Подсластить победы горечь (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна Страница 16

Рубио промолчал. Да, он промолчал, но его остановившийся взгляд и общий потрясенный вид свидетельствовал о том, что сообразил остариец нечто весьма неприятное. И, конечно же, с учетом разнообразности ролей, исполняемых Рубио в светском обществе, король очень скоро будет знать об этом самом, весьма неприятном.

После заката солнца, наконец, стали заметны результаты деятельности клириков графства и учеников Айвена Рудича. Местные жители, стекаясь струйками с холмов к карантинным домам, несли на носилках своих родственников и друзей. Освещенные факелами траурные процессии сливались в единое целое в ослепительно освещенном прожекторами дворе перед домами. Там, во дворе, шел страшный отбор. Отбор среди заболевших чумой на тех, кого уже нельзя вылечить, но необходимо изолировать, и тех, кого вылечить еще можно. Для этой, второй категории людей, прогрессоры собрали свой собственный карантинный дом. Без всякой, естественно, соломы, без дыма, наполняющего помещение. Пластик, вентиляция, бактерицидные фильтры и лампы.

Глубокой ночью измученная и отправленная отдыхать Фенелла проснулась от собственного крика. Видения черных, опухших людей с искаженными от ужаса лицами мешали снова заснуть. Рядом глухо закричала Настя, пытаясь выйти из кошмара, ворочалась, стонала. Фенелла передвинулась поближе к ней на широкой кровати, любезно предоставленной девушкам графом Вельидо, обняла и потрясла за плечо. Та с тихим всхлипом проснулась, открыла глаза и несколько минут лежала молча, впитывая тепло обнявшей ее девушки.

— Если бы только взрослые, — прошептала наконец. — Но дети. Страшно умирающие дети — это невыносимо. Еще там была молоденькая пара. Девушка, почти девочка умерла. А ее жених остался жить. Ты бы его видела… Почему, ну почему они не обратились к нам вчера!.. А ты неплохо держишься, принцесса, пусть и на подхвате. Я думала, раньше сойдешь с дистанции.

Фенелла привычно пропустила мимо ушей непонятное выражение прогрессора. Они так и заснули, тесно прижавшись друг к другу.

Утром выяснилось, что чума проникла в Альнард.

— Я кругом виноват, — с болью и горечью сказал дон Вельидо де Грамейра.

Фенелла замерла в зарослях калины и жимолости. Ей оставалось сделать несколько шагов вперед, потом по ровному склону докатить платформу с заряженными аккумуляторами до карантинного дома. Свои способности Странника обнаруживать среди прогрессоров ей, понятное дело, не хотелось. Но таскать неудобные аккумуляторы через весь замок и заросшие дубом и пихтой окрестности не хотелось тоже. Из-за множества кустарников, перевитых плющом, путь было не срезать, приходилось бегать только по проложенным дорожкам. Поэтому девушка и выбрала такой способ: вместе с аккумуляторами перемещалась в заросли жимолости на вершине невысокого холма с редким лесом из пробкового дуба, а оттуда катила тележку вниз к карантинным домам. На несостыковку во времени зашивающиеся прогрессоры внимания не обращали. Еще и радовались, что она так быстро возвращается.

И неожиданно на пути возник расстроенный дон Вельидо, придерживающий под уздцы взмыленного скакуна.

— Не берите на себя слишком много, граф, — ответил невидимый Фенелле архиепископ. — Скромнее надо быть.

Удивленный рыцарь широко раскрыл глаза, затем с горечью усмехнулся.

— А вы знаете, владыка, как эти распроклятые верблюды попали в Навелую? Вы ведь понимаете, что из Борифата в Остарию только один путь — через Альнард. Чертовых больных тварей действительно провели через ворота торгового тракта, но! Но дальше их заметил командир таможни, понял, что верблюды больны и велел всех уничтожить, свалить в расщелину за городом дальше по тракту и засыпать негашеной известью. И все было бы отлично, но эта чертова расщелина…

— Дон Вельидо, ругаться не надо.

— Простите, владыка, забылся, — рыцарь, волнуясь, дернул коня за уздечку, тот заржал, захрапел. — Расщелина находится в моем графстве. И мой сенешаль, встретивший таможенников с верблюдами на тракте, решил, что ему молодой, только что назначенный командир Альнардской таможни не указ. И, как только тот скрылся из глаз, отпустил стадо, поверив их проводнику, что верблюды просто устали после тяжелого пути. А ведь я знал, что мой сенешаль, упрям, тщеславен и попросту старый осел, но жалел его отстранять. И вот как вышло… — граф, застонав, прижался к шее своего верного скакуна. — Король вот-вот прибудет в Альнард, — глухо добавил он. — Его величество решил лично вмешаться. И к моей опале добавилась такая вина. Зараженных верблюдов мои люди пропустили, арбалетчиков вокруг карантинного дома я не выставил. В результате — чума в Альнарде. Принц Гай отдал на восходе солнца распоряжение — зажечь Гверскую расщелину, чтобы чума не перекинулась в Северные земли. Хорошо, что топлива хватит. Расщелина вся поросла пихтовым лесом. Пихты мощные, высоченные… Наместник всю ночь не спал. Мы разбирались, что произошло.

