Виктор Бурцев - Алмазные нервы Страница 28

Все-таки путешествие по Белому Морю несколько меняет взгляд на многие вещи.

Грязный вагон покачивало. Большинство людей вокруг терпеливо молчало. Некоторые о чем-то разговаривали, из-за шума, производимого вагоном, их слышно не было. Только одна бабка из неистребимой породы скандальных старушек визгливо что-то выговаривала интеллигентного вида подростку. Подросток терпел. Вот обрати она внимание на трех стоящих рядом, так получила бы достойный отпор. А этот терпит… Странный пацан.

Кстати, с чего я взял, что он такого уж интеллигентного вида? Только с того, что на бабкину матерщину не отзывается? Курточка у него явно шпановая, зашита, в нескольких местах откровенные следы от лезвия, причесочка в стиле «стинг», в яркую полоску… Вообще-то парень явно не так уж прост и карманы у него не пустотой набиты. Чтобы жить на улицах, недостаточно надеть крутую куртку и сделать вызывающую прическу. Это стиль жизни. Так какого же он молчит, а не выдаст бабке по первое число? И почему меня это так волнует?

Сообразив, что моя остановка уже близко, я стал проталкиваться к дверям.

– Куда пошел, засранец?!! Сучье племя!

Это не мне. Но обернуться стоит. Бабка явно настроена на скандал.

Я обернулся и обнаружил, что этот злобный визг был направлен в спину того самого подростка, который тоже направился к выходу и, встретившись со мной глазами, резко отвел их в сторону.

«Эгей! Да ты никак по мою душу? – подумалось мне. – Новичок?!»

Конечно, новичок. Тот, кто поднаторел на слежке, никогда не ведет себя так неестественно. Не прячет глаза, встретившись с ведомым, не отмалчивается на наезды, стараясь быть совсем незаметным.

Может быть, я стал слегка параноиком, но почему мне кажется, что за мной следит слишком много людей?

Времени на раздумья не оставалось. Двери раскрылись, и я вместе со всем людским потоком вывалился наружу. И куда такая толпа прется на ночь глядя?

Вверх, вверх. Не оборачиваться. Сейчас парень обязательно идет за мной, ему просто некуда больше идти. Посмотрим, что будет на улице.

Я выбрался на воздух, и некоторое время меня несло людское течение. Я не сопротивлялся. Даже интересно, куда собралась такая толпа?

Несколько раз я оборачивался. Паренек, не глядя на меня, постоянно крутился где-то в радиусе десяти метров. Один раз он даже обогнал меня. Потом отстал. И вообще вел себя в толпе как рыба в воде, на редкость свободно и плавно лавируя между телами в довольно плотном людском потоке.

Ответ на мой вопрос о конечной цели этого потока пришел довольно скоро. Люди стекались на площадь Минина. Тут-то мне все и стало ясно. Официально эта площадь имела статус «свободной зоны». То есть для проведения на ней митинга или какого-либо собрания не требовалось никакого разрешения или санкции. Я попытался выбраться из толпы. Обычно такие митинги затягиваются надолго, и присутствовать на чем-то подобном мне совсем не хотелось.

Однако вырваться не удалось. Я упустил момент, когда это еще можно было сделать. Толпа – уже зашла в довольно узкий переход, и права выбора теперь никто не имел. Я был обречен принять участие в митинге.

На границе площади меня ожидал сюрприз: толпу пропускали через сортировку. Несколько молодчиков, построенных цепью в затылок друг другу, прогоняли между собой всех, тщательно следя за какими-то приборами, расположенными на уровне груди. На квадратном табло прыгали цифры.

Когда между этими парнями прошел я, один из них приподнял бровь и одобрительно проводил меня коротким взглядом. Извернувшись, я успел заметить надпись на его мониторе. Две цифры.

«10».

Боги, боги… Это же КИ! Это мой Коэффициент Искусственности. Я остановился. С моей позиции было видно, что на других мониторах редко проскакивали цифры ниже 20-25. Публика явно бывалая. А у меня, кроме двух НЕРвов, и нет ничего. Ну еще пломба в зубе, токси-детектор, я его встроил, когда траванулся в одной столовке… Да так траванулся, что едва копыта не отбросил. Теперь любая несвежая или ядовитая пища даст мне такой болевой толчок по нервам, что не хочешь, а выплюнешь. А один НЕРв у меня казенный и на нем специальная пометка: «Без изменения КИ»…

– Что? Интересуешься? – обратился ко мне молодчик с монитором, стоящий рядом. – Тут только Чистые сегодня. Мы модулей не допустим, уж будь спок.

Я промычал что-то невразумительное и отошел. То, что мониторы самопальные, ясно. Оно и – видно, примитивные, с погрешностью в пределах пяти единиц. Обойти такой можно запросто. Промышленные разрешены к применению только силам охраны порядка и Технадзору.

Круто. Так я на митинг Чистых попал.

