Лэндон Бэлтон - Личный анекдот Страница 2

Я в ужасе осел на колени. Однажды я уже видел невинного члена экипажа, потерявшего жизнь ни за грош. Однажды я уже испытывал отчаяние, изводящее чувство, что я должен был быть готов сделать что-нибудь, чтобы помешать этому случиться.

Я достал коммуникатор, чтобы известить остальных. Прежде, чем я мог начать передачу, я услышал громкий шум откуда-то со стороны моих товарищей. Это был рёв зверя вроде того, который только что убил Уильямса. Затем я услышал завывающий визг лазерного огня.

Я встал и побежал вниз по сухому руслу навстречу своим друзьям. Я решил не терять больше людей на этой проклятой планете.

Звуки лазерного огня продолжались. Это обнадёживало. Это значило, что мои соратники всё ещё были живы. Но это так же значило, что они всё ещё были в смертельной опасности.

Я прибыл к изгибу в русле, и устрашающий спектакль предстал моим глазам. Одно из отвратительных чудовищ появилось из своего подземного логова и осадило моих товарищей. Спок и остальные поднялись на отмель насколько могли, спина к спине, перпендикулярно лицом к утёсу. Утёс был слишком крут для подъёма, а ниже чудовище отрезало любую возможность спуска. Все четыре члена экипажа непрерывно стреляли в него, но оно прочно стояло на земле.

Я намеревался попытаться оттащить его прочь, но это не выглядело очень многообещающей стратегией. Оно было слишком быстрым для меня, чтобы его обогнать, а, покончив со мной, оно вернётся к атакам на моих товарищей.

Пока я рассматривал зверя, я пришёл к пониманию, что его оборотная сторона далеко не так хорошо защищена, как его голова. Если спина была мягкой, то лазер вполне мог повредить ему. Спок и остальные не имели возможности ударить зверя сзади с их позиции выше него.

Это было удобней мне. Я мог бы броситься под существо, увернувшись от дюжины его гремящих ног. Нашей единственной надеждой было то, что лазер может распороть эту «красотку».

Секунду я искал альтернативы, но не смог найти ни одной. Я всё ещё колебался, не готовый бросить себя к ужасу, который угрожал моим друзьям.

Тогда и пришла мне на ум эта мысль. Я не знаю, почему подумал об этом в тот момент, но подумал.

«Что если всё это не настоящее?»

Мысль была тем, что мне было нужно. Она сломала напряжение в моём разуме. Мысль, что всё это могло быть какой-то иллюзией Талозиан, позабавила меня. Собственно, я и рассмеялся тихонько над абсурдностью этой мысли.

Затем я побежал. Я бежал так, как никогда прежде. С моим собственным смехом, всё ещё звенящим в ушах, я бежал между чудовищных ног. Я пробежал по длине существа, вслепую паля над головой. Я чувствовал плеск жидкого тепла на мою спину. Я продолжал стрелять, пока не вышел за тень зверя.

Я повернулся к лицу существа. Если я проиграл – бежать дальше смысла нет. Я пристально смотрел на громоздкую голову существа. Его жвало всё ещё двигалось. Неожиданно ноги существа начали колебаться. Затем зверь свалился, пал в массивную груду умирающей плоти.

Мои товарищи бросились вниз по холму на мою сторону.

– Крис! – заорал Бойс, – Крис, ты в порядке?

– Я в порядке, доктор. Вся эта кровь принадлежит этой штуке.

Траулей хлопнул меня по спине.

– Вы спасли жизни всех нас! – крикнул он, – Можете в это поверить?

Технически, Траулей был чрезмерно фамильярен с его командиром, но в тот момент я проигнорировал это. Ситуация служила оправданием небольшой расхлябанности дисциплины.

– Давайте убираться отсюда, – сказал я, потянувшись за своим коммуникатором.

– Крис я не могу поверить в то, что ты только что сделал, – сказал Бойс, – У меня бы никогда не хватило духа взять этого зверя на себя. Что на тебя нашло сделать это?

Я только улыбнулся ему. Я не знал, как рассказать ему, что происходило в моём разуме в тот момент. Я так никогда и не сказал Бойсу, что спас его жизнь, потому что кратковременно потворствовал глупой маленькой мысли. Я хотел бы рассказать ему сейчас, потому что я никогда больше не сумею поделиться этой историей.

Траулей тоже присутствовал впоследствии, когда мне в голову приходила эта мысль. Он поднялся в звании через небольшой срок после того времени. Он стал полноправным командиром. Его первое командование было на старом грузовом корабле класса J, использующийся для тренировок кадетов.

