Далия Трускиновская - Побег Страница 6

– Нет, не интересно.

Может, он мне и батька, кто его разберет, но тем более характер проявить нужно, подумала я. Пока этот новоявленный батька совсем на шею не сел.

– Ну, ладно. Сейчас мы едем к вашему рыбному козлу. Сдается мне, что у него дома – разгадка всей этой странной истории.

Шестой опять взял блокнот, выдавил из карандаша грифельный кончик и нарисовал кривой куб. Я подумала было, что он решил допросить акцелоподусов по математике и стереометрии, но Шестой попытался изобразить в кубе рептилию, мало того – и вторую тоже!

– Ни фига себе! – восхитился дядя Витя. – Ну, ты прям Пикассо! Это что – вечный двигатель?

Шестой вздохнул и положил свое творчество перед акцелоподусами.

– Я хочу понять – у этого рыбного козла их еще много осталось? И куда он остальных распродал?

– Откуда ты знаешь, что были остальные? – удивилась я.

– К рыбному козлу какие-то люди приходили, по телефону его доставали, требовали, чтобы продал. Запугали дурака до полусмерти. Теперь вот заперся – а наши его стерегут. У него там в аквариуме наверняка еще парочка сидит.

Четверка рептилий опять засвистела. Похоже, до них дошел смысл рисунка – или они предлагали разные трактовки? Самый крупный взял лапкой грифель и тоже попытался что-то нарисовать, но получился угловатый клубок линий.

– Да, ты, братка, не Леонардо, – сказал ему Шестой.

Акцелоподус отчаянно засвистел и, вытянувшись в струнку, замахал передними лапками. Что-то важное пытался он объяснить Шестому – но вот что?

– Рискнем, – решил Шестой. – Если они могут загипнотизировать человека и продиктовать ему нужный маршрут, то, наверно, и другую информацию сумеют ему в башку вложить.

– Это не просто гипноз, они какой-то яд впрыскивают, – возразила я. – После него дышать совсем невозможно.

– Но ведь никто не помер? Того, из «Секрета», откачали. Ты вон уже скачешь, как коза!

– Ага, коза!..

Не успела я высказать свое весомое мнение, как он поднес ко рту левую кисть и легонько ее укусил. А потом сунул руку под нос крупному акцелоподусу.

Тот совсем по-человечески дважды хлопнул лапкой по запястью, словно успокаивал, и впился в кожу всеми своими игольчатыми зубами. А потом шмыгнул в рукав.

Шестой медленно выпрямился. Постоял, осваиваясь в новом состоянии.

– Не могут без воды, кожа сохнет, – механическим голосом произнес он. – Ведут. Сопровождайте.

У меня была та большая тарелка, в которой я принесла акцелоподуса-девочку. Зачерпнув воды, я жестом пригласила наших рептилий занять места. Они забрались в тарелку.

Шестой шел удивительно быстро для человека, у которого вот-вот должна отказать дыхалка. Привели его к пустырю, где археологи начали было раскапывать крепостцу шестнадцатого века, но, как всегда, лишились финансирования.

– Тут еще канализацию дореволюционную откопали, – сообщил дядя Витя. – На свою голову – потом из этой канализации не одного покойничка подняли. Наши диггеры туда лазили – говорят, такой лабиринт, что и не подступись!

Шестого качнуло. Наконец я поняла, что нужно делать, и позвонила Седьмому, потребовала прислать медицинскую помощь и указала, куда именно. Но Шестой был покрепче нас всех – он собрался с силами и заговорил.

– Там база. Могут убить. Хотят убить. Большие. Сильные. Очень много умеют. Прилетели. Прибыли. Два раза по четыре и один. Хотят… Хотят… Это – слуги, выращены, взяты. Жили в болотах, уходили далеко, брали добычу, кусали, гнали к воде, ели всей стаей. За это свойство взяты. Наделены понятием, должны слушать приказы. Не хотели убивать, убежали. Пять раз по четыре. Хотели найти воду и жить. Пойманы. Отданы по два. Боятся. Но показывают базу.

– Что там за холера в канализации сидит?! – воскликнул дядя Витя. Но Шестой наконец-то не выдержал и начал падать. Мы помогли ему лечь – и тут на пустыре появились два наших джипа.

