Геннадий Прашкевич - Великий Краббен (сборник) Страница 35

А вечерами в коттедж, в котором живут теперь Повитухин и Ольга, звонит химик Энгельс. Услышав звонок, Ольга привычно устраивается в кресле и приказывает Повитухину: «Скажи Ивану Ивановичу, чтобы он читал интересный текст».

И Энгельс читает.

«Раб, будь готов к моим услугам…» – послушно читает он. – «Да, господин». – «Женщину я хочу любить». – «Люби же, господин, люби! Человек, который любит женщину, забывает горе и скорбь». – «О, раб, женщину не хочу любить!» – «Не люби, владыка мой! Не люби. Женщина это ловушка охотника, глубокая яма и ров. Женщина это острый железный кинжал, который перерезает горло человека…»

Как химика ни заманивают, он, хитрый, не приходит в супермаркет.

Он знает больше, чем об этом думают Ольга и Повитухин. Он единственный, кто догадывается, что происходит на самом деле. Он единственный, кто понимает, что собственно происходит в роскошном, наглухо закрытом от посетителей доме богатого владельца супермаркета «САНТЕХНИКА – АРОМАТЫ». Он один крепко уверен в том, что будущее теперь в наших руках. Любовь побеждает. Вот завоюем региональный рынок. Вот поедем в Москву. С Димой Бортниковым я договорюсь, думает химик, вместе поедем. Я, Оля и этот бывший следователь. Нас везде примут. Нас в Кремле примут. А потом в Париже, в Лондоне. Мы до Вашингтона доберемся, от любви не уйдешь.

Любовь, любовь.

Только навечно.

Перстень на три желания

Следователь Повитухин добирался до Лиственничного больше суток.

Сперва поездом до крошечной станции в тайге, потом на попутной машине.

А когда дорога закончилась, – пешком. Двенадцать верст пешком по мрачной черно-хвойной тайге. Это его злило. В Особом отделе Повитухину позволили просмотреть безграмотное письмо лесника Козлова лишь частично, ничего хорошего от неожиданной командировки следователь не ждал. Ну, бывший колхоз, бывшее лесное хозяйство. Кто сейчас помнит о бывших колхозах? Кто-то из сельчан ушел в город, кто-то спился на местном материале. Низкие избенки с кирпичными и жестяными трубами. Двухэтажный Дом колхозника на обрывистом берегу. Бревна потемнели, крыша просела, смутно поблескивали стекла комнаты, занятой неким Летаевым, человеком в селе пришлым. Лесник Козлов (кстати, загадочно пропавший) в письме хорошо описал пришельца: сутулый, прихрамывающий, в железном пенсне, лицо покрыто морщинами. А вот глаза бесцветные, беспокойные. Козлов одно забыл добавить: о темном камне в старинном перстне – на скрюченном пальце. Патина лежала на благородном металле, свет как бы проваливался в бездну. Странно, странно, что лесник ни словом не обмолвился о таком красивом кольце.

– Чего сидите без электричества?

– Чубайс, знаете ли.

– Давно в селе?

– Два года.

– Откуда?

– А надо отвечать? – Глаза Летаева забегали.

– Обязательно. Я следователь. – Повитухин показал удостоверение.

Лесник Козлов, кстати, просил направить в село не следователя, а сразу спецназовцев с огнеметами. «А то нас, Козловых, не останется на Земле». Повитухин уже сталкивался с такими случаями. Из села Кузино, например, дважды писал в Особый отдел учитель Н. И. Колесников. Сперва об успехах, достигнутых школой в учебном году, а потом о маленьких зелененьких человечках, мешающих ученикам твердо усваивать текущий материал. Никаких зеленых человечков Повитухин в Кузино не нашел, но жители сильно пили. Некоторые были убеждены, что слышат неизвестные голоса и рычание. «Ну чё попало! Прямо как тигры». Было еще письмо из села Таловка. Взволнованный юноша К., патриот, сообщал, что в Таловке остановился Вечный жид. Проверка установила, что к слесарю Андрющенко приезжал родственник – со стороны жены.

Пришельцы. Тайное оружие. Контакты с прошлым и будущим. Фальшивые снимки, лживая документация. Следователь Повитухин привык иметь дело с профессиональными лгунами, – поначалу Летаев не особенно его насторожил. Ну, беспокойные глаза, ну, поглаживает загадочный перстень на пальце. Все равно живет бедно: продавленный диван в кабинете, а на школьном столе толстая потрепанная книга – восьмой том Большой Советской Энциклопедии. Статьи: «Виброфон» – «Вовово».

– Лесника Козлова знали?

– Еще бы не знать! – блеснул Летаев пенсне.

– Как объясняете необычные жалобы лесника?

Летаев заволновался. Схватил граненный мутный графин, посмотрел на просвет, а что там смотреть? Вода мутная, края захватанные. Порылся в пустых карманах, пальцем погладил перстень:

– Никак не объясняю.

