Александр Белаш - Война кукол Страница 42

Киборги не спят. Но после возвращения Лильен и Звона из похода в аптеку стало ясно, что сегодня семье Чары придется дружно и убедительно изображать сон. После ужина Рыбак заметно посерел и стал тяжел на подъем; вдобавок он чаще, чем на кого-либо, поглядывал на Гильзу. Наконец он заявил, что дежурная койка у Стика Рикэрдо наверняка уже занята, до своего логова ему не доползти, а дышать стало трудно — короче, парень вежливо напрашивался на ночлег.

Вытолкать из дома Звона удалось лишь долгими терпеливыми уговорами с примесью угроз Косички и клятвенных обещаний никаким другим парням не доверять. Кое-как застелили три разномастные кровати — больше в квартире не было, — а дальше начался цирк для одного зрителя; пока Рыбак свежел и розовел, глотая из баллончика живящий газ, все имитировали зевоту, потягивались и готовились бай-бай, в то же время оживленно обсуждая по радарам план первого сражения своей войны.

— ИМ МАЛО НЕ ПОКАЖЕТСЯ! — возбужденно тараторила Коса. — ПОГЛЯДЕЛА БЫ Я НА ИХ РОЖИ, КОГДА МЫ ЭТО СДЕЛАЕМ!.. ЧТО СКАЖЕШЬ, МАМА?

— НУ ЧТО Ж, ЗАДУМАНО НЕПЛОХО, — сдержанно одобрила Чара. — МЫ ДОЛГО ПРЯТАЛИСЬ; ПРИШЛА ПОРА ИМ ПОКАЗАТЬ, НА ЧТО МЫ СПОСОБНЫ — ПУСТЬ НЕ ДУМАЮТ, ЧТО МЫ БЕЗЗАЩИТНЫ И УМЕЕМ ТОЛЬКО ГОРЕВАТЬ!.. КОСИЧКА, ЗАВТРА ВЫ С РЫБАКОМ — И ЗВОНА С СОБОЙ ПРИХВАТИТЕ, ОТ НЕГО И ВПРЯМЬ ЗВОН В УШАХ — ПОЕДЕТЕ В БЭКЪЯРД, ОСМОТРЕТЬСЯ НА МЕСТНОСТИ.

— ЕСЛИ НЕ УСПЕЕМ — МОЖНО, МЫ ЗАНОЧУЕМ ГДЕ-НИБУДЬ? РЫБАК СКАЗАЛ, ЧТО ЗНАЕТ НАДЕЖНЫЕ ВПИСКИ…

— МОЖНО, НО ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОЗВОНИ МНЕ — ГДЕ И КАК ВЫ УСТРОИЛИСЬ. ГИЛЬЗА, ЗАВТРА ПОСЛЕ ОБЕДА У НАС УЖЕ ДОЛЖЕН РАБОТАТЬ «ЧЕРНЫЙ» ТЕЛЕФОН.

— Я СДЕЛАЮ, МАМА.

— ЗАОДНО ЛИЛЬЕН ПОУЧИШЬ ЕГО СТАВИТЬ. ДА, ЧТОБЫ ВЫ ЗНАЛИ — Я СВЯЗАЛАСЬ ЧЕРЕЗ РЕЗЕРВНЫЙ КОММУТАТОР С МАСКОЙ НАСЧЕТ ДЕНЕГ; ОНА ОБЕЩАЛА ДОСТАТЬ СРАЗУ МНОГО, ТАК ЧТО — НИКАКИХ КРАЖ И НИКАКИХ ШТУЧЕК С БАНКОМАТАМИ; СЕЙЧАС НАМ МЕНЬШЕ ВСЕГО НАДО ПРИВЛЕКАТЬ ВНИМАНИЕ ПОЛИЦИИ.

— УУУ, ТЕПЕРЬ ПАПУЛЯ ФЕРДИНАНД НАЧНЕТ ИСКАТЬ НАС!.. И ПОПЫТАЕТСЯ РАЗУБЕДИТЬ.

— НА ЕГО ВЫЗОВЫ НЕ ОТВЕЧАТЬ! НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ, — категорически отрезала Чара. Только отца здесь не хватало с его рассуждениями о добре и мире.

Ночь наступила — но покой в квартире установился не сразу; единственный живой, Рыбак, никак не укладывался — то привязался к Гильзе с предложением поставить здесь подержанный кондиционер, и разговор о свежем воздухе непринужденно перешел в тягостную, путаную исповедь часа на полтора (исповедь слушали все), то шаркал в темноте, то пил воду, то его понесло в туалет. Наконец ночь его одолела, и он заснул.

