Михаил Казьмин - Через семь гробов Страница 26

  И Корнев, и Хайди понимали, что время их уединения, оказавшееся, несмотря на бедственную ситуацию, столь неожиданным и приятным подарком судьбы, уходит. Поэтому, как только связка двух кораблей ушла в гиперпространство, Корнев быстренько перевел слежение за состоянием буксировочных узлов (и передачу соответствующих сигналов на 'Брейвик') в автоматический режим и они с Хайди, едва переглянувшись, без слов рванули в капитанскую каюту. И за четверть часа до выхода из прыжка уже снова сидели за пультом - прилично одетые и с подчеркнуто деловыми выражениями на лицах. А что глаза подозрительно блестели и по лицам капитана-пилота с его пассажиркой нет-нет да и блуждали глуповато-счастливые улыбки... Ну мало ли, бывает, знаете ли, нашло что-то такое.

  Когда корабли вернулись в реальное пространство, Корнев удовлетворенно хмыкнул. Если такую эскадру послали искать пиратов, то он, уделав их в одиночку, мог заслуженно гордиться. Правда, с куда большей степенью вероятности немцы просто проводили учения, а поиски пиратов проводили одиночные корабли вроде того же 'Брейвика', но первый вариант Корневу нравился больше.

  Память услужливо выдавала заученные наизусть в юнкерские еще времена типы союзнических кораблей: тяжелый крейсер 'Лютьенс' (может, и не 'Лютьенс' именно, но его близнец), три легких крейсера типа 'Дрезден' и один типа 'Потсдам', четыре эсминца-'кречмера' и два 'прина', два фрегата типа 'Хорст Вессель', три штуки легких авианосцев, 'галланды', кажется. Надо полагать, еще несколько фрегатов высланы далеко по сторонам для разведки и патрулирования. Вот только десантных кораблей не видать...

  Фрегат с все еще прицепленным 'Чеглоком' слегка изменил курс, и Корнев аж присвистнул. Оказывается, за всеми этими кораблями он сразу не увидел главного - штурмовой броненосец типа 'Михаэль Виттман'.

  Ничего подобного 'виттманам' не было ни в одном флоте, поэтому неудивительно, что корабли эти, едва появившись, попали в центр внимания военных как в России, так, видимо, и в Демконфедерации. Впрочем, что русские, что западные специалисты пришли к единодушному выводу, что новый класс кораблей, невиданный ни в одном флоте, вовсе не является примером для подражания. Просто флот Арийского Райха заметно уступал по численности и русскому, и западному, вот сумрачный тевтонский гений и попытался решить эту проблему строительством кораблей 'три в одном'.

  Штурмовые броненосцы типа 'Виттман' представляли собой гибрид линкора, авианосца и десантного корабля. Вот только на наследство своему отпрыску предки явно поскупились. Да, на 'виттманах' стояли тяжелые лучевые пушки, такие же, как и на линкорах. Но пушек этих каждый штурмовой броненосец имел восемь, а не пару десятков или дюжин, как нормальные линкоры. Да, 'виттманы' брали авиагруппу в полсотни машин - прямо как линейные авианосцы, корабли, в постройке куда более простые и дешевые. Каждый 'виттман' мог принять полк десантников. Но то же самое мог любой большой десантный корабль, который, опять же, был и проще и дешевле.

  С другой стороны, в комплексном варианте - с двумя эскадрильями истребителей и штурмовиков, усиленным десантным батальоном, да при тех самых орудиях - 'виттманы' становились весомым аргументом в споре флота с планетарной обороной. А несколько таких штурмовых броненосцев легко бы затерроризировали среднеразвитую планету.

  Но у летчиков 'виттманы' вызвали живой интерес. Корнев помнил, в полку многие говорили, что не прочь бы оседлать эти немецкие корабли, которые, в отличие от авианосцев, могли и от вражеских крейсеров отбиться, и истребители со штурмовиками выпустить поближе к цели.

  Живьем Корнев видел 'виттмана' впервые. М-да, впечатлений хватило. Больше всего немецкий штурмовой броненосец (как потом выяснилось, это был 'Штрахвиц') был похож на гигантский утюг, что, кстати, вполне отвечало его назначению - такой корабль и вправду мог бы как следует проутюжить даже самые сильные узлы вражеского сопротивления.

  Однако вести 'Чеглок' надо было на авианосец 'Рудель', поскольку командующий эскадрой вице-адмирал фон Линденберг, пожелавший лично встретиться с храбрым спасителем гражданки великого Райха, свой флаг держал именно на нем.

