте не будем вести неприличных для хорошего общества разговоров, — я довольно решительно поставила точку.

— А вы смелая девица, леди…э…

— Николетта, — пришлось подсказать со вздохом.

В этот момент распахнулась дверь, и в гостиную вошел молодой человек в темном сюртуке доктора, с новехоньким саквояжем в руках. Леди Рада тут же поднялась с места:

— Ну как он?

— Никакой угрозы для жизни нет, — жизнерадостно ответил вошедший, — разве что небольшая меланхолия.

— Но ведь меланхолия — это опасно?

Врач оглядел хозяйку и комнату сверкающим взглядом и подтвердил:

— В вашем положении — крайне опасно.

— Что же делать, доктор?

— Могу прописать только физические нагрузки, долгие моционы и обязательно хорошее разнообразное общество.

— Нет-нет, нагрузки категорически исключены, — леди Рада вдруг вернулась к своему властному стилю. — У моего сына хрупкое сложение. И долгие прогулки ему тоже противопоказаны: сейчас же осень, он обязательно схватит простуду.

— Тогда он так и останется хрупкого сложения до конца жизни, — осторожно заметил врач.

— Нет, сэр Мэверин, я решительно вам заявляю, что хорошего общества моему сыну будет достаточно. Вы ведь считаете меня хорошим обществом? — и не дав собеседнику даже шанса ответить на скользкий вопрос, эта поразительная женщина скомандовала. — Присядьте. Выпейте с нами чаю.

— Извините, но я не имею чести быть представленным вашей гостье, — повернулся ко мне врач.

— Это леди…эм… душечка, напомните мне…

— Николетта, — обреченно сказала я.

— Да, правильно, Николетта — дочь сэра Эдварда, владельца Желтых полей. А это сэр Мэверин — наш новый доктор.

— Кажется, две недели назад я зашивал боевые раны одному из ваших братьев, — сэр Мэверин поклонился мне и только после этого сел.

Бьюсь об заклад, что это был Ефим, опять что-то не поделивший с деревенскими.

— Я всегда говорила леди Иветте, что она должна лучше смотреть за своими детьми. Берите пример с меня: я всегда знаю, где мой сын и чем он занят.

— Возможно, будь у вас их восемь, вы бы не были столь уверены, — не удержалась я, крайне раздраженная подобными разговорами о моей семье.

— Но, скорее всего, это сказывается разница в положении и воспитании, — мой комментарий был полностью проигнорирован. — Милочка, положите печенье: это уже второе, а девицы в вашем возрасте должны сохранять стройность талии. Доктор, не правда ли ямочки на щеках просто неприличны для дочери младшего лорда, и моей гостье стоит следить за своим питанием?

Сэр Мэверин стремительно дожевал свое печенье:

— Думаю, что леди Николетта не властна над своими ямочками, и их появление не является следствием употребления печенья.

— Нет, но все же ей следует быть осторожной. Сегодня ямочки, а завтра что? У нее появится родинка над губой? Ни одна девушка такого не переживет — это слишком вульгарно.

После такой тирады растерялся даже доктор. Ну все, довольно фарса! Иначе весь запас иронии, отпущенный мне до конца жизни, останется в этой гостиной — ибо без иронии переносить светскую беседу милой соседки было совершенно невозможно. Я решительно поставила свою чашку на столик:

— Леди Рада, как бы ни было хорошо у вас в гостях, но, думаю, мне пора. Время близится к обеду, а поучительная беседа с вами напомнила мне о моем долге перед младшими братьями.

Фух! Мне удалось погрести свой сарказм под пластами вежливых оборотов. И хотя его уши все еще торчали над этой шаткой конструкцией, можно было надеяться, что хозяйка, сама не обладая даже общепринятой долей такта, ничего не заметит.

— Ну что ж, идите, вы и впрямь засиделись. Но с этого момента, движимая состраданием и добротой, которую велит проявлять церковь, и о которой, к сожалению, так часто забывают люди низшего происхождения, я буду живо интересоваться вашей судьбой. И вы не слишком погрешите от истины, если в каком-нибудь разговоре упомяните меня как свою покровительницу, — леди Рада торжественно закончила свою речь и сложила сухие жилистые руки на животе в ожидании благодарности.

Но благодарность никак не желала изливаться из моего рта — настолько я опешила. Мир сошел с ума! По крайней мере, в этой конкретной гостиной точно витал нездоровый дух. Я покосилась на доктора, но тот умело прикрывал свою полуулыбку чашкой чая.

Так, Николетта, еще немного, возьми себя в руки всего на пять минут — и ты сможешь уйти отсюда без скандала.

— Благодарю вас, — выдавила я, и тут же захлопнула рот, чтобы остановить все те слова, которые теснились за короткой фразой.

За пределами поместья лорда Гордия воздух показался каким-то особенно свежим и сладким. Я прошла через витые ворота и, убедившись, что за мной не наблюдает привратник, с удовольствием потянулась, выполнив несколько наклонов в стороны, при виде которых несказанно бы обрадовался физкультурник в сельской школе, а леди Рада до конца жизни заклеймила бы меня позором.