Ольга Манскова - Без имени Страница 12

Он был художником. За первого своего мужа Фанни писала некоторые научные работы и переводила тексты с английского, французского и немецкого для диссертации, а благодаря второму, научилась хорошо рисовать. Она когда-то раньше окончила художественную школу, но теперь освоила новые техники живописи и работы пастелью и сангиной, и вскоре они работали в четыре руки за подписью работ только его именем, поскольку у него было какое-никакое имя и широкий круг связей. Этот художник был весьма странным типом: не только в то время, когда они оба были опьянены страстью (Фанни, почувствовав новую молодость, вела первое время себя несколько безумно), но и все последующие годы его никогда не интересовало, сколько ей лет, кто она и чем занималась прежде. Он был весь в искусстве; в конце концов, он стал вести какою-то студию для новичков, снимая площадь в бывшем ДК, и у него появилось множество девушек-поклонниц и моделей. После чего, Фанни ушла, не прощаясь и не оставив ни записки, ни координат.

Ей во все те годы, когда она жила вместе со своим художником, уже не грозило никакой более-менее сносной работы по причине престарелого возраста и полного отсутствия после чипизации паспорта (его выдавали только тем, у кого была прописка). Чипизация же была делом чисто техническим: она сдала свой паспорт без прописки и получила чип в руку. Идентификационный номер…

Новые паспорта выдавали по месту прописки, каковая у нее отсутствовала. После 2020 года некоторое время их еще требовали предъявлять на любой работе, кроме всяких «промоутеров», курьеров и прочих вариантов так называемой «подработки». Но вскоре стало достаточно идентификационного номера и отпечатка пальца на матовой табличке, а личные сведения о себе каждый мог держать в тайне: возраст, пол… На некоторых, хотя и не слишком надёжных работах, теперь этих поверхностных данных о будущем работнике было достаточно. Поскольку было достаточно того, что работник не объявлен в розыск и ничего не должен налоговой службе.

После третьей, очень краткой попытки еще раз устроить личную жизнь (а вернее, еще одного стихийно возникшего романа), Фанни решила больше не обжигаться. Ведь её странность, как она поняла, теперь была очевидной… Как и её будущее одиночество.

С тех пор она жила только одна, на съёмных квартирах, в чехарде сменяемых как в калейдоскопе разнообразных подработок… Безумная, ненадёжная, съемная жизнь, будто выданная напрокат самим богом, почему-то забывшим забрать её на тот свет.

Весь этот мини-перепросмотр мельком пронесся в мыслях Фанни… Но самым противным для неё всегда было вновь искать работу, просматривая объявления. Чем занялась она и теперь, для начала выйдя в интернет. «Срочно требуется секретарь, девушка 18–20 лет без в.п.» Да, она — вполне без в.п., если не считать вредной привычкой желание поспать на столько подольше, насколько это возможно. И фигурка у неё ничего. Только, на этой работе — ну, уж точно, потребуют паспорт. Такие вещи она определяла уже на уровне интуиции. И вообще, ей надо было искать только непритязательную работу с лёгким надувательством и недоплатами сотрудникам, но без долгого оформления. Без официоза в этом оформлении. И, тем не менее, не влипнуть в очередной раз, не попасть туда, где захотят и вовсе полностью «кинуть на деньги». И найти подходящую работу, пусть и тяжелую, было достаточно трудно.

«Нет, сегодня я буду просто отдыхать, — через несколько минут интернет-объявлений подумала Фанни, — Пусть при этом происходит что угодно, пусть даже на меня рухнет потолок… Завтра!»

Она встала, устроилась поуютнее, завернувшись теперь в одеяло, и снова взяла в руки компьютер. Вот они, наконец: послания, сообщения, фотки, кошечки-собачки, среди которых — и ее собственные литературные опусы и стишки, сочиняемые в жалких потугах уйти от реальности. Она то высылала их на различные литературные конкурсы, то вывешивала просто так, и они болтались повсюду, на разных сайтах, в сети… Везде, где она «существовала» в сети, она была Фанни.

Некоторые ЭМЧ-личности (ЭМЧ — электронная модель человека; по другому, интелы: похоже, слово, оставшееся от понятия «сохраненные в базе интеллекты»), постоянно теперь в интернете интересовались Фанни.

