Виктор Дубчек - Красный падаван Страница 9

— Меч, господин. Он забрал мой световой меч.

В несколько быстрых шагов Вейдер приблизился к ученику. Лязгнул металл, низко загудел энергетический контур. Раскалённое лезвие светового меча почти коснулось лица Старкиллера.

Юноша упал на колени.

— Ты подвёл меня. Световой меч — это твоя жизнь. — глухо проговорил Вейдер. — Ты вернёшь его себе.

Старкиллер поднял взгляд.

— Но не теперь. — продолжил Вейдер. — Сейчас нам нужен этот союз.

Тёмный джедай медленно отвёл оружие. Юноша вздохнул, чувствуя, как уходит волна багрового жара. Смерти он давно уже не боялся.

— Мы можем уничтожить их всех. Растоптать всю планету.

Вейдер отключил меч, снова сжал кулаки и отвернулся к панораме. Далеко в пространстве, почти теряясь на фоне громадного корабля, мелькали ионные движки ремонтных дроидов, сыпались искры сварки. Тёмно-голубая, в разводах облаков планета внизу казалась совсем безобидной. Но Вейдер видел много таких планет.

— Император ждёт "Палач". Мы не можем восстановить системы корабля собственными силами и без необходимых ресурсов. Постройка базы и освоение поверхности займёт слишком много времени.

— Учитель, мы можем силой принудить их отдать всё.

— Ты был внизу. — по-прежнему отвернувшись произнёс Вейдер. — Ты видел Гробницу. Ты видел звёзды на башнях.

Учитель и ученик, два тёмных джедая замолчали.

— Большевики, марксисты, — Вейдер произнёс эти слова по-русски, как бы пробуя на вкус. Земной язык по фонетике не так уж отличался от стандарта.

Он наконец повернулся к юноше.

— Уничтожение — естественный путь. Сильные вытесняют слабых. Они ещё не знают о спящей в них Силе. Этот вид слишком фанатичен. В результате войны он не слабеет, а становится сильнее, его фанатизм и вера в победу не уменьшаются, но увеличиваются. Мы будем действовать другим путём.

— Как это сделать? — тихо спросил внимательно слушавший Старкиллер. — Их Сила не всегда будет бездействовать.

— Их Сила спит, но горит даже во сне, до предела разжигая их фанатизм. Этот вид, эти большевики захлёбываются в своей гордости, в своей преданности и патриотизме, в вере и любви. Их не сломить оружием.

Старкиллер вспомнил глаза бросающегося прямо на световой меч человека.

Вейдер вспомнил глаза вставших перед ним в ряд земных воинов… и жёлтые чуть прищуренные глаза их владыки.

— Они готовы идти в бой, не задумываясь о гибели, — сказал он. — Мы поставим их на службу Императору, превратим эту планету в форпост Империи.

— Учитель… не всех можно привести на Тёмную сторону.

— У остальных мы разорвём их связь с Силой, вырвем эти духовные корни большевизма! Мы будем опошлять и уничтожать главные основы народной нравственности. Мы будем браться за людей с детских, юношеских лет, будем всегда главную ставку делать на молодёжь, станем разлагать, развращать, растлевать её! — в круглых тёмных провалах глаз его маски, казалось, плескался, полыхал яростный огонь.

— Потребуется время. — сказал Старкиллер.

— Мы бросим всю мощь Империи на оболванивание и одурачивание людей. Сознание способно к изменению. Посеяв хаос, мы подменим земные ценности на фальшивые и заставим поверить в них. Уничтожим этот монолит, низведём до примитива, растопчем идеалы. Без власти большевиков их вид отупеет и в конце концов превратится в стадо скотов.

Резким движением он поднял сжатую в кулак ладонь, указывая на Землю, неторопливо вплывающую в панораму.

— Так победим!

Старкиллеру на мгновение показалось, будто Владыка ситх цитирует какой-то древний голокрон.

— Они воюют между собой, Земля разобщена, — осторожно заметил юноша, — Мы могли бы найти союзников и помощников среди других народов планеты.

— В других народах нет Силы. Они до сих пор существуют лишь потому, что большевики, — Вейдер снова использовал русский, — большевики ещё не осознали своей связи с Силой.

Он наклонился к ученику.

— Мы нанесём удар, когда Владыка Сталин менее всего будет ожидать этого. Но сначала нам необходимо восстановить "Палач".

— Да, господин.

— Ты хороший боец. Но плохой дипломат.

Ученик поднял голову, но Вейдер не дал ему ответить.

