Иконостас Три Обезьяны - Лития Тахини Страница 3

Та, которая прикрывала рот, внезапно убрала от него свои лапы и принялась рассказывать историю о том, как Шива на одной из планет-лабораторий, был обычным заведующим патологоанатомического отделения, но потрошил он не только трупы, была у него еще и вторая обязанность. К нему доставляли вполне еще живых существ, имеющих нестабильную роботу внутренних органов, которым назначалось клиническое обследование, но вместо того, чтобы выявлять их баги и слабую работу внутренностей, отправляя на доработку или отбраковку, он самолично констатировал их смерть, а вырезанные органы сбывал на черном рынке. Именно там он числился первоклассным поставщиком нелегальных органов.

Но будучи аферистом с жадностью восьмидесятой категории, он однажды не выдержал и за большие деньги подсунул печень какого-то синего существа похожего на Шепокляк, выдавая ее за модернизированную печень человека последнего поколения, какому-то влиятельному мену. Печень прижилась четко, но началась трансформация физического тела — всё тайное стало явным.

Шиву сослали на каторжные работы по обустройству, тогда еще только зародившейся Земли. Когда погасло второе солнце и случился всемирный потоп, он умудрился выжить, а позже, отыскав и припрятав всё навороченное оборудование и блистая талантом рассказчика — стал для землян Богом Шивой. И творил он свои чудеса, пользуясь внеземными технологиями, да приправляя их невероятными историями, пока его и всех остальных каторжных «богов» не изловили Верховные и не предали кремации.

Не успела Сепия опомниться, как вторая обезьяна закрывающая уши, открыла их. На правом ее ухе, сверху была навалена куча длинной, отборной лапши. Мартышка принялась ее интенсивно снимать и перекладывать на левое, а потом, в обратном порядке, на это ушел ровно час.

Пришло время третьей обезьяны, она убрала лапы от своих глаз, в каждой ее глазнице было по три глаза. Было видно, что каждый ее глаз, отдельно от других, рассматривает одну и ту же историю о Шиве, под своим углом зрения. Сепии четко транслировалось, что мнения глаз расходятся и что мозг обезьяны, таким образом, пытается прийти к единому знаменателю. За обезьяной Сепия наблюдала примерно час, она сидела как под гипнозом, пока та — лапами не закрыла свои глаза.

Опомнившись, Сепия вытаращилась на черный экран иконостаса, ее мысли остановились, она перестала что-либо анализировать и наконец осознала, что эти Три Обезьяны — суть некой базовой настройки, что способна влиять на Четвертую Обезьяну, которая в данный момент уступила ей место, и теперь Четвертой Обезьяной является сама Сепия.

Всё что ей оставалось сделать — это выслушать советы обезьян и принять правильное решение, относительно ситуации, в которой она оказалась. Но вышло так, что советоваться с ними ей и не нужно вовсе, достаточно было уже того, что она разгадала загадку, почему обезьян почти всегда изображают втроем, хотя по факту, их четыре.

На самом деле, осознать себя Четвертой Обезьяной задача не из легких, не достаточно просто натянуть на себя чужую маску, нужна особая психическая подвижка, чтобы непременно по-настоящему ощутить себя ею.

После такого глобального инсайта, Сепия встала и без всяких усилий наконец-то открыла входную дверь, Смерть собственной персоной стояла прямо на ее пороге. В ее глазницах, словно в игровом автомате, по кругу носились дурашливые обезьянки. Это означало, что Смерть апгрейдившись собственным распадом, собралась из бытия заново и снова проявилась в ее мире, и что теперь всё пойдет как прежде, но все-таки, по-новому.

Позже, когда всё утряслось, Сепия с теплом в сердце вспоминала Панихиду, который все-таки стал, по пророчеству нерадивых родителей — Спасителем Старого Мира, подарив Сепии дивный иконостас. А когда все ее мысли угомонились и расселись по своим местам, как будто птицы на ветках огромного дерева, на какое-то мгновение, она достигла долгожданного просветления за которым все так гоняются, и ей стали ясны все эти, на первый взгляд — бессмысленные, а под час, и жестокие божественные игры. Но в другой момент, она снова от растерянности потирала виски, не понимая, зачем ей выпал такой нефартовый жребий — родиться в этом мире.