Ира Андронати - Малой кровью Страница 38

— Так точно, товарищ по!..

— Тихо-тихо-тихо… — пробормотал Стриженов. — Вообрази себе, что я с крутого бодуна…

— Так точно… — теперь уже прошептал санитар.

— Где Дупак?

— Так он же… товарищ полковник… Его ж убили. Я думал, вы знаете…

Полковник помолчал.

— Вот как… Нет, не знал.

Помолчал еще.

— Ну что ж. Легкой дороги к дому… — произнес он формулу прощания легионеров. — Легкой дороги…

Многие верили в это буквально: что после смерти легионеры возвращаются домой. Другие не хотели в этом признаваться, говорили, что это своего рода игра, род суеверия, но в конечном итоге — тоже верили. Наверное, были и такие, кто честно не верил. Одного из них полковник знал: это был он сам. Однако все — и верующие, и нет — над идеей посмертного возвращение подтрунивали. Всегда, за исключением истинных моментов недавней смерти.

— Товарищ полковник, ваша форма запасная где?

— В снарядном ящике.

— А то старую изрезать пришлось…

— Тихо было, пока я спал?

— Да какое тихо, товарищ полковник! Только-только замолчали, а до этого часа два такой перепалки было, любо-дорого! Подробностей не знаю, мне доктор велел глаз с вас не спускать…

— Понял. Ладно, солдат, помоги мне одеться. Побудешь пока при мне порученцем…

— Так точно.

— Зовут тебя Дима, а фамилия?

— Чигишев. Старший сержант Чигишев.

— Запомнил. С медициной у тебя всерьез или так, случайная связь?

— Всерьез, товарищ полковник. С четвертого курса медицинского ушел, завербовался, деньги нужны были фантастически…

— Тогда долго у себя не задержу… нет, этого не надо, просто тельник давай сюда и летний китель…

Отсутствующая рука болела тупо, как будто по ней недавно врезали доской. Болела вся, от шеи до кончиков пальцев. Он знал, что так и будет — и слышал от других, и читал. Но, как и в возвращения после смерти домой, — не верил. Теперь убедился. Если забыть, что руки нет, и не пытаться шевелить ею — все ощущения на месте. И боль от переломов — тоже…

Но эта хрень хотя бы не мешала двигаться. А когда заживут швы, все будет просто прекрасно.

Глава пятнадцатая

Калифорния. 28. 07. 2015, 12 часов 55 минут

А может быть, им от нее ничего и не нужно было? Юлька с сомнением оглянулась через плечо. Последние глайдеры уже скрылись из виду. Все они были ярких цветов и с номерами в больших контрастных кругах. Какие-то гонки… Она знала, что гонки через пустыню — или по прямой до Лас-Вегаса и обратно, или по замкнутому маршруту — проходят едва ли не каждую неделю. Но здесь вроде бы не пустыня…

Она еще раз огляделась, но ничего подозрительного так и не разглядела. Потом развернулась немного направо и направилась к океану — просто для того, чтобы солнце не светило прямо в глаза.

И еще — нужно было откуда-то позвонить…

Несколько раньше: вольный город Хайя, планета Тирон.

Год 468-й династии Сайя, 3-й день лета

Он пришел сюда по делу, ничего особенного не имея в виду, и сразу попал в разборку: сначала прямо на него из двери дома вылетела растрепанная и в хлам изодранная матушка Чирр, то ли владелица дома, то ли просто управительница, этого Серегину ни разу не говорили. Не узнав Серегина, она вцепилась в него и одновременно вырывалась, потрясая тоненькими птичьими ручками и посылая в темноту прихожей короткие взрывные проклятия. Серегин всем телом чувствовал, как ее колотит. Он переставил старушку назад, за себя, осторожно освободился от захвата — и, поднявшись на две высокие неудобные ступеньки, шагнул внутрь такого знакомого дома.

Там сильно пахло горелым тряпьем. Справа, в подлестничной каморке, где матушка Чирр проводила дни и ночи, покрывая вышивкой бесконечные стенные полотнища, кто-то сутулый и длиннорукий, как обезьяна, пытался эти полотнища поджечь. К сваленным на столе грудам ткани он пытался поднести пламя масляной лампы, а проволочный каркас абажура не позволял это сделать так просто. Серегин левой рукой взял у него лампу, а правой от всей души отоварил по затылку. Длиннорукий повалился, как полупустой мешок с дровами. Серегин сдернул со стола затлевшуюся ткань, затоптал огоньки.

Потом он перевернул упавшего. Длинное асимметричное лицо, длинные, плохие и удивительно неровные зубы… Никогда не видел.