— Все эти годы ты готовился к другой миссии. Теперь Сила выбрала твой путь. Мне нужен шпион на поверхности.

— Там остался…

— Они наверняка уже догадались. — он повернулся к Старкиллеру. — Ты полетишь к Владыке Сталину.

— Да, господин.

— Ты не сможешь справиться с ним самим. Найди слабину в его учениках.

— Да, господин.

— Ты заверишь его, что Империя в полной мере выполнит свои обязательства. Мы вступаем в войну на стороне Державы СССР.

На самом-то деле, война началась много раньше даже артобстрела Советской территории. Диверсионные группы, — знаменитый "Бранденбург-800", — были заброшены и приступили к действиям за несколько дней. А вечером 21 июня немецкие минные заградители вышли из финских портов, чтобы выставить мины на Балтике. Упрямый архангельский мужик, адмирал флота Николай Герасимович Кузнецов необходимость в проявлениях героизма среди рядового состава всегда полагал следствием скверной работы командования. Поэтому невеликий Советский ВМФ готовился к войне, как к работе, и встретил нападение организованно и эффективно, не испытав потерь в кораблях и морской авиации. Но исход схватки двух теллурократий решался на суше, многим морякам пришлось геройствовать на берегу.

Лётчикам повезло немногим больше: умирать и убивать за Родину можно было согласно ВУС, стратегического превосходства германская авиация не имела нигде.

Но немцы и не делали ставку на стратегию, их козырем в этой войне была тактика. План "Барбаросса" предполагал стремительное продвижение на территорию СССР по путям наименьшего сопротивления, иссечение коммуникаций, деморализацию личного состава, быстрое окружение разбитых частей и уничтожение их в котлах. Разработчик плана, генерал Фридрих Паулюс надеялся всего за пару-тройку месяцев так перемолоть РККА, чтобы продолжение войны оказалось для России невозможным. После этого геноцид русских, белорусов и малороссов превратился бы в существенно более простое и весёлое занятие.

Артподготовка и авианалёты начались ночью, в половину четвёртого.

Ещё через полчаса Иоахим фон Риббентроп, министр иностранных дел Германии, высокомерно дёргая подбородком, объявил Советскому послу Владимиру Георгиевичу Деканозову о начале войны. Ещё через полтора часа Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург, германский посол в Москве, с тяжёлым сердцем, — он всегда был противником войны с СССР, — сделает такое же заявление. К тому времени бои шли практически по всей протяжённости границы, хотя решительные наступательные действия предпринимались лишь на нескольких участках.

Вместе с Германией в войну против СССР вступили Италия и Румыния. На следующий день — Словакия. Финляндия изготовилась к началу военных действий 24 июня, по указке из Берлина; Венгрия объявила войну 27 июня. "Голубая", как меч правоверного джедая, испанская дивизия вступила в крестовый поход уже позже, в сентябре.

На юге рыпнулись было румыны, но быстро получили по сусалам. Только позже, уже к осени 1941 года мамалыжники соберутся оккупировать занятую для них трудягами-немцами Молдавию и радостно приступить к выполнению своей части плана по геноциду Советского народа.

Но юг пока держался, основные удары были направлены севернее.

3-я танковая группа генерала Германа Гота в составе Группы армий "Центр" под началом Федора фон Бока атаковала Литву. 9-я армия за два дня упорных боёв, в лобовом наступлении преодолев сопротивление Советской 3-й армии, заняла Гродно. 4-я армия фельдмаршала Клюге подрезала Белостокский выступ, к 24 июня заняв Бельск.

Веселее всего было в Бресте. 2-я танковая группа генерал-полковника Гейнца Гудериана атаковала 4-ю армию РККА. Фактически, организованное сопротивление защитников города было сломлено всего за несколько часов. Но история Брестской крепости на этом не закончилась; она только начиналась.

Нельзя сказать, будто Советские войска не предпринимали попыток контрнаступления. Бои в Белоруссии шли жесточайшие. Но в каждом бою кто-то побеждает, кто-то проигрывает. В тот раз победили немцы.

Поражение РККА казалось настолько чудовищным, что любая другая армия прекратила бы своё существование, забирая с собою в небытие и страну, и народ. Вот только Россия слабо похожа на любую другую страну.

В совсем ином мире, много лет спустя великий воин Иван Никитович Кожедуб, совсем тогда уже старый, с ненавистью глядя на бесноватое стадо в зале, сказал бы с трибуны Верховного Совета: "Русские всегда побеждают". В той истории, в том Совете русские были в явном меньшинстве, и зал встретил его слова визгом, свистом и бесстыдным обезьяньим улюлюканьем.