Он вполне созрел десятилетие спустя после нашего приключения на Коринзии VII, но у него всё ещё было почтительное выражение в глазах, когда я прибыл проводить инспекцию. Его кадеты были не моложе, чем был он, когда служил на «Энтерпрайзе», но Траулей всё ещё звал их его «детьми». Я до сих пор видел Траулея как одного из своих детей.

Траулей был на самом корабле только неделю. Он и кадеты получили достаточно работы этому кораблю, исполняя приказ. Траулей был хорош, основательный организатор. Дай ему время, и он смог бы отреставрировать этот корабль, тот был бы как новенький.

Никто из нас не знал этого тогда, но время было на нашей стороне.

Траулей собрал экипаж на грузовой палубе и представил меня им. Они смотрели на меня, как дети, играющие в маскарадных костюмах.

Траулей настаивал на том, чтобы рассказать кадетам о нашем случае на Коринзии VII. Я могу сказать, что он рассказывал эту историю много раз до этого. Он мог усовершенствовать её с течением времени. Моя собственная память немного петляет на некоторых деталях, но я не уклоняюсь от прямого ответа.

Там была одна деталь, которой, как бы там ни было, я был удивлён. Я не представлял, как он мог знать эту подробность.

– …И вы знаете, что капитан сделал прежде, чем атаковать существо? Вы никогда не догадаетесь и в миллион лет. Он засмеялся! Я клянусь, я услышал это над стеной утёса. Он засмеялся!

Кадеты тоже смеялись. Я обдумывал рассказать Траулею всю историю того дня, но так и не собрался. Я был немного смущён всем этим вниманием, так что решил не поднимать этот разговор снова. Теперь у меня никогда не будет шанса.

Позже той ночью я был один в своей каюте, читая характеристики кадетов. Они выглядели как хорошая связка детей. Было похоже на то, что Звёздный Флот в хороших руках для другого поколения.

Неожиданно дрожь прошла через корабль. У меня в горле застрял комок. На самом деле дрожь не была такой уж плохой, но иногда вы чувствуете, когда несчастье опускается на ТЕБЯ.

Я вышел из своей каюты. Коридор был полон испуганных кадетов. Зазвучал сигнал тревоги. Одна испуганная молодая девушка появилась из своей каюты, одетая только в полотенце. Её глаза были полны слёз.

Я схватил её за плечи. Я удержал голос тихим, выражая прохладную уверенность, которой я не чувствовал.

– Всё будет в порядке. Иди оденься и доложи на свой пост.

Она выпрямилась и вернулась в свою каюту. Я посмотрел на толпу смущённых кадетов, которые собрались кружком вокруг меня.

– Что с вами случилось, люди? – крикнул я, – Займите ваши посты!

Стыд хороший стимул. Пристыжённые члены экипажа побежали на свои посты, жаждая показать мне знание своей работы.

Я спустился в инженерную комнату. Люк был запечатан. Я посмотрел сквозь иллюминатор в комнату под ним. Я мог видеть вздымающиеся облака газа.

Дефлектор пробило!

Я мог видеть неподвижные тела полдюжины кадетов. Они все могли быть уже мертвы. Я знал, что не могу оставить их здесь, но я также знал, что дельта лучи могут сделать человеку. На секунду я замер, нерасположенный к лицу ужасов на другой стороне люка.

Затем мысль пришла ко мне снова.

«Что если всё это не настоящее?»

В этот раз я не смеялся. Я знал, когда смотрел, что это было очень реальным. Если я не буду действовать быстро, ни у одного из тех кадетов нет шансов.

Я почувствовал порыв жара, когда открыл люк, только я знал, что на самом деле это был не жар. Это была дельта радиация, проникающая в моё тело. Я споткнулся внутрь и схватил ближайшего кадета. Она была одета в толстый защитный комбинезон инженера. Это было хорошо. Это должно помочь снизить эффект радиации. С другой стороны, у меня нет такой защиты.

Шесть раз я входил в инженерную. Шестерых кадетов я вытянул из этой палаты ужасов. Двое из них позже умерли на Звёздной Базе 11. Но четверо спаслись.

Что до меня, я не уверен, могу ли считать себя спасшимся или нет. Я не могу двигаться, я не могу говорить. Всё, что я могу делать, это сидеть, смотря и слушая мир, окружающий меня.

Я сижу здесь, уставившись на окольцованную луну и на милую молодую рыжеволосую. Я смотрю на мир, которым не могу больше пользоваться.

И я думаю. Я думаю так много, что болит голова. Я боюсь наступающих дней. Я боюсь, что мой разум начнёт уходить и умирать. Меня пугает думать, что мой рассудок может начать покидать меня.