Виктор Бурцев - Алмазные нервы Страница 38

– Так ты, надо полагать, и не Игорь вовсе? – Я откупорил новую банку. Черт, все-таки перца можно было и поменьше класть.

– Почему же? Игорь. Раньше был Рэймонд Клинг, а потом, как отбелился, официально поменял имя. Фамилию ту же оставить хотел, хорошая фамилия, но потом передумал – чтоб уж все было как надо…

Выслушав эту замечательную новость, я не стал ее комментировать, чувствуя, что вот-вот сойду с ума. Не хватало мне кроме черных негров еще и белых. При бессоннице рекомендуют считать белых тигров, а я, наверное, скоро буду считать белых негров. Один белый негр, два белых негра… Хотя стоп, бессонница у меня как раз отсутствует. Сплю как проваливаюсь.

Я покончил с едой, ограничившись еще двумя небольшими кусочками и одним пивом, и занялся новостями. Информационные агентства и газеты никак не комментировали происходящее в городе. По крайней мере, упоминание об А-НЕРвах мне не встретилось ни разу Случай со стариком дали в колонке криминала три газеты, но намекая на самоубийство. Спрогис-Зигфрид вроде как еще жив, ибо о его смерти раструбили бы все вокруг.

Теракт в Доме журналистов обсуждался в связи с пустующим до сих пор креслом в МВД. В качестве преемников Борецкого назывались героический муровец Комарченко, нынешний замминистра Кленов, человек из администрации президента по фамилии Драбкин, которого я не знал, и неплохой дядька Поплавский из Минъюста. Аналитики сходились на том, что министром будет либо Комарченко, либо Драбкин. Мне в принципе было все равно, так как ситуацию в стране и в городе никто не изменит к лучшему. Министров можно пересаживать с кресла на кресло, снимать и даже стрелять, общей тенденции это не исправит.

– Слушай, – обратился я к Игорю, который рылся в стопке антикварных журналов начала века. – А что твои Грызун с Дайвером, откуда про А-НЕРвы пронюхали?

– А это как легенда, – рассеянно сказал Игорь, обгрызая заусенец на ногте. – Про них много кто знает, но никто не воспринимает всерьез. Не воспринимал, точнее… А они как-то пронюхали. Сволочные ребята, я старался с

ними не водиться. А вот влетел.

– Летун… Головой думать надо. Ты, кстати, знаешь, как собака по-японски лает?

– Собака? Она ж не японец, значит, гавкает, как и в любой другой стране.

– Черта с два угадал. «Ван-ван».

– Непохоже… – усомнился Игорь.

– То-то и оно.

– А если она с нашей собакой встретится, с русской? Не поймут друг друга?

– Слушай, я не собака и не японец, слава всевышнему. Увидишь собаку или японца, спроси у них.

Оставив его размышлять над особенностями японских звукоподражаний, я отправился в свой кабинет, вернее, подобие такового. Я никогда не мог собраться с силами и устроить себе нормальное рабочее место. Вот и здесь, за городом, роль кабинета выполняла небольшая мансарда, заваленная мусором и старыми вещами. На стенах висели всякие старые одежки, фляжки, сувениры, картинки, веревочки и шнурочки, по углам валялись ботинки и кеды, использованные батарейки, пустые пивные банки… Среди всего этого великолепного хлама стоял хлипкий трехногий столик, а на нем – безнадежно устаревший текстовый процессор «Хьюлетт-паккард», даже без голосового дешифратора.

Что-то такое вертелось в голове, из чего мог бы сложиться материал. Я еще не знал, будет ли это эссе о НЕРвах или пространное рассуждение о коррупции в верхах, но что-то такое наклевывалось.

За стенкой деловито копошились крысы. А может, домовой.

Сбросив со стула стопку книг (что за книги, кстати? откуда тут?), я включил технику, но тут же был отвлечен Шептуном. Самым настоящим живым Шептуном, который не таинственно позвонил, а появился сам, на своих собственных ногах, и сказал только одно слово:

– Поймали.

Из короткого рассказа Шептуна, который был голоден и в промежутках между фразами жевал Игорево кушанье, я понял следующее. Ребятишки, которые поцапались с якудза, удирали по Москве в сопровождении шептуновских пехотинцев. Они тянули куда-то к северным окраинам, но японцы догнали их в районе Северо-Восточной энергостанции и загнали в тупик. Тут-то и пришлось вступиться людям Шептуна. Шеп говорил об этом с явным недовольством, так как вооруженное столкновение с якудза ничего хорошего не предвещало. Оставалось надеяться, что никто из японцев не успел передать своим, что их замочили киберы.

Итог разборки – восемь покойников-японцев и трое людей Шепа, еще четверо ранены. Виновники же свары отловлены и с надлежащим вниманием препровождены в «Алебастр», где и сидят сейчас в подвале в ожидании своей участи.