Лильен раньше не притворялась спящей. Босиком или в тихих мягких тапочках она беззвучно скользила по личным апартаментам певицы, наводя порядок, считывала перечень дел на завтра с электронного блокнота — и шла в свой уютный маленький «мертвятник», полежать в отключке до 05.00, когда надо будить хозяйку и нежно — «Детка, о встрече с Мак-Клайдом тоже можно сказать НЕЖНО, чтоб не трепать мне нервы!» — напоминать о предстоящих визитах, репетициях и раутах. Режим мышления она ночами не использовала — незачем. Поставить себя на таймер — и лежать… без снов, без мыслей, как лежит ковер в скатке или мясо в морозильнике. Лишь однажды она задумалась о команде 101 — перед тем, как хозяева возили ее на тестирование. Как это будет — полное самостоятельное отключение?.. Набрать 101 — и ни зрения, ни слуха, ничего. А роботехник с порта под ключицей входит в покоящийся мозг, прозванивает связи, проверяет память, вычищает вирусы. Сама ты вернуться не можешь, разум тебе возвращает роботехник.

Сейчас ей это казалось ужасным. Никогда, никогда — повторяла она на манер заклинания. Я не отдамся им по доброй воле. Только «Взрыв»… если нет другого выхода. Дымка сделала «Взрыв», а до нее — Чайка, Чехарда, другие парни и девчата. Значит — можно. Это последнее оружие двенадцатой расы — отказ от мира, который хочет снова сделать их безмозглыми, холодными, бесчувственными куклами. Лучше умереть, чем быть вещью и жить по вложенной программе.

По таймеру — двух суток не прошло, как она стала человеком, а сколько она узнала нового и интересного! Она, как равная, знакомилась с людьми — и они не были для нее одинаковыми; одни нравились, другие настораживали, третьи удивляли. Не успела она приглядеться к Гребешку, как появился Звон, такой чудной, а с ним — странный, пока еще загадочный и таящий в себе массу неожиданностей мир улиц Города… Нет, пожалуй, не надо со Звоном заигрывать. То, что он рассказывал ей, очень уж похоже на сказки Гильзы о принцессах; что-то в его словах сквозит такое… выдуманное. Но она ему нравится, это уж точно. Иначе стал бы он за ней так увиваться! И это тоже странно — эта любовь. У Эмбер что ни песня была — то любовь, а что это, как оно выглядит — неясно. Поцелуи, объятия, взгляды — это все внешнее, а что в это время происходит внутри человека, в мыслях?.. То парень за девушкой ходит хвостом, а то наоборот. Главное для них — любить, говорить, видеть друг друга. И никакой выгоды, одно расстройство, слезы и терзания в разлуке. Странно, как странно… надо это исследовать, понять… Что такое — «любить»? например, люблю ли я Эмбер? Да, наверное. Она хорошая, хотя порой и резкая. Любимый — тот, кто для тебя хороший. Но я бы не стала просто так, без команды и по собственной инициативе, целовать ее. Значит, я недостаточно ее люблю. Может быть, любовь имеет свои степени, уровни влюбленности? Скажем, как голос — шепот, тихий голос, нормальный, громкий, крик…

— СПИ, — в шутку приказала лежавшая с ней Косичка, — СПИ СЕЙЧАС ЖЕ!

— Я ДУМАЮ О ЛЮБВИ.

— ООО, КАК ТЫ ЗАГОВОРИЛА!.. ОН ТЕБЕ СИЛЬНО НРАВИТСЯ?

— МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ПОКА ЕГО СЛАБО ЛЮБЛЮ, — не разобравшись в своих чувствах, Лильен решила быть сдержанной в оценках и не спешить с выводами. — НО ГОВОРИТЬ С НИМ ИНТЕРЕСНО. МНОГО УЗНАЕШЬ.

— НУУ, ЭТО НЕ ТО… ЛЮБИМЫЙ — ЭТО НЕ ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ, ЭТО…

— ЧТО — ЭТО?

— В ОБЩЕМ, НАДО НА НЕМ СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ. ПОЧАЩЕ О НЕМ ДУМАТЬ — КАКОЙ ОН КРАСИВЫЙ И МИЛЫЙ. И ОН ПОСТЕПЕННО ПОНРАВИТСЯ.