– Когда мог исчезнуть Козлов?

– Ну, я за ним по селу не бегаю. – Летаев любовно поиграл перстнем, ловя прищуренным глазом воображаемые лучики. – Козлов каждое утро ходил на работу. Я сижу у окна, у меня работа культурная, а он идет на работу. Он каждый день ходил на работу. Чтобы Козлов шел домой – этого я никогда не видел.

– Может, уехал к родственникам?

– Какие у Козлова родственники! – мелко рассмеялся Летаев. – Уверен, такие же пьяницы, дебоширы. Без Козловых, я так скажу, в селе спокойнее. Они, к счастью, все ушли. И старые Козловы, и пожилые, и молокососы – все, все, как один. Даже думаю, они как вид исчезли. – Он знающе похлопал ладонью по Энциклопедии (статьи «Виброфон» – «Вовово»). – Знаете, что такое биологический вид?

– Кажется, сумма популяций.

– Вот-вот.

В письме, отправленном в Особый отдел, лесник Козлов излагал суть дела коротко.

Господин Летаев – пришлый, писал он. Господин Летаев – человек неизвестной национальности. Прислали его из облоно, но в школу он и не ходит. Заселился в комнатку Дома колхозника, там и живет. Телевизора нет, а по занавескам иногда бегают тени. А на все вопросы отвечает одно: «Кто меня послал, тот и отзовет». И нагло смеется. И на вопросы о документах нагло смеется. Какие, мол, у нас документы? Мы все с вами – часть одного целого. И нагло добавляет: «Отвянь».

– Вот, вот, – отозвался на слова следователя господин Летаев, пришлый. – Чего от этого Козлова ждать? Мракобесие. И дед у него был колдун, пугал наперсточников на вокзале. Двое спятили, никак не смогли угадать, под каким стаканчиком прячется шарик. А деду для устрашения дали какой-то там месяц условного. Пожалели. Он зайцев в лесу лечил.

– От чего?

– Какая разница?

Следователь покивал.

– А почему вы считаете, что Козлов исчез окончательно?

– А вот исчез! Так и считаю. Окончательно и бесповоротно! И не один Козлов исчез, а все Козловы. Как вид. Нет больше Козловых! Ни в селе, ни в тайге, ни в городе. Не верите, так проверьте. Пройдите по селу, дух спирает от пустых дворов. Козловых у нас было как собак, а теперь ни одного. Нет Козловых ни в Лиственничном, ни в области, ни в России, ни даже в Америке. Только на краю села сидит одна бабка – Тихоновна. Приехала из Мариинска, а родственники исчезли. Сидит, жалуется на власть: вот, дескать, до чего довели Козловых. Спрашиваю, а вы, гражданка, почему не исчезли? А я, отвечает, не Козлова. Я Пестель. Такая фамилия. Даже сам Козлов меня родственницей не признавал.

Еще указывал в своем письме пропавший Козлов, у господина Летаева – пришлого полотенце висит на спинке стула. Чистое. Как он повесил это полотенце в первый день, так и висит. Не пользуется господин Летаев полотенцем, зато интересуется крупными животными. И имя у господина Летаева необычное – Нус. Это какой же нации? Глубоко нерусское имя.

– Плюньте вы на Козловых.

– Это как же вас понимать? – удивился следователь.

– А так и понимайте, – туманно пояснил господин Летаев, играя перстнем. – На фоне общих событий… В последнее время не просто кризис… Межзвездная торговля тоже принимает уродливые формы…

– Это вы о чем? – не понимал Повитухин.

– Да это я о бизнесе… – Господин Летаев любовно потер пальцами перстень. – На планеты, покрытые водой, теперь везут даже сухолюбивые растения, как с ума посходили. На пустынные карлики доставляют жаб-повитух. – Он вдруг глянул на следователя с каким-то особенным значением. – Не спорю, красиво. Жаба-повитуха на фоне кактусов и песчаных дюн. Ну да, красиво, – повторил он. – Но как жабе выжить в температурном аду? – Он опять особенным взглядом как бы оценил следователя. – Признаю, признаю, стремление к красоте – фундаментальное свойство природы. Большой Взрыв сорвал аплодисменты у Высшего Существа. И это признаю. А многоклеточные существа с Земли безоговорочно пользуются успехом на звездах. Один только контрабандер господин нКва за последний миллиард лет сплавил с Земли миллионы видов.

Сумасшедший, покачал головой следователь. Опять облом.

– Особенно ценятся на звездах чистые виды. Но чистых видов в природе становится все меньше, в дело постоянно идут симбионты. А с чистыми видами было, конечно, проще. Гораздо проще. В свое время, например, хорошо шли трилобиты. – Господин Летаев нагло ухмыльнулся, весь морщинистый, как дождевой червь. – Помните трилобитов?