Аноним Эйта - Васка да Ковь (СИ) Страница 5

Он поспешил туда. Кови очень хорошо удавались молнии и прочая огненная магия, ну кто как не она мог быть источником этой? Иногда Васка думал, что это отложило какой-то отпечаток и на ее характер. Очень уж непоследовательна и вспыльчива была его напарница. И, хотя вела она себя так не только с ним, именно Васка страдал от ее вспыльчиво-грозового характера больше всего. Он был аристократом по праву рождения. А у ее села был не самый удачный сюзерен, не говоря уж о том, что на ее лице слишком легко было найти признаки первенца. Она никогда не говорила об этом прямо, но Васка предполагал, что именно поэтому иногда к ней под хвост попадала весьма болезненная вожжа, и она начинала относиться к Васке чуть ли не с ненавистью. Потом, после очередной ссоры, она неохотно пыталась помириться, но и Васкино терпение было не бесконечно. Поэтому такие ссоры как в этот раз, бывали хоть и не часто, но с неутешительной периодичностью.

Однажды они решили, что на извинения уходит слишком много сил и времени, а виноваты все равно оба. Поэтому в таких случаях они просто делали вид, что ничего не было и ничего не произошло. То есть Ковь решила, а Васка согласился.

Васка нашел Ковь сидящей на скамеечке и зябко съежившейся. Машинально подал руку, помогая подняться, та, уже привычно ее проигнорировала и встала сама. Ей было очень трудно заговорить первой, но все же она сказала:

— Тухлятина завтра подгонит жемчуг, и у нас будет настоящий контракт. С финтифлюшками. С именами. Ты доволен?

Васка пожал плечами. Первый шаг он оценил.

Иногда ему казалось, что она специально для него подбирает слова попростонароднее, но он никогда с ней этой догадкой не делился, опасаясь, что она тут же перейдет на какой-нибудь воровской жаргон просто из вредности.

— Как будто ты не живешь на те же деньги. Я не хочу за тобой бегать…

Ковь тяжело вздохнула и возвела глаза к ночному небу. Васка ждать, пока она там что-то разглядит, не стал, и ей пришлось его догонять. Он, как будто и не заметив ее заминки, продолжал выговаривать все тем же монотонным тоном:

— Я не хочу за тобой бегать, Ковь, так, будто это нужно только мне. Мы оба с этого кормимся, и ты отлично знаешь, что мы не сможем вечно проедать мои доспехи, и ты не можешь не признать, что твое ребячество с моими волосами…

— Да-да. А еще мне придется изобразить аристократку. Поможешь? — перебила Ковь.

— Чего? — Переспросил Васка, удивленный столь быстрой сменой темы.

— Ну… — Ковь пригладила волосы, — Фифу же! Ты будешь брат, я сестра. Так мы сможем подобраться к баронам. Законы гостеприимства, все такое…

Васка ненадолго задумался. Это было бы вполне адекватное предложение, если бы… Хотя, может, и удастся взять ее на слабо.

— Да. Я понял. Ты будешь изображать немую фифу.

— Это с чегой-то вдруг?

— А ты прислушайся! Мало того, что ты слишком широко шагаешь и смотришь мне в глаза…

— А, то есть надо еще и глаза в пол! Семенить как уточка! Угнетатель!

— Да, да, конечно. Так вот, кроме того что ты смотришь мужчине в глаза, путаешься в юбке и наверняка не умеешь танцевать, что можно списать на позволительную для дамы эксцентричность, ты еще и говоришь так, что иногда возникает желание вымыть тебе рот с мылом!

— Нифига! Я умею танцевать! — победно возразила Ковь, и уже тише добавила, — и в юбке не то чтобы путаюсь…

— Шаманские танцы? — Не смог не подколоть Васка.

— Вальс, менуэт, полька…

— Знакомые слова перебираешь?

— Да хоть сейчас докажу! Нас в Академии знаешь, как натаскивали?

— А докажи!

Васка остановился и протянул ей руку.

…Высунувшаяся из окна на этот экспрессивный диалог девчонка наблюдала за странной картиной, открыв рот. По скупо залитой лунным светом улице вальсировали двое: дюжая девка в мужской одежде со светящимися фонариками глазами и широкоплечий парень с длиннющим мечом на поясе. Ножны звякали о заклепки на сапогах девки, будто отбивая такт.

Девочка нафантазировала было прекрасную историю о Рыцаре и его Прекрасной Даме, о их невероятно романтичной любви, о том, что когда-нибудь она тоже сможет взять любимого под руку и танцевать с ним в лунном свете…

Сказку разрушила ее матушка, зашедшая проверить, спит ли дочка. Кинув короткий взгляд в окно она сказала:

— В сторону клоповника старого Тюпы плетутся. Явно же в дупель пьяные, куда только стража смотрит! Тфу!