— А в южном направлении все тихо?

— Да. На юге графства чумы нет.

— Вот видите. А вы говорите — все плохо. Если бы чума пошла на юг — вот тогда бы было плохо. Там — столица, там — крупные скопления людей. А путь на Север и Запад действительно перекрывается огнем в одной Гверской расщелине. Ваши люди — герои, дон Вельидо. Они трудились без отдыха днями и ночами. Они остановили не что-нибудь — чуму!

— Но Альнард… но король…

— Вас больше всего гнетет королевская опала?

— Да, владыка, да! Гнетет и давит.

— Она справедлива, вы это знаете. Единственное, чем я могу вам помочь, так это принять у вас исповедь. Немилость короля останется, но на душе у вас станет легче. Хотите попробовать? Главное, все же не неприятные обстоятельства жизни, а то, как мы их переносим.

В наступившей тишине было слышно, как вдали потрескивает работающий мотор в какой-то прогрессорской установке.

— Согласен, владыка, благодарю вас.

— Тогда подайте руку, что ли… Мне, старику, без вашей помощи с этого камушка не встать.

Собеседники и конь дона Вельидо скрылись за поворотом тропинки, тогда Фенелла побежала вниз по склону, легко толкая катящуюся платформу с заряженными аккумуляторами, доставленными ночью на грузовом флаере.

Вслед за чумой прогрессоры и их помощники переместились в густо населенный Альнард. Карантинные дома были собраны из готовых блоков на ровной площадке за городской стеной. Туда на повозках под черным флагом и начали свозить заболевших людей. В карантинных домах Навелуи остались только ученики Айвена Рудича. Каждый из них, совсем еще молодых парней, руководил небольшим отрядом местных селян, которые ловили слова учеников на лету и тут же бежали выполнять.

Через пару дней измученные прогрессоры все же разделились на смены, дежурившие в карантинных домах Альнарда по очереди. Городские лекари и их помощники в глухих черных одеяниях и характерных масках с загнутыми вниз клювами, в изгибе которых застревали болезнетворные бактерии, все везли и везли к ним зараженных горожан.

Фенелла попала в одну смену с Настей. Они вместе работали и отдыхали тоже вместе.

— Девчонки, что вы тут в темноте сидите? Я понимаю, Виктор, ему ничто, кроме диодов, лазерных лучей и жидких кристаллов несимпатично, но вы то! — в тот закуток за колонной, где они с подругой расслабленно полулежали, вбежал молодой темнокожий прогрессор. — Там все видео смотрят. Последнюю серию «Освоения Ганимеда» только что просмотрели. Наши доставили из Ньюгарда.

— А оно нам надо? — вяло уточнил один из прогрессоров, отдыхавший на надувном матрасе неподалеку, тот самый Виктор, который ничему кроме техники не симпатизировал, — Чем там хоть закончилась киноэпопея сезона?

— Круто! Кавендиш с Лайзой пробрались на станцию в секторе. К ним такой Джон подвалил, весь загадочный. Ну Кавендиш сразу сообразил, что это не Джон, а Странник, который Джона высосал; сообразил, но виду не подал. Типа, здравствуй приятель, как поживаешь. А в нужный момент как выстрелит разрывными. И, прикинь, монстра даже разрывные не взяли. Он снова собрался и атаковал Кавендиша сзади, но Лайза бросилась между ними. Кавендиш уже добежал до выхода со станции, и тут, прикинь, оборачивается, а там Странник в нормальном своем облике, такое нечто черное и расплывчатое с горящими изнутри злобными багровыми глазами высасывает из Лайзы кровь и облик. Она выгибается, но вырваться не может. Поздно уже, все кончено для нее. Кавендиш зарычал и взорвал бомбу. Знал, что в момент высасывания жертвы Странник уйти не может, типа, привязан. Рвануло так это… Кавендиша вынесло наружу взрывной волной. Он пришел в себя среди черных камней Ганимеда, кругом одни обломки. Лайза, значит, погибла, только талисман остался, который она на скафандре носила, смешной такой зверек. Кавендиш поднимает зверюшку, тут, прикинь, показывают его лицо крупным планом. Он молча плачет, слезы такие… музыка душещипательная… Потом он, шатаясь, встает и вдруг кричит. «Любимая, я отомщу!» И конец.