Оторвав от гардины шнур, Серегин связал лежащему руки и от узла накинул на шею удавку — чтобы не освободился. Потом ножичком разрезал ему штаны сзади — от ремня (хороший ремень был, кстати…) до колена. Теперь подонку никуда не деться…

То, что в каморке стало темнее, он заметил, но оборачиваться не стал — дал тому, кто появился в дверях, возможность замахнуться. Потом кувыркнулся назад и ударил ногами в проем двери, как раз в живот тому, кто в дверях стоял. Здоровенный кабан, кого полегче такой удар впечатал бы в стенку, а этот только отступил на шаг и согнулся, обхватив брюхо.

Впрочем, Серегину задержки хватило вполне: приземлился он на бок, сгруппировавшись, толчком ладони привел себя в положение на корточках и мгновенно распрямился, нанося удар левым локтем вперед и вверх — все это одним непрерывным стремительным движением… Локоть врезался здоровяку в челюсть, и Серегин услышал отчетливый хруст кости. Но, чтобы не пропадал замах, добавил и правым кулаком — в ту же челюсть, только сбоку.

Здоровяк осел.

Минус два…

И — дикий крик наверху.

Серегин оглянулся — нет ли огня? — и бросился вверх по лестнице. По ступенькам, тихо подвывая, ползла вниз девушка. Кричала не она, значит — потом. На самом верху лестницы, поперек ее, в луже крови лежала мертвая собака. Он переступил через собаку, прижался к стене и заглянул в коридор.

На фоне узкого и прикрытого соломенной занавеской окна были видны. только невнятные силуэты. Кажется, два человека. Или три: в смысле, двое держат третьего. Все почти неподвижны, но очень напряжены.

И снова этот вопль. Кричит женщина. Ей что-то ломают. Или выкручивают…

Серегин зажал сложенный нож в кулаке, пошел к ним. Не побежал — слишком хорошо знал, к чему приводит такая неосмотрительная быстрота. Подбегающий — это готовая мишень, ему ни ударить как следует, ни увернуться.

Его заметили, но скорее всего приняли за своего. Да и не до того им было.

Действительно, двое. Щенок и матерый. Их жертва на коленях, ей пригнули голову, вдавили лицо в пол. И, кажется, ломают пальцы…

Щенок был ближе, и Серегин вынужденно свалил его первого — ударил ногой в голову. Матерый среагировал хорошо: бросил в ноги Серегина женщину и вскочил, приняв стойку. В руке у него был нож. Хороший такой финарь с лезвием в ладонь длиной.

Серегин выщелкнул свой клинок, зажал нож между указательным и средним пальцами, повел перед собой. Женщина под ногами мешала страшно, вперед не шагнуть, атаки нет.

Матерый чуть отступил, выманивая. Он двигался очень точно и экономно, не делал никаких пугающих движений, не жонглировал ножом, как какой-нибудь мелкий гопник — а просто ждал, когда противник сделает ошибку. Серегин уже понял, что столкнулся с противником, который на ножах сильнее него. Тогда он перебросил нож в левую руку — как бы начав атаку (и увидев в глазах врага довольный предвкушающий блеск), — вынул из-за пояса «макарку», которого всегда носил с патроном в стволе, но со спущенным курком, и выстрелил.

Обиженный и недоуменный («так не договаривались!») матерый ссунулся на колени, секунду постоял, повалился набок, вытянулся и замер.

Серегин с досадой вернул пистолет за пояс.

Меньше всего хотел он стрелять, шуметь — сбежится городская стража, и ага, как говорится, все настоящие проблемы начинаются после выстрела, — но ничего другого ему просто не оставалось…

Заворочался щенок, Серегин добавил ребром стопы в узенький лобик: полежи еще. Стал прислушиваться. Было поразительно тихо. Потом женщина, лежащая на полу, застонала, приподнялась — и вдруг вцепилась ногтями в лицо мертвеца.

Она кричала нечленораздельно и колотила труп затылком об пол.

Потом оказалось, что коридор полон вопящими и плачущими женщинами, а самого Серегина обнимает и целует зареванная Крошка Ру…

На ловца и зверь бежит, думал он, слушая Крошку и матушку Чирр, но хорошо бы этот зверь оказался по размеру ловушки… Три бандита покалечены, связаны и засунуты в подвал, один — главарь — убит. Это, мягко говоря, весомый повод для того, чтобы братки выжгли весь квартал вместе с обитателями…

С другой стороны, бандиты пришли обижать и калечить курьерш, которые тайно возили деньги и ценности для вдовы Ракхаллы — главы, можете себе представить, цветочной империи, заодно, по слухам, перебивающейся и всякого рода нелегальной торговлишкой. В цветах легко прятать всякую там контрабанду, понимаете ли.

Это Серегин знал — ну, совершенно случайно. Именно через «цветочников» Легион получал гранаты с циркониевой оболочкой и еще кой-какие полезные мелочи…