Акцелоподус выбрался из рукава, и товарищи сразу уступили ему место в тарелке. Акцелоподусу тоже было тяжко – наверно, высыхающая кожа доставляет им боль.

Дядя Витя стал пересказывать Пятому и Седьмому, что наговорил одурманенный ядом Шестой. Тех, кто ушам своим не верил и протягивал руку к рептилиям, – бил по рукам.

Я наклонилась к акцелоподусу-девочке и погладила пальцем ее по шее.

– У тебя настоящий мужчина, – сказала я ей. – Он же не знал, далеко вода или не очень. А все-таки отправился ее искать. А потом бы он вернулся за тобой. Не знаю, как, но вернулся бы, честное слово!

– И у тебя настоящий мужчина, – прозвучал у меня в голове мой собственный голос.

Должно быть, Шестой действительно мой природный и натуральный батя. Он очухался еще быстрее, чем я. Правда, это было в клинике и после инъекций.

– Ты все еще не хочешь знать, как Кукушкин расшифровывал сообщения, переданные через акцелоподусов? – спросил он в перерыве между телефонными звонками.

Я пожала плечами. Характер – прежде всего.

– По мобилке он их получал. Мы проверили, с кем он говорил в последние два месяца. Скажи своему дураку шефу – пусть гонит Гриневского в три шеи. Как видишь, все очень просто. И никаких идиотских жучков. А рыбному козлу и в голову не приходило, что он обслуживает конкурирующие фирмы! Он всем инопланетян за баксы сбывал! И когда у вас сбежал первый акцелоподус – он погнался следом только потому, что это – живые полторы тыщи баксов.

– Как же он ухитрялся ими за такую цену торговать?!

– Во-первых, дураков на свете много. Во-вторых – у него репутация. Если бы он сказал, что это марсианские рептилии, ему бы поверили. Пусть даже рептилии из ближайшего болота… Знаешь, что у него в квартире делается? Кроме пяти акцелоподусов, там еще и рыбы, и черепахи, и змеи, и даже новорожденные крокодилы. Седьмой считает, что десять десятых этой живности – контрабанда.

Дверь палаты отворилась, вошел мужчина в джинсах, куртке, кроссовках, протянул мне удостоверение.

– Ну так где эти ваши маленькие зеленые человечки?

– Мы их выпустили в пруд, – ответила я. – Вода там, правда, стоячая, и с продовольствием проблемы, но они согласны немного потерпеть. Потом они попробуют объяснить, где приземлился летательный аппарат, и выскажут все, что думают о кретинах, которые придумывают пойманным инопланетянам почти научное название и торгуют ими в розницу. Но контактировать они будут только с нами.

– Это действительно разумные существа? – спросил мужчина с удостоверением.

– За всех не поручусь, но девочка – умница.

– Девочка – умница, – подтвердил Шестой. – Вот, Валера, мы и докопались до правды. Задание выполнено. А запустить в канализацию усыпляющий газ – уже дело техники. И прекратится эта серия бессмысленных убийств с расчлененкой. Вот только что потом делать с пленниками – ума не приложу.

– Думаешь, газ их проймет?

– Если они дышат нашим воздухом и живы остаются, то должен пронять. Но ведь какие сволочи! Если бы малыши от них не сбежали, в городе просто стали бы бесследно пропадать люди, и никто бы не связал эти исчезновения в одну цепочку. А так они сами были вынуждены ходить на охоту. А из того, что они не могли перетащить добычу к себе, я делаю вывод – ни ростом, ни силой не отличаются.

– Ты обеспечил мне головную боль на всю оставшуюся жизнь, – сказал Валера. – Ты хоть понимаешь, что вся эта история – государственная тайна?

– Ни я, ни мои сотрудники недержанием слова не страдаем.

И тут я осознала, что Шестой меня завербовал окончательно.

С одной стороны, это ужасно. Я лишаюсь своего прекрасного кресла в приемной и ежедневных комплиментов. От дяди Вити, или Лося, или Пятнадцатого их фиг дождешься! С другой стороны…

Должны же иногда в этих мужских разборках появляться просто женщины, пусть даже одна маленькая и чешуйчатая, а другая – большая и с крашеной в лиловый цвет башкой. Там, где мужчины найдут повод помахать кулаками, мы найдем возможность помириться.

Сдается, что именно эту должность и предложил мне сейчас мой батяня Шестой…

Рига, 2002