Леонид Смирнов - Офицерский мятеж Страница 4

— Ну наконец-то! — встретил Петра ворчливо-довольный голос. — А я уж думал: случилось что.

— На нас набросилась летучая крыса, и Петя едва успел меня спасти, — пошутила Маруся и устремилась в душевую кабину. В глубине души она считала квартиру разумным существом и разговаривала с ней как с человеком.

— Ужас какой! То-то я места себе не нахожу, — подыграл ей «Домовой». — Ужин разогреть, хозяин? Нагуляли небось аппетит.

— Потом, — буркнул Сухов.

«Домовой» по интонациям улавливал настроение хозяина и старался соответствовать. Если хозяин не желал слушать безобидный треп собственного дома, «Домовой» тотчас замолкал. Вот и сейчас, поняв, что Петру не до еды, он скромно примолк.

Не так давно Петр купил огромную тахту. Он заказал ее в Новом Пинанге. Тамошние умельцы изготовили каркас из ребер пятнистого касатика, наполнили миканским пухом и обшили настоящим тайским шелком, доставленным со Старой Земли. На такое ложе было не стыдно пригласить красивую женщину. Тахту везли пятьсот миль на грузовом глайдере. Дорогое удовольствие, но зато Марусе Кораблевой понравилось.

Когда Маруся улетала с планеты навестить мать с отцом, когда была на стажировке или отправлялась на дежурство, Сухову вполне хватало и узкого диванчика на кухне. Но тахта впитала в себя запах Маруси, и его нельзя было растерять. Военмор лежал на «космодроме» и представлял, что рядом — его любимая…

«Домовой» застелил тахту прочными льняными простынями — любовную битву переживет далеко не каждый новомодный материал. Петр притушил свет.

Маруся Кораблева в силу своей морской фамилии с детства дружила с водой, а потому не спешила покинуть душевую кабинку. Сухов успел ополоснуться в ванной комнате, ожидая любимую, и теперь изнывал от нетерпения. Борясь с собой, он прошелся на руках из угла в угол спальни, с чувством вмазал по привезенной с Земли боксерской груше. Затем подошел к кабине и сел на корточки, качаясь с носков на пятки.

Наконец Маруся отодвинула дверцу и, осторожно переступив высокий порожек, вышла из душевой кабинки. Она была нага и прекрасна. Ее распущенные волосы блестели, как волны на закате, а глаза были лукавы и взыскующи. Оставшиеся капельки воды сверкали на Марусиной коже малюсенькими кусочками янтаря.

Петр не раздумывал ни секунды. Он подхватил ее на руки (такой уж сегодня был вечер) и понес на «космодром». Любимая обхватила его за шею и поцеловала в губы так, что военмора будто ударило током. Вы слышали о любви высокого напряжения?..

Корвет «Джанкой» висел над планетой Малайя на высокой орбите. Каплейта Сухова на борт доставит скоростной челнок, некогда конфискованный военным флотом у контрабандистов. Марусю, как и всех провожающих, на взлетно-посадочную полосу не пустили. Женщины и дети толпились на балконе, что опоясывал похожее на огромную шайбу здание космовокзала.

На корвет улетали пятнадцать человек: одни возвращались из увольнения, другие — из отпуска, а третьи — из госпиталя. Военморы в черных мундирах шли к сходням, клином рассекая сгрудившихся у входа пассажиров гиперлайнера.

Высокая, атлетическая фигура Петра выделялась даже среди подтянутых военморов. По пути к челноку Сухов несколько раз обернулся и помахал рукой, хотя вряд ли он видел свою любимую сквозь мутноватое бронестекло балкона.

Глядя на его широкую спину, обтянутую черным кителем, Маруся вдруг похолодела от необъяснимой тревоги. Странно: войны ведь нет, и кадровые офицеры погибают на борту военного корабля не чаще, чем на планете. Что-то случится — поняла она. Что-то непременно случится. И она вдруг испугалась — до боли в груди, до казавшихся забытыми слез.

Глава вторая

Стычка на границе

Торпеда попала в корвет ниже ватерлинии. Взрыв был такой силы, что Петр Сухов вылетел из командирского кресла и ударился лицом о панель наведения. Многослойная пленка разорвалась с оглушительным треском, а за ней вдруг обнаружилась пустота. Межзвездный вакуум. Лоб и щеки обожгло леденящим холодом. Петр вцепился в рваные края панели, которая невероятным образом граничила с вакуумом. Воздух, рвущийся из корабля, мощно толкал Сухова в спину, выдавливал наружу. Он держался из последних сил.

