Владимир Пучков - Черти поневоле Страница 35

— Первый… Кто? — переспросил фараон.

— Да я это, я! — воскликнул жрец, моментально вскакивая на ноги.

— Ты и так этим занимаешься, — сухо сказал фараон.

— Вот и пусть отдувается, — сказал Шлоссер голосом провокатора, — а вам, ваше величество, положено балдеть! — и включил магнитофон.

Из динамиков понесся лихой забубённый рок-н-ролл. Фараон подпрыгнул на троне, затем ноги и руки у него непроизвольно задергались, а на лице расплылась идиотская улыбка. Он снова потянулся за пивом.

— Балдейте, ваше величество! — поклонился Шлоссер. — А нам пора.

— Постойте, постойте, — забеспокоился фараон. — Я еще так мало поговорил с вашим волшебным котом!

— В следующий раз, ваше величество. Мы еще нагрянем, подкинем пивка, поговорим о делах насущных.

— Хорошо! — воскликнул фараон, с трудом покрывая ослиный рев, несущийся из «Панасоника». — Ответные дары посланцам богов!

Буквально через минуту откуда ни возьмись прибежали слуги и притащили здоровенный сундук. «Ассирийцы» с завистью посмотрели на него.

— Це ж везет хлопцам! — не выдержал один из них.

Евстигнеев и Полумраков подхватили сундук.

— Пудов десять!

— Приготовиться! — скомандовал Шлоссер и вынул из кармана пульт дистанционного управления видеомагнитофоном.

Мелькнула яркая вспышка, и друзья снова оказались в комнате Семеныча.

— Ну как впечатления? — торжественным голосом спросил механик. — Я же говорил, что переворот в науке!

— Переворот, только не в науке, а в политике, — возмутился Полумраков, — ты же фараона вчистую споишь! Он же в дебила превратится!

— Вот и хорошо, — усмехнулся Шлоссер. — Пусть превращается.

— Какой эгоизм, ммяу! Какое невежество! Меня толком не расспросили. Эх, я бы с ним поговорил!

— А по-моему, ты молодец, — сказал Костя. — Когда надо, себя проявил, а потом дипломатично помалкивал.

— Нн-у, я же понимаю, — протянул Антуан, сразу заважничав, — я же на лету секу!

— Братцы, все это ерунда, — забеспокоился Евстигнеев, — главное, что он нам в сундучке подкинул? Неужели золото?

— А тебе что, золото нужно? — удивился Шлоссер. — Иди на кухню, там у меня в кастрюле до сих пор лежит. Тебе на зубы?

— Какие к черту зубы! — крикнул Евстигнеев. — С твоим золотом, Семеныч, заметут — не отбрыкаешься. Или нет, в расход пустят, чтобы экономику не подрывал. Клад — это да, там все чисто. Сдал государству, получил деньги, и всем хорошо.

— Действительно! — загорелся Савелий. — Что там, в сундуке?

Он открыл замок и распахнул крышку.

— Ну так я и думал! — разочарованно сказал Шлоссер, глядя на золотые вазы, стаканы, украшения и самоцветы. — Барахло. Брюлики!

— А ты бы чего хотел? — вскинулся Полумраков.

— Ну книги, свитки там разные, — пояснил Семеныч.

— Никуда твои книги не уйдут, — сказал Евстигнеев, — к тому же ты не знаешь иероглифов.

— Я бы поставил их на полку и любовался, — мечтательно закатил глаза Шлоссер, — это же посланцы тысячелетий!

— Не пори чушь! — рассердился Полумраков. — На эти брюлики накупишь себе книжек по самое некуда.

— Постойте, ребята, — вмешался Костя, — все это хорошо. Я только не понимаю, как можно при помощи такого изобретения бороться против космических пиратов?

Шлоссер посмотрел на Костю, как на младенца.

— Вообще-то я уже говорил… Или не говорил? Ну ладно. Ставлю кассету про звездные войны и загоняю пиратов туда. Их там мигом оприходуют. Кашлянуть не успеют!

— Только вот как их туда загнать? — засмеялся Евстигнеев.

Шлоссер отмахнулся:

— Это другой вопрос. Было бы куда загонять!

Эдик и его команда уже битый час трудились над изготовлением шапок из газет. Это пустяковое дело, учитывая длину рогов, оказалось почти невыполнимым. Тонкая бумага прорывалась острыми рогами насквозь, и из-за этого шапки сидели неровно, свисали набекрень, а то и вовсе болтались на рогах и норовили улететь от малейшего порыва ветра.

— Нужна еще газета, — сказал Серый, когда очередная шапка разорвалась пополам.

— К черту! — завопил Эдик и, сорвав с себя бумажную треуголку, принялся топтать ее ногами. — Нет больше газет! Нету! Я вам что? Почтальон Печкин?

— Шеф, бабка услышит, — прошептал Толян.

— А мне плевать! Пусть слышит, — простонал Эдик. — Что я, тварь дрожащая или право имеющий?