– Я подумал, что неплохо бы тебе самому поприсутствовать, – сказал Шеп. – Видишь, даже посетил тебя. Хороший дом.

– В качестве загородной базы не годится, – пресек я возможные поползновения с его стороны.

Знаю, ему палец в рот не клади. Вот так ответишь на похвалу, а завтра весь чердак будет уставлен аппаратурой, а кладовка – ящиками с гранатами и нелегальными микрочипами.

– Да я и не думал… – поморщился Шел. – Не о том сейчас думать надо. Похоже, война-то только начинается, дражайший.

– Там трое в машине сидят, – сказал Игорь, неслышно появившись в дверях. – Жрать небось хотят. Я им снесу немного.

– Это мои, – кивнул Шептун. – Потерпят. Ну что, поехали? Посмотрим на

этих оборванцев…

29. Артем Яковлев. Кличка Аякс Программист. Без места работы

Нас взяли в каком-то полуподвальном помещении, куда мы рванули после того, как преследовавшая нас машина с японцами взлетела на воздух.

К моменту взятия у нас был полностью растрачен боезапас, и теперь у меня не слишком сильно, но ощутимо побаливала шея. В общей свалке я ухитрился попасть в «полный Нельсон». Совершенно безнадежный захват, если кто не знает. Как минимум лишает дыхания, максимум – просто ломает шею. Тройку взяли легко, куда там ему со сломанной рукой… А вот про Мартина я ничего не знал. Общую свалку помню. Как на шею навалились стальные тиски, подбородок уперся в грудную клетку и перед глазами начало медленно гаснуть и без того скудное освещение – помню. Но Мартин словно испарился. Ни в подвале его не было, ни в фургоне, в котором нас везли. Только один из боевиков придерживал вывихнутую в плече руку. Судя по тому, что никто не пытался ее вставить на место, я предположил разрыв сустава. Это было не моих и не Тройкиных рук дело, точно. Значит, Мартин ушел. Что меня не расстроило. Особенно когда я обнаружил, что привезли нас к чудному месту, называемому «Алебастр». Сюда сползаются все кибернетические засранцы города.

Обращались с нами довольно прилично, мы оказались где-то во внутренних помещениях, куда не долетала внешняя суета и то, что киберы ошибочно считают музыкой. Мы были усажены за столик, Тройке уложили руку в шины и дали какие-то таблетки. На столе стояли баночки, в которых могло плескаться все что угодно, от кока-колы до соляной кислоты. Я не стал ни к чему притрагиваться.

Самым забавным было то, что за все это время не было произнесено ни слова. Нам показывали дорогу, нас усадили за стол, нас оставили в покое, встав неподалеку в по-строевому расслабленных позах. Все явно чего-то ждали…

И мы ждали тоже.

Чтобы как-то компенсировать ограниченную свободу перемещения, я развалился в кресле и закинул ноги на столик. Ничего не произошло. Только Тройка, слегка приподняв бровь, посмотрел на меня. Я пожал плечами. Если все ждут, значит, и мы подождем.

Я осмотрелся. Местечко было что надо. Один выход. Я не исключаю, что были и другие точки для проникновения, то есть я даже уверен в том, что запасные выходы имелись в наличии, но они были замаскированы настолько качественно, что глазу не за что зацепиться. Киберов в комнате находилось человек пять. Все они расположились таким образом, чтобы держать в поле зрения и нас, и вход в

помещение. То есть полукольцом. Все они смотрели в какую угодно сторону, только не на нас. Однако я знал, что киберу совсем не обязательно смотреть на объект, чтобы его видеть. Поэтому я не удивился тому, что вся команда разом вытянулась, когда в дверь вошли трое.

Один имел внешность доброго, но слегка сумасшедшего доктора-стоматолога. У второго был отсутствующий вид, что подчеркивали длинные с проседью волосы и странный плащ. Третий мне показался смутно знакомым. Что-то мелькнуло в сознании, какая-то сцена.

Где же я его видел?

Я покосился на Тройку. На его лице прежнее скучающее выражение. Словно он не со сломанной рукой находился в комнате, набитой киберами под самый потолок, а сидел в первом ряду театрального зала.

Из вновь прибывшей компании человеком был только один. Тот, что, как мне показалось, напоминал мне кого-то. Остальные были киберами.

Кибер с длинными волосами подошел к столу и, упав в кресло напротив меня, хмыкнул и произнес, словно прошептал:

– Здравствуйте, дражайший. Очень приятно с вами познакомиться.

Я ничего не ответил.

Остальные пришедшие сели в кресла неподалеку. Тот, что показался мне знакомым, заложил ногу за ногу и как-то профессионально прищурился.