Виктор Дубчек - Красный падаван Страница 44

— Почему же… накладной. Это мой натуральный цвет.

— Этот факт, — сказал коренастый, подаваясь вперёд и с большим значением подымая пролетарский палец, — мы фиксируем. Оставаться на месте. Ждать дальнейших указаний.

Он подхватил мешок и не оглядываясь направился к выходу. Лопоухий двинул следом, периодически взхихикивая.

Не дожидаясь окончательной остановки поезда, коренастый ловко спрыгнул на перрон, огляделся и уверенно подошёл к ближайшему военному патрулю. Привычно козырнул, что-то коротко спросил.

Лопоухий догнал его уже на самой площади.

— Постой-ка, товарищ, погоди. Горазд ты бегать, и не скажешь… Я так понял, ты в Балашиху?

— Туда.

— В школу повышения лётного мастерства?

— С какой целью интересуетесь? — мгновенно подобрался коренастый.

— Да я ведь тоже туда, — улыбнулся лопоухий, — давай знакомиться: Корнеев Иван.

— Кожедуб, тоже Иван, — ответил коренастый, пожимая протянутую руку, — дорогу знаешь? Мне сказали, там придётся попутку ловить.

— Какая попутка, родной, откуда? Голову включи для разнообразия. Да и на кой чёрт тебе эта Каменка сдалась?

— Ну как же, — смущённо сказал землянин Половинкин, — вдруг там наши? Оборону держат…

— Нет там никого, — пожал плечами земной майор, похлопав четырёхпалой ладонью по планшету, — здесь и раньше медвежий угол был, а теперь и подавно.

— А вдруг?

— Мы в глубоком тылу, — сказал майор, — давай сжигать мосты по мере их появления. Нам с этой колонной надо сперва разобраться, потом уж…

Что "потом уж", майор произнёс не по-русски, потому что переводчик Старкиллера сухо щёлкнул четыре раза подряд: словоформы распознаны, значение лексем не известно.

— Дело известное, товарищ майор, — с бывалым видом произнёс Половинкин, — разберёмся.

Мясников оторвался от визора.

— Вот откуда в тебе столько наглости-то, лейтенант? Думаешь, два десятка пленных отбил — и уже диверсант столетия?

— И не два, — пробормотал падаван Владыки Сталина, очевидно смущаясь, — почти пять…

— Отставить пререкания, — сказал майор, — за дорогой следи.

Он с видимым удовольствием провёл пальцем по сенсору дальности и снова приложился к окулярам.

Старкиллер подумал, что следить за дорогой без приборов бессмысленно. Даже стандартный трёхдиапазонный визор намного раньше самого зоркого наблюдателя засечёт движение, сам определит его вектор, укажет характер цели — дроид это или биоорганизм. Но земляне вообще не слишком полагались на технику. Потому, вероятно, и осваивались с ней так быстро.

Турели, стрелковое оружие, штурмовая броня, медицинские и погрузочные дроиды, "Титаны", даже вычислители и силовые установки, у которых на этой планете аналогов не было — всё это вызывало лишь нескрываемый, искренний, но краткий восторг, после чего переходило в разряд вещей вполне обыденных. Вещей, которые предстоит как можно быстрей освоить и применять согласно заявленному назначению. А иногда и помимо, как показала, например, "засека", щедро прочерченная в лесном массиве дроидами под руководством майора Мясникова. Опытный Окто был вынужден признать, что такая импровизированная фортификация в сочетании с местным буреломом способна как минимум задержать даже Имперские ходуны, не то что примитивную земную технику.

— Какой там Кашиик… — с непривычным нервным смешком сказал тогда капитан, — тут и на спидерах-то особо не разгуляешься.

— Что за спидеры? — отстранённо поинтересовался Мясников, аккуратно штрихуя карандашом какие-то области на своей бумажной карте. Окто потянулся за планшетом, но майор продолжил, — Погоди, смотри сюда: вот этот участок твои ребята прикрыть сумеют?

— Сумеют, конечно, — ответил легионер, — только почему там тоже засеку не организовать?

— Э, — сказал Мясников, почёсывая шрам под глазом, — обязательно надо в обороне пару дырочек оставить, чтоб противнику некогда было искать менее очевидные решения.

— Разумно, — признал Окто после секундного размышления.