Давление воздуха нарастало. Кожа на ладонях была располосована острыми краями пленки. Наконец израненные пальцы не выдержали и разжались. Петр вынесся в пустоту. Он был без корабельного скафандра, и жить ему оставалось считаные секунды.

Но случилось новое чудо: Сухов почему-то не замерз и не задохнулся. Кровь его не закипела. Раскинув руки, он медленно плыл в вакууме, удаляясь от горящего корабля. Черноту небес украшало сияние мириад разноцветных звездочек, которые переливались и помигивали, будто гирлянды на тысячах новогодних елок. Эти восхитительные переливы катились волнами полярного сияния по окружавшему Петра небу.

Тишину полета в никуда разорвал резкий звук. Он спас Петра от неизбежной гибели, заодно лишив чудесного зрелища.

Военмор проснулся. Над ухом пронзительно верещал «будильник». Петр Сухов именно так называл связь с командной рубкой. Не открывая глаз и не поднимая головы с подушки, — вдруг удастся заснуть снова? — капитан-лейтенант произнес традиционную фразу:

— Командир на проводе.

На каждом корабле — свои традиции. Без них флотская служба становится пресной, как компот без сахара.

— Справа по курсу скоростной объект, — сообщил вахтенный офицер. — Заметил нас. Пытается уйти.

Голос лейтенанта Чепелева спокоен. Ситуация штатная — повторяется несколько раз в месяц.

— Сделал запрос?

— Сразу. На запрос не отвечает.

Значит, Чужой… Впрочем, своих здесь быть не должно. Если только каплейту Сухову в очередной раз не забыли сообщить о какой-нибудь секретной операции. Дальняя разведка Флота время от времени в тайне от всех отправляет беспилотник за черту Гепнера.

— Преследуем. Боевая тревога, — распорядился Сухов.

Оглушительно взревела сирена, корвет «Джанкой» тотчас пошел в разгон. Резкую прибавку ускорения Петр ощущать не должен был, но на долю секунды в него со страшной силой врезались предохранительные ремни. Корабельный гравитатор был старой модели и чуточку запаздывал.

Командир корвета вскочил с койки, стремительно натянул форму и выбежал из каюты. По коридору неслись встрепанные со сна военморы из подвахтенной смены, уже на бегу окончательно просыпаясь и герметизируя мягкие скафандры. Они один за другим исчезали в своих отсеках, занимая места согласно расписания по боевой тревоге.

Во время тревоги коридор всегда казался вдвое длинней, чем в тихую вахту. Каплейт Сухов почти летел над серым пластиковым покрытием под чередой матовых ламп, а командная рубка все не показывалась. Кошмарный сон наяву. Объяснение простое: опасность удваивала у Петра Сухова скорость восприятия.

Сирена уже не выла, а хрипло взревывала, когда Петр плюхнулся в свое кресло за командным пультом. Вместо того чтобы командовать погоней, первым делом надо было надеть жесткий скафандр. И каплейт натянул белый с синими полосами скафандр с титанитовой броней. На груди и спине его красовалась надпись «UN Navy». Писать по-русски на форме не положено.

В соседнем кресле сидел вахтенный офицер, лейтенант Сергей Чепелев из БЧ-один. Курносый, белобрысый, голубоглазый военмор, с фигурой Аполлона. Душа у него была широкая и загульная — карьеры с такой не сделаешь.

Чепелев уверенно вел «Джанкой». Пока Сухов добирался из каюты до рубки, корвет успел на четверть сократить дистанцию до Чужого. На экране радара зеленая точка пока не превратилась в крошечный силуэт корабля. Тогда его можно будет опознать.

Слово «Чужой» не обязательно означало «инопланетянин». Чаще всего это — неопознанный корабль. Человеческий или нет — дело второе. В галактике Млечный Путь живут десятки разумных рас, которые рано или поздно научатся летать. В темных углах Галактики, пользуясь слабостью колониальных властей, расплодились контрабандисты и пираты. Вдобавок в межзвездных безднах встречаются неразумные летуны: животные, которые могут обитать в безвоздушном пространстве. Создавая вселенную, Господь не поскупился на чудеса и диковины.

— Каким следует курсом? — спросил каплейт, прилепив последнюю липучку у горла скафандра.

— Прямиком на Малайю.

Там находится база Белой эскадры Шестого флота — оплот Объединенных Наций в этой галактической глуши. На планете живут пятьдесят миллионов переселенцев со Старой Земли: в основном малайцы и южные ханьцы из Гуандуна.

Взять такой курс могли клинические идиоты или наглые провокаторы. Вряд ли стоит ждать от хаарцев идиотизма. Значит…

— Запрос повторял?

— Так точно, командир.

— Беру управление, Сережа.