Геннадий Прашкевич - Великий Краббен (сборник) Страница 36

Сумасшедший, покачал головой следователь. Опять облом.

– Особенно ценятся на звездах чистые виды. Но чистых видов в природе становится все меньше, в дело постоянно идут симбионты. А с чистыми видами было, конечно, проще. Гораздо проще. В свое время, например, хорошо шли трилобиты. – Господин Летаев нагло ухмыльнулся, весь морщинистый, как дождевой червь. – Помните трилобитов?

Повитухин покачал головой. Не помнил он трилобитов.

– Ну, истинные красавцы! – закатил глаза Летаев, и железное пенсне угрожающе блеснуло. – Не серые, как изображают в учебниках палеонтологии, а пестрые, светлые, некоторые в полоску, как моряки. Ползали, плавали, зарывались в ил. Активно жили. Глаза фасеточные, иногда на стебельках. Выбросят глаза наружу, а сами сидят в иле, переживают, чтобы им их не откусили. Полмира за такое отдашь, правда? Или цефалоподы, первые земные хищники! Не помните? – Он покачал головой. – До появления цефалопод никто никого на Земле не трогал. Чистый рай. Это цефалоподы внесли динамику в отношения. В звездном скоплении Плеяд этих земных цефалопод теперь держат в особенных искусственных водоемах. Напрочь вывезены все тем же контрабандером. А динозавров нКва продавал на Поллукс. Планеты там огромные, жители огромные. Динозавры при них как таксы. Престижно гулять с зелененьким динозавром у ноги. Это вот лингулами до сих пор почему-то не интересуются. Серая раковина, невзрачная слизь, зато как жили с низов палеозоя, так и живут. Эх, видел бы ты полный список видов, вывезенных с Земли! – перешел на ты и блеснул стеклами пенсне господин Летаев. – Полтора миллиарда! Закачаешься! С некоторых пор мы коллекционируем ваши гипотезы о причинах вымирания того или иного вида. Смешно. Отец меня предупреждал, чтобы я держался от землян подальше. Тупые. А мне кажется, он преувеличивал. – Летаев любовно потер перстень. – Видишь? Это перстень Высшего Существа. Выдается за удачную торговую операцию. Этот мною получен за Козловых. Как за вид. Доходит?

– …и про ковчег не надо. – Железное пенсне сверкнуло. – Всю жизнь землянам глаза замазывали. Точнее, не обращали на них внимания, не сразу поняли, что человек в некотором смысле разумен. Ну, в шкурах. Ну, галдят. Ну, махаются каменными топорами. В последние геологические эпохи мы живые виды прямо как лопатой гребли с Земли. В трюмах фотонных барж контрабандер нКва вывозил виды тысячами. Пришлось даже пускать ковчег на фоне потопа, сами понимаете, акция отвлечения. Что везем? Да честно, вот глядите. Тараканов, клещей, птиц, клопов. Еще рыб везем, лягушек, насекомых, бактерий. А где чудесные трилобиты? Где сигиллярии, пухлые, как шерстяной столб? Где индрик-зверь, объедавший верхушки деревьев? Не ваше дело. Для того и устроили акцию отвлечения, чтобы все списать на стихию. Ну, еще парниковый эффект. Там растаяло, там поплыло. А сами расторопились! Работали не покладая рук. Контрабандер нКва всем пример показывал. Коацерваты – в систему Гончего Пса, там обожают кисель преджизни, купаются в нем, напитывают студенистые тела силой. Процессы метаболизма в системе Гончего Пса – функция эстетическая. Для них коацерваты сильней, чем для вас «Фауст» Гете. А морского змея, толстого, как индейская пирога, сплавили в бездонные моря Альдея вместе с кораллами древних видов, с пленительными кубками археоциат, светящимися в морской мгле. Альдейцы слепые. Красоту мира они воспринимают сразу всеми бесчисленными клетками бесформенных тел, растворенных в придонных течениях. Так что сами понимаете, им это нравится. На Земле сейчас около четырех миллионов видов, но это мелочь. Микробы никому не нужны, а живого милодонта в шкуре, причудливо выложенной блестящими роговыми бляшками, теперь можно увидеть только на планетах Нетипичной зоны. Палочки Коха у всех вызывают неприязнь, а шерстистый носорог до сих пор разгуливает по снегам ледяных планеток, прихотливо разбросанных по созвездию Весов. Полярные сияния, электромагнитный фейерверк, и на его фоне шерстистые носороги. Красота вечна! От красоты любые существа балдеют. Хотя что-то, конечно, было потеряно: выпало в осадок, растворилось, окаменело. От контрабандера нКва, к примеру, сбежал снежный человек, до сих пор прячется в Гималаях.

– Ладно, пусть. – Следователь не хотел спорить с господином Летаевым. – Но Козловы-то из разумных! Насколько я вас понимаю, запрещено во Вселенной разумными торговать. Разумом можно, но разумными ни в коем случае. Не могли же вы контрабандно толкнуть разумных.

