Александр Рудазов - Самое лучшее оружие Страница 50

Это оказалась станция ллейзов – местный телеграф. Кроме медленно колышущихся «аппаратов» здесь можно было увидеть и другие приспособления. Странные растения, причудливые губки, совсем уж невообразимые изделия из кости и стекла. Что из этого было всего лишь украшением, а что продуктами высокой технологии, сказать было трудно.

Барышня-телеграфистка с ракушками ксенофоры, привязанными к щетинкам сонарного веера, приняла у Витааля листочек с адресом, быстро проверила сигналы ллейзов и выписала новый свиток, приложив к нему круглый мякиш, намазанный чернилами – печать. Витааль удовлетворенно принял послание из Кабинета и молча подал его Креолу и Ванессе. Те тупо воззрились на пергамент, покрытый точками и черточками.

Ванесса успела испробовать на себе три разных способа мгновенно учить новые языки. Демон, обучающий языкам, переход между мирами и вавилонская рыбка. Демон сработал лучше всех – он обучил шумерскому надежно и прочно, снабдив к тому же знанием письменности. Переходя между мирами, она каждый раз выучивала местный язык, в том числе и письменный, но, покидая измерение, временное знание тут же улетучивалось. Вавилонская рыбка обучала языку навсегда, но – увы! – исключительно устному. Текст же так и остался всего лишь непонятными каракулями.

– Паоуоуи лквоцв дко! – недовольно сказал Креол, возвращая пергамент Витаалю. – Аоуцбмоа!

– Прошу прощения? – недоуменно просвиристел эйст, не в силах понять, что от него требуется.

Ванесса попыталась объясниться знаками, но, конечно же, потерпела неудачу. У эйстов существует язык жестов (из-за особенностей строения слухового аппарата глухие среди них встречаются куда чаще, чем среди людей), но люди им, разумеется, не владеют.

Вон начала озираться по сторонам и вдруг увидела очень простой и понятный предмет, лежащий на туфовой тумбе в углу. С радостным бульканьем она схватила эту штуковину – самую обычную глиняную табличку, покрытую самым обычным воском, – оторвала у какой-то растительной фиговины заостренный усик и начала писать. Дописав фразу до конца, она торжествующе показала ее Витаалю.

Теперь пришел черед Витааля тупо пялиться на непонятную надпись. Вон мысленно хлопнула себя по лбу, забрала табличку, стерла написанное и нацарапала все заново. Но уже по-чрехверски. Разумеется, английского эйст не понимал…

– Так бы сразу и сказали, – кивнул Витааль. – Наше ходатайство удовлетворено, нам разрешают отправиться в экспедицию на дно кратера. Но с одним условием…

– Пркуцо оудь ыцпуо! – гневно забулькал Креол. Потом выхватил у эйста восковую табличку и размашисто написал: «никаких условий!»

– Совсем маленькое, – жалобно попросил Витааль. – Обещаю, вам это не составит никакого труда.

«да они наверное хотят кого-нибудь с нами отправить что тебе стоит?» – ответила письменно Ванесса.

«придется накладывать заклятье я не собираюсь тратить ману на всяких как ты там говорила?»

«туристов».

«правильно туристы перебьются».

– Нас просят доставить образцы со дна, – наконец сумел вставить слово в этот «разговор» Витааль. – Грунт, растительность, хорошо бы что-нибудь живое. И, если что-то еще осталось, кусочек Султана Воды. Из Наурда уже выехал магистр Псоммаад с сопровождающими, они встретят нас по возвращении.

Креол с Ванессой облегченно переглянулись. Набрать всякого мусора на глубине – условие несложное.

Витааль очень хотел продемонстрировать мир эйстов во всей красе, но Убуру для этого подходил мало – всего лишь незначительный городок, в подметки не годящийся центральным мегаполисам. Да и времени не было рассматривать достопримечательности. Магистра это буквально убивало – впервые в жизни появилась возможность похвастаться достижениями своей цивилизации перед сухопутными созданиями, но нет, надо торопиться. Он только и сумел, что затянуть Креола с Ванессой на богослужение, неубедительно соврав, что надо-де испросить у богов помощи в экспедиции.

Но надо сказать, Ванесса не пожалела, что согласилась зайти в храм великого Ивы. Она тут же достала из кармашка на плавках фотоаппарат в непромокаемом чехольчике (знала, что пригодится), и принялась щелкать. Дряхлый жрец даже прервал монотонное бормотание, щурясь подслеповатым глазом в сторону вспышек.

– Блурк, абвулк! – восторженно заявила она, глазея на невиданное зрелище.