И захлопнула ставни.

Ковь со стоном открыла один глаз. Спать хотелось, даже очень. Занятия в Академии начинались уже после полудня, когда день шел на спад, а заканчивались тогда, когда ночь уже понемногу превращалась в утро. После выпуска магичка так и не смогла вернуться к крестьянской привычке вставать на рассвете, что не раз выходило ей боком. Вот и сейчас она мутным взглядом оглядела склонившуюся над ней клыкастую мордочку, натянула одеяло повыше и перевернулась на другой бок.

Ей понадобилось всего лишь несколько мгновений, чтобы проснуться окончательно, подскочить и обернуться к русалочке уже в полной боевой готовности. Но Ковь не строила иллюзий: в другой ситуации эти мгновения могли стоить ей жизни. Она в который раз пообещала себе заняться режимом дня, поправила ночнушку и попыталась сделать вид, что ее вовсе не застали врасплох.

— Ну?

Русалочка, снисходительно оглядев изо всех сил удерживавшуюся от зевка Ковь, фыркнула:

— Плату принесла.

— А что так рано?

— По холодку сподручнее. — Русалочка улыбнулась во все свои клычки, будто напоминая, кто она такая.

— Ну так Васке и несла б! Он наверняка встал давно и мечом махает. Заодно с ним бы и расписалась, а то вцепилась, как клещ…

Русалочка качнула головой:

— Не юли! Сестрицы мне помогли документ составить, батюшка проверил, братец одобрил; выполняй, что обещано. Или мне уйти, а потом на переправе твоего хлопца в речку утащить? У нас невест много, все жениха ждут.

Ковь едва удержалась от того, чтобы плюнуть себе под ноги с досады. С этой станется и утащить. На то и нежить: своему убивцу отомстить желает пуще не жизни. Хоть и знает, что за «своего хлопца» Ковь всем «невестам» зенки выцарапает, но все равно шантажирует. Потому что одним выцарапает, а другие доберутся.

Ковь с неохотой протянула руку. То, что вчера казалось простым и ясным, сегодня явно требовало переосмысления. Стоят ли несколько горстей речного жемчуга и амулетец, который еще непонятно на что способен, встречи со здешним людским господином, даже двумя? Даже если к всему перечисленному прибавить справедливость, все равно какая-то куцая цена получается…

Кирочка поспешно сунула Кови свиток, будто чуя ее колебания.

— А подписывать чем? — будто невзначай поинтересовалась магичка.

— Ты за дуру-то не держи! — нервно огрызнулась Кирочка.

Ковь развернула свиток и уселась обратно на узкую кровать, подобрав под себя ноги. Пол был холодный и мокрый: с нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу русалочки капало часто и дробно.

Ковь мелком подумала, что так может и на первый этаж протечь, капли были самые что ни на есть настоящие, доказывающие, что перед выходом Кирочка как следует «напилась» речной энергии. Опасается… Поэтому Ковь только сказала коротко:

— В тазик встань, если силу держать не можешь, расплескиваешь впустую. А то мне потом с хозяином твоего жемчугу не хватит расплатиться за изгаженный пол.

Кирочка презрительно фыркнула, но без спора метнулась в дальний угол за тазиком. Ковь тем временем внимательно читала договор, написанный на хорошем пергаменте и таким заумным языком, что Ковь едва удерживалась от того, чтобы полезть в сумку за толковым словарем.

Она присвистнула:

— А вас что, законник в речке потонул?

Русалочка довольно улыбнулась.

В давние времена, говорят, все было гораздо проще. С нечистью и более-менее разумной нежитью магики договаривались на словах, плевали на ладонь и пожимали руку, вот и весь договор. А чего изощряться-то? Сродственники же. Родне не врут. А простые люди уже через магиков договаривались, тем, естественно, капала своя медяшка за посредничество… Ковь вздохнула, пытаясь не слишком завидовать магикам «старых добрых времен». Да и чего завидовать? Давно в земле лежат, а многие не своей смертью туда сошли…

После «зачистки» магиков и прочих тварей Ха, предпринятой излишне усердными монахами Отца-Солнце около полувека назад с полного одобрения тогдашнего монарха, Вангета Велеречивого, отношения между людьми и нелюдьми подернулись пока тонким, но уже весьма ощутимым ледком. Нечисть стало некому приструнять, ну не высокородным же магам и магессам от пиров да балов отрываться ради лесов с болотами, да и смерть сродственников нечисть прощать не привыкла. Ох и разгулялись они тогда — и были в своем праве. Это от людей за смерть можно откупиться золотом. Нечисть же подчиняется другим законам, что гораздо древнее человечьих, и за смерть они берут только жизнь — и никак иначе.