Разумного в поведении земных разумных, вообще говоря, было много. Старкиллер в чём-то даже завидовал этим варварам. Казалось, у них есть какая-то секретная цель, о которой никто не говорил, но все знали без разговоров. Не просто выжить и выбраться из вражеского тыла, даже не просто победить в этой смешной войне с Державой Рейх — нечто гораздо более важное и значительное, что объединяло их в один решительный и упрямый организм, каждая клетка которого трудилась на общее благо, не слишком задумываясь о собственной выгоде.

Разумеется, среди клеток существовала своя иерархия. Иерархию можно выделить всегда, более того — её невозможно не выделять, иначе целенаправленное управление системой становится невозможным. Но у землян даже наличие формальной иерархии как будто не возводило никаких барьеров между разумными.

Все они одинаково скудно питались, одинаково тяжело работали, получали одинаковое медицинское обеспечение, — при оказании помощи учитывалась только тяжесть состояния, — спали в одних и тех же условиях, на одинаковых охапках ельника и сухой травы. Ситха по-настоящему поражало то, что никто из них словно бы не стремился к личной власти над другими. Даже Половинкин, с очевидностью отобравший неформальное руководство у майора Куравлёва, при появлении команды Мясникова тут же отошёл на второй план, радостно, как будто испытывал немалое облегчение от того, что может скинуть с себя ответственность за благополучие их скромной лесной армии.

Это выглядело так, словно Половинкину власть не просто не нравилась — но даже не являлась источником его Силы. Как при этом парень сумел занять положение падавана Владыки Сталина — в голове Старкиллера просто не укладывалось.

Он посмотрел на бритый затылок землянина. Затылок размеренно поворачивался из стороны в сторону. Половинкин честно следил за дорогой, выполнял приказ майора Мясникова.

Как будто простой майор может хоть к чему-то принудить ситха.

Старкиллер усмехнулся. Сам он долгое время высокомерно уклонялся ото всей этой бессмысленной суеты. Поначалу к нему обращались с какими-то вопросами, пытались давать какие-то поручения — он молча забирал еду и возвращался на полузатопленную "Тень", в свою палату медитации. Отдыхал. Докладывал Учителю новости — но Владыка Вейдер, кажется, был слишком загружен своими собственными проблемами.

Иногда Старкиллер усаживался где-нибудь в сторонке и наблюдал за происходящим. Смотрел, как грузовые дроиды возводят мобильную базу. Видел Юно — девушка легко оправилась от раны и так же легко включилась в жизнь маленького лагеря. Она разговаривала со штурмовиками и землянами, смеялась. Мне безразлично, говорил он себе, всё чаще замечая Юно рядом с Колей. Я ситх. Я сам по себе.

Наверное, ему было в чём-то даже интересно, как отнесутся ко столь явной обособленности земляне, но земляне с прежней приветливостью здоровались с ним, кормили, а во всём остальном как-то очень быстро оставили в покое.

Он даже не воспринимал себя чужим. Он вообще никак себя не воспринимал. Ему было просто-напросто смертельно скучно. Праздность убивала не слишком быстро, но много вернее джедайского меча.

Поэтому Старкиллер с немалым облегчением узнал, что объединённая группа земных и Имперских воинов начала прочёсывать ближайшие леса в поисках выходящих из окружения и захваченных в плен красноармейцев.

Наконец-то появилась работа, незазорная для ситха.

— Едут, — отрывисто произнёс земной майор, но тут же поправился, — отставить, это пока дозор.

Он пощёлкал кнопками визора.

— А вот у них грузовичок, а вот у них броневичок. Жирные гансики. Для разнообразия. Э, ты куда это?

— Сейчас мы их убьём, — с предельно равнодушным видом ответил Старкиллер, привычно перехватывая меч, и, не удержавшись, добавил по-русски, — для разнообразия.

--

1 — В нашей реальности принципиально новый метод сварки, — диффузионную сварку, — разработал профессор Николай Федотович Казаков. Идею придумал в 1953 году, реализовал в 1956, внедрил в промышленность в 1959. Ленинскую премию получил в 1984. В общем, вполне доступная тогдашним землянам технология, надо только грамотно её вообразить.

На следующие сутки, прохладным ранним утром немцы выбросили десант.

Ну как выбросили — попытались. Автоматические турели, методично посапывая, пожгли парашютистов прямо в воздухе. Население лагеря, — кто мог ходить, — высыпало полюбоваться, как маленькие чёрные фигурки превращаются в искорки фейерверка. Лучи смерти сейчас были почти незаметны, и казалось, что безнадёжно извивающиеся парашютисты вспыхивают сами по себе. С неба сыпался тихий печальный пепел.