— ЗАЧЕМ ОНИ НАС ЛЮБЯТ? — перебила ее Лильен. — КАКОВА ИХ ЦЕЛЕВАЯ МОТИВАЦИЯ?.. ОТВЕТЬ!

Косичка зафонила, словно ее радар с ума сошел. Возможно, это был смех, а может — замешательство. Она перешла на акустическую связь — то есть на шепот.

— Ишь ты… Это у них от природы; Иисус-Кришна-Будда им так велел — ну, и чтоб людская популяция не сокращалась.

— Я знаю — но функция воспроизводства для них не главная, раз они ею пренебрегают? Любовь важней?

— Куда как важней!.. Это… сама прикинь — в Городе сто миллионов народу, а ты видела, чтоб они на улицах все разговаривали между собой, смеялись?.. Нет? То-то же. Их слишком много, чтоб жить, как мы, в семье. Они все разные и боятся друг друга — вдруг этот другой обидит, не поймет, оскорбит. А пообщаться хочется. И чтобы собеседник или там партнер был честный, добрый и красивый. Вот они и мучаются — и хотят с другим быть ближе, и страшно им. И если найдется такой человек, что подпустит к себе и кусаться не станет, они просто счастливы. Это называется — дружба. Это вроде начала любви.

— А потом, — зловеще зашептала Гильза со своей постели, — они целуются и обнимаются, чтобы быть ближе некуда, как вы сейчас. Кончайте там шептаться, Рыбака разбудите. НАШЛИ ВРЕМЯ ТРЕПАТЬСЯ…

— ЖИТЬ НАДО, КАК В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ, — ВЕДЬ МЫ ЖИВЕМ В ЛАБИРИНТЕ СМЕРТИ, — отбрила Косичка сестру и, чтоб той стало скучно, обвила Лильен руками за шею и звучно поцеловала ее. — Ты никогда со Звоном не целуйся, чтобы он не понял, кто ты, — а со мной можно.

Для Лильен это было почти откровением; это не сценическая имитация, не запись клипа хозяйки, когда та двадцать дублей кряду целовалась с изящным напарником, а потом ругалась, пока визажист поправлял губы, — это произошло с ней самой, вне программы, вдруг, по непонятному порыву Косички; сенсоры зарегистрировали параметры необычайного прикосновения, но сумма ощущений была сильнее цифр, и данные ЦФ-6 слились в эмотивном блоке мозга в новое чувственное понятие, даже — радостное открытие.

— Еще раз, пожалуйста, — попросила она. — Повтори. Это приятно.

— Теперь ты, — улыбнулась Косичка.

— НАЧАЛОСЬ, — угрюмо помаячила радаром Гильза, перекладываясь с боку на бок, к ним спиной; тут и Рыбак со стоном заворочался, а Чара предостерегающе приподнялась на локте.

— ТССС. ОН МОЖЕТ ПРОСНУТЬСЯ.

Ночь наполнила Город прохладой и тьмой; с заходом Стеллы и появлением звезд в Городе стало меньше злобы и непонимания, которые держали людей на дистанции — одни люди похорошели оттого, что спали, другие — оттого, что ночь позволила им, не тая свою любовь, быть щедрыми и нежными. В Городе, похожем сверху на огромный плоский ячеистый нарост на теле планеты, царили покой и любовь — как мало времени отводит жизнь на то, о чем мечтают люди!.. Но напряжение дня не схлынуло — оно лишь отступило, попятилось перед властной поступью ночи, спряталось в своих укрытиях; суета дня из живого шевеления стала движением машин на автострадах, образов на экранах, а иногда совсем уходила в мертвый цифровой мир сетевых сигналов — и операторы на третьем этаже корпуса в Баканаре словно вросли в машины, слились нервами с перчатками и шлемами, ушли в переплетение оптических и электронных кабелей; тела их лишь слабо двигали пальцами, а души витали в виртуальном подпространстве Города, порой взлетая в заоблачный мир и вновь обрушиваясь со спутниковых антенн вниз, в базы данных и узловые системы в поисках тайных коммутаторов Банш и маньяка, называющего себя F60.5. Глаза лейтенанта Чака Гедеона, став тысячеглазым пучком, пристально изучали этот подозрительный Город — и только тайна молчания пока хранила своевольных кукол от слов: «Группа усиления — по машинам! „Морион“ и „Сардар“, взлет сразу после погрузки!» Ночь была готова ворваться в день гулом «флайштурмов»…