Чистыми называлось неофициальное движение граждан с КИ меньше чем 40. Они призывали к радикальному усечению прав киберов или, как они их называли, модулей, лишению киберов права покупать и продавать что бы то ни было, запрещению сети салонов, где делаются кибернетические имплантации, закрытию различных клубов и прочих мест, где неофициально собирались киберы. Это была программа-минимум, программой-максимум было окончательное искоренение всех киберов по всей земле. Назад к природе! Вопрос о том, что природа сама едва-едва на технокостылях движется, никого не волнует.

Тут же я сумел заметить и белые балахоны Матерей Природы, «доброй» женской организации, которая на всех манифестациях толкала в народ незатейливый лозунг: «Сегодня ты сидишь рядом с кибером в метро, а завтра он изнасилует твою дочь!» Люблю женскую логику.

С этой публикой я был достаточно знаком еще в годы жизни на Новом Новом Арбате. Самые обычные болтуны, озлобленные на мир, на людей, на киберов, на правительство, на отсутствие денег, на неудачи в личной жизни, на импотенцию, в конце концов. Когда мы ходили устраивать киберам погромы, я ни одного из этих людей рядом с собой не видел. Когда в схватке кибер отхватил моему другу бицепс своими отточенными ногтями из сверхпрочной пластмассы и этому парню пришлось вживлять синтетические мышцы, эти люди, радетели за чистое человечество, отвернулись от него, потому что КИ моего друга сразу превысил 50. У него был выбор: стать инвалидом или отомстить. Он предпочел второе. Правда, я не люблю вспоминать, что он погиб на улице, напоровшись на боевого кибера с лезвиями вместо рук. Это был единственный случай, когда я увидел работу ТехНадзора. Десять человек в черном примчались на место побоища в течение нескольких секунд. Посыпались с неба. Боевого кибера пришлось собирать по частям. Но суть не в этом. Мой друг умер человеком. Он считал себя человеком, даже с КИ свыше 50.

Мне не нужно было иметь детектор, чтобы отделить человека от кибера. Человек всегда считает себя человеком. Даже с искусственными мышцами, внутренними органами и кожей из пластика. А кибер… Кибер считает себя кибером. И он не человек. А на этой земле и людям довольно тесно.

И КИ тут ни при чем.

За всей этой патетикой я вдруг сообразил, что совершенно потерял из виду паренька, который меня преследовал. Я начал озираться и почти сразу же увидел его. Тихий, спокойный молодой человек, признанный Чистым. Ну вот и хорошо, и пусть стоит. Главное, чтобы я его видел.

С этими мыслями я начал протискиваться к краю площади. Там было меньше народу и имелся шанс с началом митинга убраться от греха подальше. Через проходные дворы.

Когда я был уже близок к цели своего путешествия, с возвышения или с трибуны, как называла это место собравшаяся публика, послышался тихий гул включенной звукоусиливающей аппаратуры. Этот негромкий звук заставил замолчать всех. Тех, кто обсуждал цены на синте-пиво, и тех, кто на чем свет стоит поносил искусственных людей, тех, кто рассказывал анекдоты, и тех, кто обсуждал возможность глобального кибернетического заговора. Все глаза устремились к одной точке. Туда, где на сцену вышел оратор.

Этот порыв толпы был настолько силен, что и я не удержался и тоже развернулся в сторону трибуны, краешком глаза увидев, как пробирается в мою сторону крутая курточка, зашитая в нескольких местах. Мой «хвост» был на месте.

Только одного взгляда на трибуну было достаточно, чтобы позабыть обо всем. Возле микрофонной стойки стоял знакомый мне человек. Точнее, не человек. На трибуне стоял кибер из памятной ночи в клубе «Змеиная куча». Председательствующий на этом митинге представил его как «нашего лидера, вдохновителя и…» – что там "и", я уже не расслышал, потому что «лидер и вдохновитель» прорвался к микрофону.

– Люди! – Громкий голос, рука в биобинте. Еще бы, порезался, наверное, хотя ему-то как раз биобинт на фиг не нужен, сменил кусок пластика, и готово. – Люди! Именно так я называю вас. Не господа, не товарищи, не граждане, нет! Но —Люди. Вдумайтесь в смысл этого слова… Ощутите его силу. Скоро может случиться так, что это слово станет названием исчезающего вида. Вида, вытесняемого наплывом микросхем, чипов, разъемов, коннекторов и синтетики. Это страшно, люди. Мы, взращенные на этой земле, мы, бывшие хозяевами этой земли, мы станем не нужны ей, потому что не смогли защитить свою землю. Скажите мне, для того ли мы изучали ее, открывали ее законы, брали ее дары, чтобы в один прекрасный день под нашими окнами росла искусственная трава? НЕТ! Хотим ли мы, чтобы хлопья пластикового снега окутывали наши дома с наступлением зимы? НЕТ! Но даже этого не будет! Не будет пластиковой травы, снега, дождя… Модулям не нужен снег, не нужна трава, не нужен дождь. Модулю не нужен тот мир, в котором живем мы. Ему наплевать! Ему нужнее пластиковые поля и энергоподпитка! Ему интересна музыка, которую сочиняют разучившиеся слышать музыканты, интересны стихи, которые сочиняются разучившимися чувствовать поэтами. Неужели мы допустим это?!