Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел Страница 41

Надо ведь что-то делать, нельзя бродить по лесу до скончания времен. Связь с Землей потеряна, пешкой в космических играх ему уже не быть. Станет в крайнем случае бандитом — он и так вне закона, терять уже нечего.

Моури не знал, что вот-вот грянет катастрофа и он потеряет последний шанс самому распоряжаться своей судьбой.

В конце концов блуждания вывели его на трассу Радин — Камаста. Вдоль дороги он двинулся в направлении к городу. Однако ровно в одиннадцать часов вечера небо над Камастой вдруг озарилось ярко-желтой вспышкой. Земля под ногами дрогнула. Деревья затряслись, закачали кронами. Секундой позже громыхнул раскат грома.

Машин на трассе поубавилось, а вскоре они и вовсе исчезли. Из темнеющего впереди Радина в небо взвились десятки огненно-алых змей. У Камасты снова полыхнуло. Над лесом пронеслось что-то длинное и черное, заслонило на миг звезды, обдало жаром деревья.

Издалека донеслись приглушенный грохот, треск, глухие удары и даже как будто бы крики. Моури вышел на пустую трассу и запрокинул голову. Звезд не было — вместо них от горизонта до горизонта висели черные громады крейсеров. Земная космическая флотилия в полном составе… трижды разбитая спакумской армией, если верить здешним газетам.

Моури завизжал от радости и пустился в пляс. Он дрыгал ногами, скакал, вопил что-то невнятное и бросал горстями фальшивые гульдеры, снежинками опадавшие на асфальт.

Черные остроносые корабли ощупывали землю желто-лимонными лучами антигравов. Моури зачарованно глядел, как рядом со скрипом и скрежетом приземляется тяжеленная махина на гусеницах.

Из распахнувшегося люка вышло человек сорок. Моури ринулся к ним со всех ног. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Солдаты, услышав за спиной топот, обернулись. Надо же, какие громилы — каждый на голову выше него, в темно-зеленой форме, в руках — грозное на вид оружие, блестящее в лунном свете.

— Эй, полегче, ты, жук навозный! — окликнули его на настоящем, родном языке.

От восторга Моури чуть не зарыдал. На кличку он не обиделся — сизорожие сирианцы и впрямь походили на жуков.

Он схватил солдата за рукав:

— Меня зовут Джеймс Моури! Я не отсюда, я с Земли…

Другой солдат — высоченный сержант с мордой кирпичом — процедил:

— Ну да, конечно, а я Наполеон Бонапарт, прибыл из самой Франции. — Он взмахнул пистолетом, указывая на Моури. — Роган, этого тоже в клетку.

— Но я землянин! — завопил Моури, вскидывая руки.

— Угу, просто вылитый, — ухмыльнулся сержант.

— Я же говорю на английском!

— И ты, и еще сотня тысяч местных жуков. Думаете, поможет?.. — Он перехватил оружие поудобнее. — Риган, выполняй.

Моури куда-то поволокли.

Следующие двенадцать дней он провел в лагере для военнопленных. Народу здесь было полно, и каждый день привозили новых. Сторожили заключенных строго, но кормили неплохо и не цеплялись.

Кое-кто из пленников бил себя кулаком в грудь и утверждал, что его, мол, скоро выпустят — негоже лидеру повстанцев сидеть в одной камере со всяким отребьем. Ему обещан высокий пост в земном правительстве — и тогда он лично воздаст каждому по заслугам. Впрочем, подобные разговоры быстро поутихли после того, как парочку таких болтунов придушили ночью.

Когда рядом не было никого из сирианцев, Моури пытался шепотом привлечь внимание охраны:

— Эй! Меня зовут Моури! Я с Земли.

И всякий раз слышал в ответ:

— Ага, просто вылитый.

Или:

— Да неужели?

Один долговязый парень огрызнулся в ответ:

— Отвяжись!

— Это правда, клянусь!