– Рвду урсспко улизо? – не понял Креол.

«экзотично» – быстро написала на дощечке Ванесса.

Креол некоторое время думал, а потом приписал внизу:

«что означает это слово?»

Вон открыла рот, глотнула соленой водички и досадливо махнула на мага рукой. Она и устно-то с трудом справлялась с ролью толкового словаря, а уж письменно…

Но зрелище и в самом деле было «экзотичным». Огромный коралловый грот, на дне – цилиндрическая плита из зеленого туфа, покрытая толстым слоем ила, на ней во весь рост – жрец в развевающихся одеждах, пошитых из какого-то растительного материала, вокруг него – разноцветные перья, растущие прямо из плиты, а уже вокруг них – прихожане.

Эйсты, эйсты, эйсты… Несколько сотен эйстов, неподвижно висящих в позе лотоса, прикрыв единственный глаз ложным веком и медленно перебирая пальцами. Сотни развернутых сонарных вееров создавали впечатление живого сада. Время от времени эйсты касались друг друга своими «плюмажами». Они медитировали. Не так, конечно, как маги, получающие таким образом ману, а так, как учат буддисты – отрешаясь от суеты миры и погружаясь в самое себя.

«а зачем тут эти разноцветные перья?» – письменно спросила Вон.

– Это символ.

«символ чего?»

– Просто символ. Он символизирует… что-то. Никогда не задумывался, что именно. Но, без сомнения, что-то важное.

Ванесса тут же снова начала что-то строчить на табличке.

– Барышня, не мешайте церемонии! – в отчаянии просвистел Витааль, поймав недовольный взгляд жреца. – Проходит астариб – полуденная молитва. Висите тихо и не разговаривайте.

Ванесса иронично поджала губы, стирая написанное. Разговаривать она не смогла бы при всем желании…

Через четверть часа она уже изнывала от скуки. В первый момент зрелище подводного храма выглядело невероятно, во второй занятно, в третий обыденно, а в четвертый и вовсе тоскливо. Витааль, как и полагается благочестивому прихожанину, присоединился к процессу. Креол молча опустился на дно и теперь лежал там в позе морской звезды с остекленевшими глазами. Подумав, Вон присоединилась к нему…

– Астариб окончен, – донесся до людей голос Витааля. Эйст сидел на полу, методично перебирая четки из ракушек. – Все ушли.

«мы никому не помешали?» – написала на дощечке Вон, торопливо принимая вертикальное положение.

– Только великому Иве, – холодно ответил магистр. – Сегодня он лишился своих молитв.

– Праавред! – лаконично ответил Креол, покидая грот.

На этот раз Витааль плыл сзади, поминутно вздыхая и ворча себе под нос, что он, конечно, знал, что люди – бесстыдная раса, но чтоб настолько… чтоб в храме… во время богослужения… на виду у сотен эйстов… как же хорошо, что дети в астарибе не участвуют…

– Праавред! – снова сообщил ему Креол.

Глава 20

Вода пенилась и бурлила. По дну стремительно неслись три продолговатых тени – верховые альфарды. В седлах этих созданий, похожих на одноглазых дельфинов с коротенькими сонарными веерами на шее, сидели эйст и два человека.

Эйст, несмотря на профессию, слабо относящуюся к верховой езде, держался уверенно, время от времени испуская еле слышимые звуки – альфарды, как и океанические черви, понимали устные команды. Хотя альфардам куда как далеко до своих гигантских сородичей – все-таки они оставались животными, хотя и очень умными. А вот черви… этим исполинам не хватало совсем чуть-чуть, чтобы самим научиться разговаривать.

Креол довольно долго сопротивлялся попыткам усадить себя верхом – к этому занятию он испытывал врожденную антипатию. Но Витаалю все же удалось убедить его, что пятьдесят километров – это все-таки пятьдесят километров. Альфарды домчат их за какой-то час, а вот «плыть пешком» придется куда как дольше… Маг после этого долго ругался на тему того, что вообще не стоило заворачивать в этот город – надо было нырять прямо в кратер.

В детстве Ванесса мечтала покататься на настоящем дельфине. Сейчас она искренне удивлялась – нашла о чем мечтать! Плавание на альфарде никак нельзя было назвать приятным. Двоякожаберное создание неслось сквозь водяную толщу на довольно приличной скорости, и Вон чувствовала себя примерно так же, как три года назад, когда каталась на водных лыжах. У нее тогда слетела лыжа, она упала, и ее проволокло за катером километра три, прежде чем эти придурки за рулем услышали возмущенные вопли.