– Да вы только послушайте! – возмутился вдруг господин Летаев. – Поехал Козлов нарубить жердей. В лесу распряг свою кобыленку, привязал к дереву. А весна, щепка на щепку лезет. И эти двое! Рогатые. В глазах – кровь, огонь. Будь Козлов разумным, догадался бы, что такая красота давно выставлена в очередной лот. А он рубит жерди, радуется. Потом слышит крик! Прислушался, кричит его собственная кобыленка. Ну, выскочил. А на поляне сохатые толпятся, пытаются оприходовать казенную кобыленку. Это же нестерпимо для Козлова. Он за свою кобыленку отвечал как за близкую женщину. Вот и пошел махаться топором, щерить зубы. Сохатые ему самому чуть пистончик не поставили. А тут высветка контрабандера нКва накрыла всех на полянке – и кобыленку, и сохатых, и Козлова. Пошли они все по мировой купчей как симбионты. Контрабандер нКва подсказал Высшему Существу, что в данном случае речь идет о коллективном спаривании. Так они все и пошли одним номиналом: сохатые, кобыленка, Козлов. Теперь на Земле Козловых нет. Вообще нет. Ни одного.

Даже в Греции.

Короче, случилось то, что случилось.

Господин Летаев любовно подышал на перстень и кривым пальцем провел по камню.

Маленькая жаба-повитуха испуганно прижалась к ровной запыленной поверхности стола. Приятную зеленоватую кожу покрывали нежные крапинки. Плоские лапки жаба красиво и печально выдвинула перед собой, загадочно посматривала снизу вверх на господина Нуса.

– Запрещено продавать разумных, ты прав, – заявил господин Нус. – Но я опираюсь на вашу науку. Опираюсь на труды вашего же Народного академика. Вот, – распахнул он восьмой том Большой Советской Энциклопедии. – Статья «Вид». На Козловых я заработал перстень Высшего Существа, рассчитанный на выполнение одного желания. За симбионтов больше не дают. А теперь мне нужен чистый вид. Хочу перстень на три желания! И чтоб никаких ошибок. Был в созвездии Волопас такой неудачливый контрабандист Мимби. Спихнул он с Земли на одну из планет Антареса перепившееся до животного состояния племя Серого Кабана. И где теперь Мимби? Продан на ту же планету. Служит посыльным в племени Серого Кабана, всеми унижен. А почему? Да потому что недооценил разум. А я не такой. Я совсем не такой. Ну, чего ты надуваешь щеки?

Следователь, помаргивая, смотрел на господина Нуса.

Но какой-то шанс еще оставался. Это Повитухин понимал.

Если господин Нус пользуется знаниями, почерпнутыми из Большой Советской Энциклопедии издания 1951 года, думал, помаргивая, следователь Повитухин, то всякое еще может быть. Откуда знать господину Нусу, что наш Народный академик в своем неистовом стремлении к знаниям как бы перепутал порядок ходов? Даже не раз ругался с трибуны: «Что это еще за ген? Кто этот ген видел? Кто его щупал? Кто его на зуб пробовал?»

– Странный ты у меня получился, – тем временем бормотал господин Нус, недовольно поблескивая железным пенсне. – Я на тебя использовал право одного-единственного желания. Видишь, камень на моем перстне не блестит больше. Вот сказал я: «Явись, жаба», и ты явилась… явился… – внимательно глянул он на Повитухина, помаргивающего глазами-бусинками. – Как это ты говоришь? «Повитухин»? Ну да. Я и сказал: «Явись, жаба». Странно как-то это все…

И забормотал, открыв Энциклопедию на нужной странице:

– «Бросается в глаза, что вся взаимосвязанная органическая природа состоит из отдельных, качественно особенных форм…» Ну, это ясно. «Такие формы не скрещиваются друг с другом в обычных, нормальных для них условиях жизни…» И это ясно. Дочка Козловых, например, никак не могла родить от мужа. В постели билась, валила его на диван, в гостях доставала, а никаких результатов. А на сеновале с соседом, так сказать, в необычных условиях, понесла.

Он укоризненно покачал головой:

– Странные вы, земляне. «В практике виды именуются только родовыми названиями…» Ну, Кошкин… Ну, Козлов… Ну, Собакин… «Если же практика имеет дело с несколькими близкими видами, тогда применяется двойное название…» Ну да, Козлова все так и звали козлом. А если как-нибудь по научному, то козел вонючий! Спрашивается, кто тебя дергал за язык! «Повитухин я, Повитухин!»

– «Из всего сказанного ясно, – сердито читал господин Нус, – что термин «вид» я считаю совершенно произвольным, придуманным ради удобства, для обозначения группы особей, близко между собою схожих…» Правильно предостерегал меня отец, не водись с землянами. Что я получил за этих Козловых? Перстень, исполняющий всего одно желание. А я как минимум хочу перстень на три желания. Козловы пошли в большой лот всем скопом, как симбионты, но ты-то должен быть чистым видом. И не думай, – замахнулся он толстым томом на маленькую испуганную жабу. – Я ошибок не допущу! Не хочу из-за какого-то глупого земного следователя попасть на формальдегидовую планетку.