— Что, и впрямь землянин?

— Да!.. — радостно выдохнул Моури. — Да…

— Иди ты со своим «да»!

Однажды, вскипев, Моури принялся диктовать по слогам:

— Слушай, ты, идиот, я ЗЕМ-ЛЯ-НИН!

— ПО-ШЕЛ-ТЫ-НА-ХРЕН. — ответил часовой.

Однако наступил день, когда всех пленников вывели из бараков, а капитан взобрался на ящик и проревел в громкоговоритель:

— Джеймс Моури! Есть здесь такой?

Тот, косолапя по привычке, выбежал вперед:

— Я!

И невольно почесался.

Капитан смерил его злобным взглядом и рявкнул:

— Ну и какого черта вы молчали, мистер, а?! Вас по всему Джеймику разыскивают! А у нас, между прочим, есть дела и поважнее. Что, дар речи потеряли на радостях?

— Я…

— Молчать. Вас требует военная разведка. За мной!

Он провел Моури через тяжелые ворота к одиноко стоящему зданию.

— Капитан, — рискнул заговорить Моури, — я не раз пытался объяснить вашим людям…

— У них приказ не разговаривать с пленными, — отрезал капитан.

— Но я же не пленный!

— Тогда какого черта вы здесь делали? — Не дожидаясь ответа, он толкнул дверь хижины и жестом велел Моури проходить. — Вот он, бездельник, нашелся!

Сидящий за столом офицер оторвал взгляд от бумаг:

— Итак, вы Моури? Джеймс Моури?

— Да, он самый.

— Отлично. Нам пересылали ваши отчеты, так что мы все о вас знаем.

— Правда? — расплылся в довольной улыбке Моури.

Он горделиво расправил плечи, готовясь выслушать хвалебную оду в свой адрес.

— На Артишане, десятой планете Сирианской империи, тоже был агент, — заговорил вдруг офицер. — Парень по имени Кингсли. Он перестал выходить на связь. Попался, должно быть.

— А я-то здесь при чем? — заподозрив неладное, спросил Моури.

— Вас отправляют вместо него. Вылет завтра, собирайтесь.

— Что? Вылет? Завтра?!

— Да, приказ уже подписан. Вы должны стать «осой». Эй, все в порядке?

— Да, — сдавленно отозвался Моури. — Только с головой что-то…

Перевод Е. Парахневич.

Конец долгой ночи

Рассказ

Командор Круин неторопливо спускался по металлическому трапу, на последней ступеньке секунду помедлил и, горделиво приосанившись, шагнул вниз. Наконец под ногами твердь. Новая территория. Он первым из людей ступил на поверхность этой незнакомой планеты.

Огромный, могучего сложения, в полном парадном одеянии, стоял он возле флагманского корабля, озаренный лучами чужого солнца. Серовато-зеленый, идеального покроя мундир — без единой морщинки. На груди сверкают усыпанные бриллиантами ордена. Сапоги начищены до зеркального блеска, как ни разу еще с момента старта на родной планете. Круин чуть переступил с ноги на ногу, и золотые колокольчики на каблуках — знаки различия — тоненько зазвенели. Из-под козырька тяжелого, затейливо украшенного шлема самодовольно смотрели холодные глаза.

Тотчас же вслед за ним из отсека, откуда он только что вышел, раскачиваясь, спустился микрофон. Круин поймал его своей левой ручищей, отрешенный взгляд устремился вдаль, точно ему были открыты видения далекого прошлого и еще более отдаленного будущего. Великий момент в истории Гульда.

— Во имя моей планеты, во имя моего великого народа, — торжественно, официальным тоном начал он, — объявляю эту территорию владением Гульда. — И четко, резко, как автомат, отдал честь.

И сейчас же двадцать два древка с черно-краснозолотыми полотнищами — цветами Гульда — высунулись одновременно из носовых иллюминаторов черных Длинных ракет.