В этот момент шеф больше всего напоминал именно дрожащую тварь, о чем Толян и хотел сообщить, но вовремя прикусил язык.

— Шеф, ты — великий человек, — сказал Серый смущенным голосом, — таких рогов ни у кого нету!

— О, мамма миа коза ностра дубино инфернале! — воскликнул Эдик, от отчаяния переходя на итальянский язык. — О, дольче вита повери бандитто! — Он в изнеможении сел на стул.

Братки переглянулись и, не сговариваясь, дрожащими голосами затянули: «Уно, уно, уно, ун моменто! Уно, уно, уно сантименто!»

Эдик почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Он схватил со стола стакан и залпом выпил его. И тут же скорчился от отвращения:

— Что за гадость?!

— Не пей, шеф, — запоздало проблеял Серый, — я там носки замачивал!

— Не понял! — сказал Эдик, с трудом шевеля потемневшим языком. — Это же стакан!

— Та-та… Стакан, — согласился Серый.

— А в стаканах носки не замачивают.

— Не замачивают, — обреченно кивнул Серый.

— Ну вот. Я же видел, что там компот. Он же коричневый. Только почему-то носками пахнет…

— Больше негде было, — сказал Серый, — я у бабки тазик просил, а она не дала. У нее там рыбьи головы томятся. А мне нужно было, у меня ноги потеют.

Эдик все еще не понял, что произошло. Ему показалось, что тут какая-то путаница.

— Значит, я выпил чего? — снова спросил он. — Чай?

— Чай, — прошептал Серый.

— Из носков! — злорадно уточнил Толян.

Эдик раскрыл рот и судорожно облизнулся. Лицо его побагровело, потом посинело. Он сжал кулаки, наклонил голову, нацелив рога прямо Серому в живот, но вдруг бессильно завалился набок, глядя перед собой совершенно бессмысленным взглядом, как боксер, получивший нокаут.

— Воды! — заметался Серый. — Дайте шефу воды!

На крик прибежала Маланья.

— Чего это он? Придуривается, что ли? — спросила бабка, брезгливо поджав губы.

— Воды давай! — крикнул Серый. — Окосел шеф, не видишь, что ли?

— С чего бы это? — удивилась Маланья. — Али водки выпил?

— Нету водки! Это он воду из-под носков выдул! — радостно доложил Толян.

— Тогда и впрямь воды надо, — сказала Маланья, — вон он, уж и язык вывалил. Да чей-то черный какой?

Не слушая больше бабкины разглагольствования, Серый сбегал на кухню и притащил ведро воды.

— Воронку давай!

Бабка быстренько приперла здоровенную фляжную воронку.

— Только смотрите, чтобы он пипку не откусил, вон у него какие зубищи! — строго предупредила она.

Шефа усадили на стул, воткнули воронку ему в рот и стали лить воду.

Серый лил, Колян держал воронку, а Толян, нервно подхихикивая, держал самого шефа. Ведро влили быстро.

— Давай еще! — скомандовал Серый.

— Отставить! — прохрипел Эдик и выплюнул воронку. — Все путем! А че случилось-то? — Он обвел непонимающим взглядом своих братков. Очевидно, шеф начисто забыл все, что произошло.

— А… — открыл рот Толян, но тут же получил кулаком под дых.

— Все нормально, — пробасил Серый, — переутомился, видать, такое бывает.

— Ага, — закивал Колян, — переутомление.

— Надо же! — удивился Эдик. — Не думал, что нервы подведут. А водичка, это… хороша! Только вот во рту что-то носками воняет.

Маланья нехорошо осклабилась, но смолчала. С минуту она рассматривала братков, как случайный покупатель рассматривает секонд-хендовский товар: с любопытством и легким оттенком брезгливости.

— Чудные! — сказала наконец бабка. — И чего вы здесь забыли? Бежать вам надо, парни, отседа! У нас места особые, заповедные. Не всем они, вишь, на пользу.

Сказав это, она повернулась и ушла. Шеф посмотрел на свой раздувшийся живот и вздохнул:

— Газета — это фигня. Ватман нужен. Из него сбацаем шапки по размеру, так что не свалятся. Давай, баран, пробегись по деревне, попроси у кого-нибудь старого ватмана. Или нет… Зайди в администрацию. Там наверняка макулатуры много, точно тебе говорю. И это… клея попроси. Скажи, для художественной самодеятельности.

Все это он сказал Толяну, глядя на его завитые рога. Толян не стал уточнять, за что его назвали бараном. Наоборот, новое имя ему чем-то даже понравилось.

— Бегу! — сказал он и, нахлобучив кое-как шапку из газеты, скрылся за дверью.

Эдик встал и, тяжело колыхаясь, прошелся по комнате.

— Мы попали в сложное положение, — начал он, и его глаза блеснули жидким водяным блеском. — Кто-то ведет против нас нечестную игру. С чего все началось?

— С петуха, — робко напомнил Колян.

— С бадьи! — строго поправил его шеф. — Серому вытянули шею. Лисипицин сказал, что это — Яга. Та самая ведьма! Вот она с тех пор и пакостит.