Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел Страница 20

— Бар «Сузун».

— Скрива там?

— Кто спрашивает?

— Я.

— Да что ты?! А почему бы этому «я» не включить камеру?

— Слушай меня внимательно, — прорычал Моури, глядя в темный экранчик. — Сейчас ты позовешь Скриву, и мы с ним сами решим наши дела. Или ты ему в секретари нанялся?

В трубке громко фыркнули, и после некоторый паузы послышался голос Скривы:

— Кто там еще?

— Включи свой экран, тогда я включу свой.

— А, теперь ясно, узнаю по голосу.

Неприглядная рожа Скривы высветилась на экране. Моури тоже щелкнул кнопкой.

— Я тебя как раз поджидаю. Ты где шляешься?

— Пришлось уехать из города, вернуться пока не могу.

— Кто бы сомневался!

— Представь себе, у меня есть и другие дела, — отрезал Моури. — И смени уже тон, хватит меня запугивать, ясно? — Выдержав паузу, чтобы собеседник проникся уважением, спросил: — У тебя есть динокар?

— Может, и есть, — уклончиво ответил тот.

— Уехать на денек сможешь?

— Видно будет.

— Слушай, если тебе нужен товар, бросай это свое «может» и «видно», говори прямо. — Моури поднес трубку к экрану, постучал по ней и многозначительно указал на ухо: мало ли кто может их подслушивать. — Выезжай на дорогу до Радина, найди указатель «33 дена». Архаву с собой не бери, он больше не нужен.

— Эй, а когда ты…

Моури повесил трубку, обрывая собеседника на полуслове. Затем отправился на поиски местного офиса Кайтемпи, который упоминался в документах Свинорыла.

Вскоре он нашел нужный адрес — огромное административное здание в несколько этажей, — стараясь, впрочем, не подходить к нему слишком близко. Шагая по другой стороне улицы, украдкой осмотрел крышу. Потом еще целый час слонялся по району, приглядываясь к верхним этажам домов.

Утолив любопытство, Моури нашел здание городской ратуши и вновь принялся бродить вокруг него, якобы любуясь звездами. В отель он вернулся уже заполночь.

Утром достал из чемодана небольшой пакет, сунул в карман и направился прямиком к административному зданию; самоуверенно зашел внутрь и на лифте доехал до верхнего этажа. Там нашел пыльный полузаброшенный коридор, заканчивающийся ржавой пожарной лестницей на крышу.

В коридоре было пусто. Впрочем, Моури в любом случае заготовил правдоподобное объяснение. По ступеням вскарабкался на крышу. Из пакета достал маленькую индукционную катушку, от которой отходил тонкий, с волосок, кабель, заканчивающийся разъемом.

Взобравшись на столб, он пересчитал телефонные провода и на седьмом из них — сперва убедившись, что тот ведет куда нужно, — закрепил катушку. Затем спустился, вытянул кабель во всю длину и сбросил его с крыши. Теперь конец болтался в метре от тротуара.

Пока Моури сидел на крыше, мимо прошло человек десять, но на провод никто не обратил внимания. Один или двое подняли голову, заметив Моури на крыше, однако равнодушно прошагали дальше. Подумаешь — возится рабочий, чинит что-то… Главное, не прятаться и вести себя уверенно, тогда ни у кого не вызовешь и тени сомнений.

Безо всяких помех Моури покинул здание и повторил ту же процедуру в ратуше. Следующим шагом значилась покупка новой пишущей машинки, бумаги и конвертов.

К обеду он вернулся в номер и начал строчить письма. Работа заняла два дня. Затем машинка благополучно упокоилась на дне ближайшего озера.

В результате у Моури на руках осталось двести двадцать писем; еще двести двадцать он уже разослал своим адресатам, прежде получавшим от него предупреждение.

ХАДЖ-РИДАРТ — ВТОРОЙ, НО НЕ ПОСЛЕДНИЙ.

СКОРО ВАШ ЧЕРЕД.

ДИРАК АНДЖЕСТУН ГЕЗЕПТ.

После обеда он изучил газеты — и сегодняшние, и вчерашние, на которые не хватило времени, — однако ничего дельного не нашел. О скоропостижной кончике Бутина Архавы — ни слова. Уж не решили ли братцы показать характер? Или просто тянут время?

В целом газеты писали о том же, что и обычно: «победа все ближе», «подведены официальные итоги битвы близ альфы Центавра» (то ли вымышленной, то ли реальной): одиннадцать сирианских судов и девяносто четыре — земных. Об этом, само собой, сообщали на первых полосах.

Внутри, в неприметном уголке, притаилась крохотная заметка о том, что сирианские войска «по стратегическим причинам» выведены с Федиры и Федоры — сорок седьмой и сорок восьмой планет империи. То же самое планировалось и на шестьдесят второй планете, Гумме, — «в целях усиления наших позиций в соседнем секторе».

Получается, власти больше не могли утаивать эту информацию — что империя потеряла целых две колонии и вот-вот лишится третьей. И хотя напрямую об этом не говорилось, можно было с уверенностью утверждать, что территория отошла землянам. Моури хмыкнул, вспоминая слова толстяка из пекарни: «Противник деморализован и бежит, в ближайшие месяцы нас ждет полная и окончательная победа».

Он вышел на улицу и позвонил в бар «Сузун».

— Забрали?

— Да, — ответил Скрива. — Только новая партия груза что-то запаздывает.

— Так ведь и в новостях тишина.

— А ты не говорил, что должна подняться шумиха.

— Я должен знать, за что плачу. Нет доказательств — нет денег.

— Доказательства есть. Хочешь взглянуть?

Моури задумался.

— А динокар у вас далеко?

— Нет, рядом.

— Тогда давай встретимся. В десять часов. В том же направлении, у отметки «8 ден».

Братья прибыла точно в срок. Моури стоял возле столба, скрываясь в густой тени. Динокар подъехал ближе, разрезая фарами полумрак. Скрива вышел, достал из багажника мешок и раскрыл его, демонстрируя содержимое.

— Святые небеса! — сдавленно пробормотал Моури, сглатывая комок желчи.

— Да уж, повозиться с ним пришлось, — признал Скрива. — Такую шею разожрал, даже нож затупился. Да и спешили мы. А ты чего кривишься? Брезгуешь, что ли?

— Нельзя было просто пристрелить?

— Так нам за аккуратность не доплачивают. Хочешь чистенькой работы — поднимай ставки.

— Ладно, меня все устраивает.

— Я так и думал, что ты не будешь против. Это Бутин мог бы жаловаться. — Он пнул мешок. — Да, приятель?

— Убери его, — велел Моури. — Он портит мне аппетит.

Скрива, злорадно хмыкнув, зашвырнул мешок в ближайшую канаву и выставил лапищу:

— Деньги давай.

Моури отдал ему сверток и дождался, пока братья в машине пересчитают деньги. Они любовно перебирали купюры, причмокивая губами и обмениваясь поздравлениями.

Когда наконец закончили, Скрива хохотнул:

— Самые легкие двадцать штук на моей памяти. Ни за что, можно сказать.

— Это почему? — насторожился Моури.

— Мы бы и так этого парня грохнули. Бутин подумывал нас сдать. По глазам было видно.