  Да уж, сажать на авианосец пусть и небольшой, но корабль, и истребитель - это, как оказалось, совершенно разные вещи. И если истребитель Корнев легко и уверенно посадил бы даже сейчас, то пока заводил в створ посадочной палубы авианосца 'Чеглок', даже слегка вспотел. Однако же справился, хотя сажать пришлось самостоятельно - видимо, посадочный луч антиграва на 'Руделе' не был рассчитан на корабль такого размера и такой массы.

  В преддверии визита к высокому, пусть и не своему, начальству у Корнева появилась было мысль надеть парадную форму, но по здравом размышлении он от этой затеи отказался. В конце концов, экипаж авианосца и пилоты на походе, значит, и форму носят повседневную. Какой смысл выделяться парадкой? Однако же, чтобы соблюсти хоть какие-то приличия, надел под куртку белую рубашку с галстуком. Хайди, наоборот, вернула Роману его вещи и оделась во все свое. Причем свою одежду она заранее привела в идеальный порядок, даже ботинки вычистила. Корнев так и не смог понять, как ей это удалось при отсутствии у него коричневого или бесцветного крема для обуви - сам он носил только черную обувь, так что и крем держал только черный. Не иначе, опять какая-то тевтонская мистика.

  Когда Корнев и Хайди вышли из корабля, их на посадочной палубе уже ждали. Высокий офицер с породистым лицом представился лейтенантом Брандтом, поприветствовал уважаемых гостей и предложил следовать за ним к адмиралу, который уже ждет.

  Вице-адмирал фон Линденберг Корневу понравился. Ну не сам адмирал, понятно, он же не барышня, а неподдельная, совершенно не протокольная радость при виде счастливо нашедшейся соотечественницы и ее спасителя. А еще Корневу понравилось, что адмирал и не пытался эту радость скрывать.

  Хайди коротко рассказала обстоятельства своего похищения, Корнев столь же кратко описал историю своего пленения и освобождения.

  - Что вы говорите? На невооруженном корабле сбили четыре истребителя? - удивление и недоверие адмирал тоже не скрывал.

  - Господин адмирал, - Корнев показал коммуникатор, - у меня есть запись. Может быть, вы хотите посмотреть?

  Адмирал захотел. Но сначала сказал что-то в настольный коммуникатор. Насколько мог разобрать Корнев, вызвал какого-то полковника. И действительно, через несколько минут коммуникатор голосом лейтенанта Брандта сообщил, что прибыл полковник Шойман, адмирал кратко рявкнул Корнев не успел понять что, и в каюту вошел полковник в форме флигерваффе.[12]

  - Господин капитан-пилот хочет показать запись своего боя с четырьмя истребителями на невооруженном корабле, - адмирал ввел полковника в курс дела. Полковник попытался было состроить презрительно-недоверчивое выражение лица, но, вовремя сообразив, что задание посмотреть запись невозможного, по его мнению, события исходит от начальства, а не от этого русского, сменил маску на заинтересованность.

  Настройка адмиральского компьютера для приема записи с компьютера 'Чеглока' через корневский коммуникатор много времени не заняла, и адмирал с полковником приготовились смотреть.

  По мере просмотра на лице полковника можно было читать смену эмоций: включение в ситуацию, интерес, удивление и, наконец, восхищение. Звук, кстати, Корнев при записи для показа немцам на всякий случай отключил. А то кто его знает, что было бы интереснее господам союзникам - ход боя или попытки разобраться в извилистых нецензурных конструкциях загадочного и непостижимого русского языка.

  - Полковник Хорст Шойман, командир сводной авиаэскадры соединения 'Линденберг', - германский летчик протянул Корневу руку. - Господин капитан-пилот, я поражен! Одними щитами! Вы могли бы стать хорошим летчиком-истребителем!

  - Штабс-ротмистр в отставке Роман Корнев, - руки капитана-пилота и полковника сцепились крепким пожатием. - Я был летчиком-истребителем.

  - Господа! - вмешался адмирал. - Мы поступаем неправильно, оставляя без внимания нашу очаровательную гостью. Фрейлейн Бюттгер, позвольте мне выразить самое искреннее восхищение стойкостью, с которой вы держались в плену у пиратов, и самообладанием, проявленным во время боя! Я спокоен за будущее Арийского Райха, потому что у нас есть такие девушки, как вы!

  Корнев уже и сам думал, как бы отвести интерес адмирала и полковника от своей персоны и перенаправить этот интерес на Хайди. Он-то видел, что его женщина потихоньку переполняется обидой на больших мальчишек, за своими летающе-стреляющими игрушками не уделяющими ей внимания, пусть и прячет свою обиду за выработанной в результате гимназического воспитания маской спокойной рассудительности, столь ценимой и уважаемой в Райхе. А адмирал молодец, прямо галантный кавалер какой-то.