«Интелы что-то слишком часто принимают меня за свою и спрашивают, почему я так часто исчезаю с того или иного сайта… «Вам не интересно здесь, с нами? На какой сайт вы уходите?» К чему бы это?» — подумала она. Ей льстило внимание к ней интелов, но оно и пугало её. Ведь, как известно, интелы, искусственные интернет-личности, содержали в себе продолжавший развиваться и жить самостоятельной жизнью интеллект людей, многие из которых при жизни были известными писателями или учеными…

Конечно, смерть носителя реального интеллекта не была обязательной для создания интела. Но большинство из людей давали жизнь в сети своим интелам только после своей смерти, по завещанию, не желая встретиться с самим собой на просторах интернета. Все, кто «записывал» с себя своего интела, делали это, конечно, при жизни, тем более что эта, хотя и дорогая, процедура была разрешена каждому, причем бесплатно. И такая запись хранилась на базе, в специальных «ящичках». Но…Существовали потом, запускаясь в сеть, на просторах интернета, только те интеллекты, которые смогли там выжить. Которые могли постоянно обитать в интернете. А это были только интелы людей с высоким духовным потенциалом. И эту суть вещей не могло изменить ни наличие титулов и званий, ни высокая при жизни должность…

А потому, узнать, жизнестоек ли в сети записанный тобою интел, еще при жизни, отваживались немногие люди. Да, большинство завещало запустить своего интела в сеть только после собственной физической смерти… Потому, отчасти интелы были своего рода «мертвыми душами».

Впрочем, существовали и некоторые отважные смельчаки, запустившие интела в интернет еще при своей жизни, и теперь с удовольствием общаясь там с ним за чашечкой кофе. «Приятно с умным человеком в шахматы играть», — как высказался один шахматист в ответ на вопрос, почему он активировал своего интела еще при жизни.

Конечно, появились и религиозные соображения, связанные с интернетом, и даже движение «технорай», сторонники которого считали, что активировать интела в сети нужно в момент смерти человека, и тогда его душа навечно перейдёт в сеть. Но, в общем, жестких противников содержания интелов в сети не было. Прежде всего, потому, что те были безобидны и полезны. Самое опасное, что интел мог «натворить» — так это сыграть с кем-нибудь безобидную шутку. Пользы же от интелов было гораздо больше. Они служили людям, помогая разрешать новые и новые задачи, причем, их интеллект, в отличие от интеллекта живых профессоров, не нуждался в поддержке пищей и не требовал других расходов. Они были бескорыстны и деятельны, эти «несуществующие» мозги.

Впрочем, это слегка подорвало престиж реальных ученых и сказалось в том, что их труд стал практически неоплачиваемым… Следовательно, многие из них уже давно подрабатывали дворниками, уборщиками и официантами — с годами эти профессии никуда не делись, и уборщицы по-прежнему тёрли пыль мокрой тряпкой. Существование машин-роботов, заменяющих ручной труд, было невыгодным, дорогим удовольствием и применялось кое-где лишь для экзотики.

Таким образом, поскольку большинство интелов были своего рода «мёртвыми душами», то Фанни было именно поэтому не по себе от проявленного ими интереса к своей особе. Что-то они нашли с ней общее. И в личной переписке многие из них даже интересовались, а кем же Фанни была при жизни. Она, как обычно, мило отшучивалась и напускала побольше интригующего тумана.

Итак, весь день Фанни упорно просидела в интернете, за общением и сочинительством, даже не заметив, как незаметно наступил вечер. Есть ей почти никогда не хотелось, и целый день она лишь попивала воду из пластиковой бутылки.

Но вечером ей неожиданно и внезапно захотелось пройтись.

Она тотчас накинула легкий плащ — на улице накрапывал мелкий дождик, и засунулась в узкие и длинные ультрамодные сапоги, согревающие ноги при холоде и охлаждающие при жаре. Когда Фанни выскочила из своей комнатки-пенала, то наспех закрыла её на ключ и прошелестела своим длинным синим плащом в стенах коридора.

Она проскочила мимо выстроенных в ряд у стены и вечно, в любое время суток, работающих стиральных машинок. Эти машинки шумно проворачивали бельё внутри своих прозрачных огромных желудков и посверкивали разноцветными лампочками, время от времени включаясь и выключаясь. Они были похожи на застывших, но вечно живых чудовищ.

Фанни закрыла общую дверь коммуналки, ведущую на площадку, после чего, долго дожидаясь старого лифта, наконец, съехала вниз в его прокуренном брюхе и вышла из темноты подъезда, слегка пошатываясь на высоких, уже сильно сбитых, каблуках. Отчаянными шагами вызванивая пустоту асфальта, Фанни устремилась в вечное, одинокое никуда…